Мусорщики "Параллели" VII - Георгий Сидоренко
Глициния незаметно проскользнула в узкий и тёмный переулок между двух складов. Тяжело дыша, уставшая, потная и грязная, она уселась на какие-то мешки, запрокинула голову и закрыла глаза, сдвинув на лицо шляпу. Глициния в последние дни мало спала и была очень голодна, очень. Девушка надеялась, что затесавшись в толпу Рудничного бульвара, где в этот жаркий послеполуденный час шла торговля, ей удастся сбить преследователей со следа, но до конца она не была в этом уверена. Глициния внимательно прислушалась к окружавшему её миру.
Торговля достигла своего пика, и возбуждённые голоса людей, выкрикивающие более выгодные цены на золотую или адамантиевую руду, были слышны даже через четыре улицы. Сложно было распознать в этой какофонии что-либо подозрительное. Так думали обычные люди, но Глициния знала: чем больше шум, тем опасней затесавшаяся среди неё тишина. Однако ничего подозрительного она не услышала.
Сегодня она носила маску худосочного мужчины, одетого в робу грузчика. Глициния ненавидела притворяться мужчиной. Она презирала их! Единственный мужчина, которого Глициния уважала, умер три дня назад. Когда она добралась до места их встречи, вокруг его убежища столпилось множество людей и везде шастали подчинённые местного шерифа. В тот момент, когда врачи выносили из дома тело, случайно упала прикрывавшая его ткань, и Глициния узнала убитого. Она узнала его! И она поняла, кто это с ним сделал. С осознанием пришло ощущение, что за ней кто-то следит. Решение пришло мгновенно, и в течение часа она покинула тот городок. Теперь ей нужно было бежать. Снова бежать. Она ненавидела его!
«Чёртов Монгус! — ненависть Глицинии к умершему человеку с каждым вздохом наполняло её уставшее тело. — Взял и так легко помер! Да как он посмел себя раскрыть! Неужели он не заметил слежки?! И это спустя столько лет, как он залёг на дно, скрываясь ото всех? Бред! Бред!!»
Глициния в сердцах стукнула по мешку, на котором сидела. Он порвался, выпустив наружу белые гранулы удобрений. Гнев, достигнув токи кипения, постепенно пошёл на спад, и ненависть начала сменяться жалостью. И всё-таки она его любила. Он был единственным человеком, кто не только не пользовался ею, но уважал и защищал. Именно Монгус научил её выживать, раскрыл её потенциал в полной мере и обучил тонкостям воровства и мошенничества. По щекам девушки потекли слезы, и она шмыгнула носом.
«Но он уже был стар и смертен, в отличие от них. Вот ведь я дура! Наверное, это Тчи! Он как-то смог выяснить о моей связи с Монгусом. Но как? Впрочем, у меня и без этого проблемы, и куда серьёзней слежки мстительного Вечного»
Что-то неподалёку лопнуло. Глициния подскочила и осмотрелась по сторонам. В проулке по-прежнему никого не было, но это её не убедило. Девушка снова пришла в движение, постоянно оглядываясь по сторонам.
Да, у неё были куда более большие неприятности, чем преследование неуравновешенного Вечного. Ей теперь необходимо было как-то избавиться от этого чёртового куба. Нет, она не жалела о том, что украла его. Глициния прекрасно понимала, как его хотят использовать, и ей это было не по душе. А то, что произошло в последние дни по всей Башни! То, что ей позволило, наконец, попасть во Фронтир, а теперь не даёт ей его покинуть! То, что, по слухам, происходит в Авеле и произошло в «Параллели»! Всё это говорило о том, что она поступила правильно.
Сколько бы не был чёрств и грязен мир в котором она родилась и жила, но Глициния за столько лет умудрилась найти в нём свои светлые пятна. А ещё в последнее время она стала замечать: всё вокруг медленно и уверенно стало меняться в лучшую сторону.
«И на это глаза открыл мне он! — неожиданно подумала Глициния и почувствовала, как внутри неё всё похолодело. Она вздрогнула и огляделась. — Глупости! Откуда он может здесь взяться?!»
В то же время, она вновь задумалась над тем, что Пандорум можно было вернуть в «Параллель», тем самым прекратив всю эту беготню с высунутым языком. Она устала, очень устала и хотела остепениться, как когда-то это сделал Монгус, но в тоже время в её голове всплывал хриплый смех учителя, полный презрения. Он бы никогда не пошёл на поводу у трёхполосочников, как он называл людей работающих на «Параллель», а значит, и она не пойдёт. Особенно, когда это означало, что ей придётся встретиться с ним!
Глициния резко остановилась и нахмурилась. Она, собственно говоря, не понимала, почему чурается его. Он не был с ней жесток. Наоборот: был с ней очень мил и учтив. Но она не хотела с ним встречаться. Было в Чуви что-то такое, что её пугало до смерти. То, что навсегда лишит её мироощущения, в которое она с остервенением верила всю свою сознательную жизнь и не хотела от него отказываться.
«Нет… Я просто боюсь, что стану обычной девушкой, которую… любят, и при этом… признают равной себе!»
Глициния яростно сжала кулаки и ещё уверенней зашагала вперёд. Висевшая на её плече сумка забилась об бедро, а в голове девушки вновь закипели мрачные мысли.
«Вот ведь дурак! Гиена-романтик! Наивный бессмертный идиот! Да что он обо мне знает?! А если бы узнал? Говорил бы он со мною также? Нет! Я в этом уверенна! Меня не примут, если узнают о моём прошлом. О том, кем я была до встречи с Монгусом. Никто!»
Она прикусила себе нижнюю губу и очень тихо зашипела. Встряхнув головой, не забывая прислушиваться даже к мышиной возне и шуршанию насекомых, Глициния вернулась к размышлению о своём нынешнем положении.
Она прекрасно понимала на что идёт, однако Глициния не ожидала, что её настолько быстро выследят. Но что тогда ей делать, если ни с «Параллелью», ни с Советом, ни с Конгломератом она на сговор не пойдёт? Оставалось лишь одно: связаться с Гильгамешем. Глициния, как и прочие, не знает, где он скрывался, однако об этом должны были знать Инженеры. Она, конечно, насолила им, когда работала на Блеза, но тогда она исполняла роль мелкой сошкой. И когда она явиться к ним с Пандорумом, они запоют по-другому. Нет, она не будет требовать денег. Ей нужна защита и шанс начать новую жизнь с нуля. Она устала…
Почему Гильгамеш? Глициния сама
