КОНАН И ДРУГИЕ БЕССМЕРТНЫЕ. ТОМ II - Роберт Ирвин Говард
— Аскаланте рассказывал мне, — продолжал Кулл о своем, — что стены вокруг Хрустального Города в десять раз выше высокого мужчины, что блеск золота и серебра слепит глаза, а женщины, гуляющие по улицам или глазеющие из окон, одеты в странные гладкие одежды, блестящие и шуршащие.
— Уж Аскаланте-то должен знать, — мрачно сказал Хор-нак, — раз он был у них рабом так долго, что забыл свое доброе атлантское имя и вынужден с тех пор обходиться валузийской кличкой, которую они ему дали.
— Он убежал от них, — заметил Ам-ра.
— Да, но на каждого раба, вырывающегося из темниц Семи Империй, приходится семеро, гниющих в темницах и умирающих каждый день, ибо не подобает атланту влачить рабскую жизнь.
— Мы враждовали с Семью Империями испокон веков, — пробормотал задумчиво Ам-ра.
— И будем враждовать, пока мир не рухнет! — с диким довольством сказал Хор-нак. — Ибо Атлантида, благодарение Валке, враг всем людям.
Ам-ра поднялся и взял копье, готовясь встать на страже. Остальные двое прилегли на траву и почти мгновенно заснули.
Что снилось Хор-наку? Возможно, битва или громовой топот буйвола, а быть может — девушка из пещер. Что же до Кулла...
Сквозь туманы его сна пробились издалека золотые голоса труб. Облака лучистого сияния плыли над ним, и вот величественное зрелище открылось его спящей душе. Неисчислимое скопление людей без края и конца, их оглушительные крики, сливающиеся в громовой рев, в котором угадывались слова незнакомой речи. Послышалось слабое бряцание стальных доспехов — отряды огромного воинства появились справа и слева. Туман поредел, и из него отчетливо выступило лицо, увенчанное царской короной, с профилем ястреба, бесстрастное, неподвижное, с глазами, напоминавшими цветом холодные серые волны северного моря. И тогда вновь прогремели голоса: «Славься царь! Славься, царь! Славься, царь Кулл!»
Кулл вздрогнул и очнулся. Луна озаряла дальние горы, ветерок шелестел в высокой траве. Рядом храпел Хор-нак, а Ам-ра стоял на страже — нагая бронзовая статуя на фоне звезд. Взгляд Кулла скользнул по его собственному скудному одеянию — леопардовой шкуре, обернутой вокруг бедер. Голый варвар-дикарь... Глаза его заблестели. Царь Кулл!
Он снова погрузился в сон.
Поднявшись наутро, они направились к пещерной стоянке своего племени. Солнце стояло еще невысоко, когда их взорам открылась широкая голубая река и показались знакомые темные зевы пещер.
— Глядите! — резко выкрикнул Ам-ра. — Они кого-то жгут!
Перед пещерами возвышался крепкий столб, к которому была привязана молодая девушка. В глазах людей, столпившихся вокруг, не было ни следа жалости.
— Сарита, — сказал Хор-нак с окаменевшим лицом. — Она вышла за лемурийского пирата, это распутница.
— Да! — буркнула женщина с жестокими глазами. — Моя родная дочь стала позором Атлантиды. Больше' она мне не дочь! Дружок ее помер, а Самриту выбросило на берег, когда их корабль был разбит нашим.
Кулл с сочувствием разглядывал девушку. Он не мог понять, почему все эти люди, ее собственная плоть и кровь, так ополчились на нее просто потому, что она полюбила врага их народа. Во всех взорах, обращенных к ней, Кулл уловил лишь один взгляд участия. Странные голубые глаза Ам-ры были полны печали и сочувствия.
Трудно сказать, какие чувства отражались на неподвижном лице Кулла, но взгляд обреченной девушки не отрывался от его взора. В ее глазах не было страха, лишь напряженный зов. Взгляд Кулла упал на поленья у ее ног. Скоро жрец, выкрикивающий сейчас проклятия рядом с ней, подожжет эти поленья факелом, дымившимся сейчас в его левой руке. Кулл видел, что девушка была прикована к столбу тяжелой деревянной цепью, своеобразным, типично атлантским изделием. Он не смог бы разорвать эту цепь, даже если бы пробился сквозь преграждавшую ему путь толпу. Глаза девушки умоляли его. Взглянув еще .раз на поленья, он прикоснулся к длинному кремневому кинжалу за поясом. Она поняла, кивнула, в глазах ее вспыхнула искорка надежды.
Кулл ударил так же неожиданно и внезапно, как кобра. Он выхватил нож из-за пояса и метнул его. Нож вошел прямо под сердце, убив девушку мгновенно. Люди застыли, словно зачарованные. Кулл повернулся, метнулся в сторону и вскарабкался по двадцатифутовому отвесному обрыву, точно кошка. Кто-то из ошарашенной толпы схватил лук и прицелился. Кулл перевалился через край обрыва, лучник прищурился — и тут Ам-ра, словно нечаянно, подтолкнул его, и стрела ушла далеко в сторону. И Кулл исчез.
Он слышал крики у себя за спиной. Его соплеменники, воспламененные жаждой крови, дико ринулись за ним, чтобы догнать и убить его за нарушение их странного и кровавого кодекса чести. Но никто в Атлантиде не мог бы обогнать Кулла из племени Приморских гор.
Кулл спасается от своих разъяренных соплеменников лишь с тем, чтобы попасть в плен к лемурийцам. Следующие два года он проводит рабом на галере, пока ему не удается бежать. Он пробирается в Валузию, где становится отверженным в горах, а затем его хватают и бросают в темницу. Удача улыбается ему, и он становится сначала гладиатором на арене, затем солдатом воинства и, наконец, военачальником. Тогда, опираясь на наемников и некоторых недовольных валузийских аристократов, он захватывает трон. Кулл убивает деспотичного царя Борну и срывает корону с его окровавленной головы. Сон становится явью. Атлант Кулл восседает на троне древней Валузии.
ЦАРСТВО ТЕНЕЙ
1. ЦАРЬ ПРИНИМАЕТ ПАРАД
Звуки труб становились все громче, словно гул золотого прибоя, словно мягкий рокот вечерних приливов на серебристых прибрежьях Валузии. Шумела толпа, женщины бросали цветы с крыш, а ритмичный звук серебряных подков становился все слышней, и вот уже первые ряды могучего воинства вступили на широкую светлую улицу, огибавшую увенчанную золотым шпилем Башню Великолепия.
Первыми ехали трубачи, стройные юноши в алом облачении, трубя в длинные узкие золотые фанфары. Следом за ними двигались лучники — рослые горцы, а за ними следовали тяжело вооруженные пехотинцы. Их широкие щиты бряцали в такт шагам, и в том же ритме покачивались их длинные копья. Вслед пехотинцам ехали самые могущественные воины в мире — Алые Убийцы, удалые наездники в алой броне от шлемов до шпор. Гордо восседали они на своих конях, не глядя по сторонам, словно не обращая внимания на крики толпы. Они были похожи на бронзовые статуи, и копья их, высившиеся над ними подобно лесу, были так
