Серебряный дракон - Святослав Владимирович Логинов
Потом уже оказалось, что болотные пастухи приходили не ради волхования, а договариваться о поставках твёрдого сыра и своей знаменитой баранины. Договор оказался взаимовыгодным, и с тех пор деликатесы с засоленных пастбищ шли в продажу под эгидой обители чародеев. Овечий сыр редко бывает твёрдым, больше напоминая брынзу, но этот был не только твёрд, но и годами не портился, по какой причине особо ценился мореплавателями, а баранина, нагулянная на лугах, которые регулярно заливаются морской водой… кто пробовал, тот знает.
Когда после долгого и славного владения замком Хартус Ауренинг перешёл в иные, более совершенные миры, дело его не зачахло. Всякий прославившийся кудесник хотя бы раз приезжал в Ахенбаум, чтобы почувствовать себя простым человеком, не способным колдовать. К тому же библиотека Хартуса, открытая для гостей, также привлекала немало исследователей потустороннего. В результате, нигде в мире не было столько чародеев, как в маленьком приморском городке.
На привратной башне бывшей крепости появилась бронзовая надпись: «ACADEMIA». По внутреннему двору прогуливались магрибские мудрецы в тюрбанах и расшитых халатах, чернокнижники, поставившие себе на службу законы астрологии, оккупировали смотровую башню и вышку маяка, некроманты тосковали в подземельях — их не любили даже здесь.
Мелкая колдовская братия обитала в городе, выспрашивая разрешение хотя бы вольнослушателями присутствовать на лекциях знаменитых профессоров.
Все знали, здесь учат теоретической магии. Реально колдовать здесь не мог никто. Обыватель из любой части ойкумены мог приплыть в Ахенбаум и, заплатив огромные, неподъёмные для большинства деньги, учиться без малейшей надежды постичь практику колдовства. Обычно сюда присылали младших отпрысков знатных родов, которым судьба определила духовную карьеру. Колдовать им не обязательно, а вот освоить терминологию — нужно.
И, разумеется, город приветил множество вечных студентов из стран, которые за последние сотни лет обзавелись университетами. Этот вольный люд не имел ни малейших шансов проникнуть в стены Академии, но не особо переживал по этому поводу, радуясь жизни, проводя время в ресторанчиках и пивнушках, порой устраивая драки с окровавлением, в случае если одно землячество что-то не поделило с другим.
Раз в год, когда на море заканчивалась путина, а на пастбищах начинали резать скот, в городе происходило гуляние. Традиция древняя, как сам Ахенбаум. К этому же времени академики приурочили проведение ежегодного симпозиума, посвящённого той или иной проблеме магического действа. Тема очередного симпозиума объявлялась за год при закрытии предыдущего конгресса, чтобы участники могли, как следует подготовиться к грядущим дискуссиям и написать собственные доклады. Специальные доклады делались на закрытых заседаниях, куда не допускались непосвящённые, а диспуты по важнейшим темам были публичными и проводились в зале ратуши в присутствии всех желающих. Так, во всяком случае, бывало объявлено. На самом деле желающих было много больше, чем мог вместить даже обширный зал. Нелишне отметить, что жесточайший запрет на колдовство с течением времени распространился на весь центр города, дабы вошедший в раж полемист не испепелил своего оппонента, а заодно и всех присутствующих.
Что творилось в трущобах, знают жители этих трущоб и редкие караулы, осмеливающиеся туда заглянуть.
«Борьба с драконами. Что действенней: рыцарь или маг?» — такова была тема очередного симпозиума. Учитывая необычность тематики, в конференц-зал (бывшая трапезная городской ратуши) кроме заслуженных магов были приглашены воины, прославившие себя на ниве драконоборчества. А всякая шушера теснилась на хорах, сквернословила и разве что огрызками не швырялась в собрание.
На закрытых заседаниях читались доклады о природе драконов, из коих следовало, что истиной их природы не знает никто. Но во время прений можно было прозакладывать магический жезл, что каждый из выступавших не раз встречался с баснословным зверем и сдирал с него шкуру.
— Огнедышащий дракон, — вещал престарелый Ангерт, знаток магических концентраций, сорок лет преподающий эту дисциплину в стенах Академии, — уязвим в силу своей природы. В теле обычного светлячка, какого вы все видели не раз, природной магии ничтожное количество, её едва хватает на прелестное свечение. В утробе огнедышащего дракона концентрация естественной магии столь велика, что грозит испепелить само чудовище. Но в этом же основная опасность и для драконоборца-воина, ибо при взрыве обычно гибнет и герой.
Сэр Гелиот, явившийся послушать измышления мудреца, презрительно скривил губы. Уж он-то знал всё о природе драконов, причём знал на практике, а не из чтения толстых книг. В его вотчине драконы были выбиты более двухсот лет назад, и непреклонному герою приходилось ездить на охоту в земли, населённые дикарями, которые почитали его, как величайшего из богов.
Маг Ангерт не посчитал нужным заметить гримасу воина и, как ни в чём не бывало, продолжал лекцию:
— Опытный маг, встретив огнедышащего дракона, не станет вступать с ним в прямую схватку, а, обеспечив собственную безопасность, применит раздражающие заклинания, после чего неудержимая ярость уничтожит дракона без всякого вмешательства человеческой руки. Проще говоря, дракон испепелит сам себя.
— Позор! — взревел сэр Гелиот, грубо нарушив академическое течение доклада. — Герой драконоборец не может бежать от опасности!
Будь у рыцаря при себе меч или хотя бы, кинжал, лектору бы не поздоровилось, но предусмотрительные организаторы учёного сборища мудро решили, что раз колдуны будут лишены волшебной силы, то и воины тоже должны быть безоружными.
На всё время симпозиума мечи и протазаны были сданы и хранились в арсенале.
— Если во время ваших странствий вы встретите огнедышащий вулкан, вы тоже броситесь на него с копьём? — ехидно спросил докладчик.
Воин был посрамлён, учёное собрание продолжалось своим чередом.
Особый интерес вызвало сообщение магистра Ойянута о сохранении истиной природы серебряного дракона.
Тут уже сэр Гелиот слушал внимательно, и саркастическая усмешка лишь изредка озаряла его лицо.
Магистру было порядком за восемьдесят, что даже для волшебника возраст достаточно почтенный. Конечно, он не мог сравниться с профессором Ангертом, который давным-давно перешагнул за сотню лет, но и восемь десятков, срок достаточно большой, чтобы можно было прочесть множество книг. Последние тридцать лет Ойянут безвыездно жил при Академии, посвящая своё время изучению старинных фолиантов. Только там можно найти подлинное описание серебряного дракона, ныне, вероятно, окончательно вымершего.
— Из всех видов летающих драконов, — бубнил себе под нос почтеннейший магистр, — серебряный дракон отличается самыми малыми размерами и самой большой подвижностью.
