Матабар (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич Дрой
Но больше всего детям нравились истории про тех, что учились у… небольшой белки. Такие Матабар обретали возможность слышать шепот деревьев, смех горных ручьев, угрюмые рассказы камней и валунов; они становились хранителями историй и легенд.
А еще… еще были ученики волков. Те, что уходили по их тропам в неведомые края, где и обретали это таинственное и певучее слово — «магия».
Но про них взрослые вспоминали редко, куда чаще они говорили, что именно горный народ стал одним из первых Первородных, кто вступил под знамена Темного Лорда, дабы отделиться от Новой Монархии. За что и были практически полностью истреблены войсками. Ведь как бы ни был силен, быстр, могуч, хитер или зорок горец, но что он может против залпа пушек, кавалькады, ружей и ученых магов из самой Метрополии.
Тем более, что, говорят, в день, когда люди вторглись на гору, на помощь Матабар так и не явился их великий маг, некогда стоявший плечом к плечу с Темным Лордом.
Но, как и всегда, мрачная история облачилась в легкий саван из поучительных мифов и красивых легенд. Детям часто рассказывали и про чудесные артефакты Лорда — Меч Мрака, который был способен разрезать свет и Посох Звезд, наделявший чары Лорда столь высоким могуществом, что даже полсотни имперских магов не могли с ним справиться.
И, конечно же, существовало пугающее пророчество. Что после того, как людям явится три знамения, Лорд вернется дабы сокрушить своих врагов и исполнить данную им клятву. Для первого — в разгар жаркого лета и засухи, вдруг пойдет снег, а воздух затрещит от лютого мороза. Второй знак — в яркий полдень мир окутает непроглядная ночь. Что же до третьего знамения — то о нем не упоминалось, мол — затерялось где-то в истории.
Но оставим сказки для бабушек и дедушек с их внуками, а сами вернемся к горцам.
Разумеется, кто-то из Матабар остался в живых. Они ушли глубоко в свои горы, но никто больше не приносил дары в святилища, никто не молился старым богам. И вот уже вскоре немногочисленным остаткам горцев пришлось начать спускаться в долину. Их мужи женились на Алькадских девушках, работали в полях и на фабриках, рубили камень под родными горами. Их дети не учились у зверей, не пели песен горным богам. Кожа их, когда-то цвета красной меди, побелела; волосы — больше не напоминали ночь, а зрачки округлились.
Так в долине растворились гордые жители снежных вершин.
— А как их звали? — спросит особенно чуткий ребенок. Он, только-только получив «государственный анализатор», будет наводить пластину с рунами, закрепленную на запястье, то на цветок, то на стол, то на маленький кристаллик в основании кухонной плиты.
И руны, на пластине, будут складываться в письмена.
Цветок домашний. Опасность: нет. Уровень силы: нет. Концентрация Лей: нет.
Стол кухонный. Опасность: нет. Уровень силы: нет. Концентрация Лей: нет.
Бытовой накопитель компании «Бри-И-Мен». Концентрация Лей: 1 луч I- ой Звезды
Даже не понимая, что именно пишут руны на пластине, мальчик почувствует некое таинство, скрытое за происходящим. Что-то, что всем давно уже кажется обыденным, но для него — мальчишки, недавно севшего за парту в школе, все еще волшебным и мистичным.
Дети куда лучше и тоньше чувствуют этот мир и знают, какую силу имеют имена.
Взрослые же, оглянувшись, чтобы их, мало ли, не слышал сосед, способный донести в управу, отвечали шепотом:
— Матабар.
— Матабар… — с придыханием повторяли дети, пока им не закрывали рот ладонью.
Нельзя произносить вслух имя этой расы Первородных. Ведь если не тюремный срок, то штраф от шерифа за такое своеволье точно можно схлопотать. И когда ты, работая шесть дней из семи, по шестнадцать часов из двадцати четырех, с трудом зарабатываешь в месяц восемь имперских эксов, то штраф в четыре экса и пятьдесят ксо — не та сумма, которую можно позволить себе за знания о далеком прошлом.
— А они еще живут там? — спросит ребенок, смотря в окно, на поверхности которого так заманчиво плясал отсвет масляной лампы.
Будто где-то среди горных вершин зажгли костры и Матабар танцевали и пели песни, общаясь со своими жуткими богами.
— Ходят слухи, — отвечала им мать, пока мыла посуду. — Что у семьи егерей, которые хранят горный лес от контрабандистов, есть следы крови древнего народа. Но это просто слухи, малыш.
— А можно я тоже буду мат… — ребенок, увидя строгий взгляд матери и отца, замолкнет.
Он почувствует, что в этом есть некая тайна, секрет. И ему захочется стать его частью — быть похожим на родителей. Так же надежно держать язык за зубами.
Смотря в окно, он будет фантазировать об учениках зверей, могучем народе Матабар. Но недолго. Скоро и его закрутит в жернова цивилизации. Школа, работа и такие же ночные разговоры с уже своими детьми. Куда там до семьи егерей, лишь изредка показывающихся в городе, чтобы продать шкуры и купить муки да специй.
Так он и не узнает, что где-то там, среди горных вершин, где величаво и степенно пенятся широкие волны на поверхности чистой, практически прозрачной реки, на излучине, занимая широкий холм, стоит старый, трехэтажный дом. Достаточно большой, чтобы вместить под своими сенями четыре поколения одной семьи.
Но давно уже покосились его прохудившиеся и поросшие мхом крыши, на многочисленных верандах не звучали ни смех, ни песни — только стояли ощерившиеся сломанными досками ящики, разбитая мебель и прочий хлам. Из двух дымоходов — один обвалился, а второй лишь изредка чадил.
Все окна, выше второго этажа, уже давно накрепко заколочены и занавешены циновками, проглядывающимися сквозь прорехи в ветхой древесине.
Причал около реки безнадежно сломан — большую его часть унесло течением внутрь горной цепи, а то, что осталось, использовалось в качестве мостков для стирки.
Семье из четырех человек ни к чему огромная сторожка, построенная здесь цивилизованными людьми Новой Монархии. Во всяком случае — не вся.
Но, все же, они любили этот старый, странный, огромный дом.
В этот вечер, когда внизу, в долине, кто-то рассказывал своему ребенку истории о Матабар, последние из них смотрели на огни, бутонами ночных цветков распускавшиеся у подножья и не знали, что грядет.
Глава 1
Арди уже второй час, спрятавшись в кустах ежевики, наблюдал как его дедушка, что-то насвистывая в свои забавные усы, вырезает из упавшей на землю ветви березы маленькое животное. Может быть опоссума? Или бельчонка?
Арди надеялся, что опоссума.
Бельчонок у него уже имелся. Стоял на полке над кроватью среди нескольких своих собратьев. Маленькой рыси по имени Шали с таким забавным, острым носиком. Компанию ей составлял медвежонок Гута. Чуть неуклюжий, всегда сонный и забывчивый, но из-за этого отнюдь не менее любимый друг мальчика. Третьим… ну, вернее — четвертым, в их дружной компании оказался, как раз таки, недавно найденный бельчонок Скасти.
Мальчик не очень ладил со Скасти.
Тот вечно что-то таскал с кухни. То печенье, то варенье, то еще какое угощенье. И вот как объяснить маме, что это не он — вовсе не Ардан Эгобар, шести лет отроду, метр тридцать шесть сантиметров в высоту, с розовыми щеками, черными волосами и янтарной радужкой глаз — не тот вор, что каждую ночь пробирается за угощением.
Во всем виноват Скасти!
Но сколько бы Арди не надувал по-детски пухлые щеки (так ему говорила мама — Арди. Не надувай свои пухлые щеки… Вообще—то ничего они не пухлые!), сколько бы не улыбался наивной улыбкой и невинно чесал затылок, но почему-то кроме дедушки никто не верил, что деревянная белка могла хоть что-то выкрасть.
Вредный Скасти.
