Марья Каланчина – попаданка (СИ) - Ульяна Тюмень
Меня аж передернуло, и я прикрыла окно. Окошко на чердаке небольшое, но сделано оригинально, наверх откидывается, наверное, у голландцев подсмотрели. Домик строители вообще интересно задумали, кто знал, что водная жила окажется внутри. Часто вижу, как люди останавливаются и смотрят, фотографируют, обсуждают. Кстати…
— Бабуль! А разрешат ей продавать, если я исчезну?
— Ну, следствие проведут, в розыск объявят. И будут жалеть безутешную мать, — равнодушно ответило мое любимое привидение.
— Тогда записку напишу, а в школе скажу, что завтра уеду в путешествие по необъятным просторам родины. Мечту исполнять, чтоб не искали.
Через день, все сложив во второй чемодан, я поймала мамашу на том, как она пытается утащить первый.
— Там просто одежда, куда ты ее денешь? — устало спросила у нее, — вот сама подумай. И следователи быстро тряпки найдут, и будешь отвечать на вопросы, где дочь.
Как она отбросила чемодан! И все-таки жадность у нее страх может пересилить. Так-то она на чердак, где бабуля и портал, не поднимается. Я даже заметила, когда она в доме, портал темнеет. Обычно он зелененький. Допустим, мы встанем в портал, и каким богам молиться, чтобы он мамашу не пустил? Сломать его как-то? Но магии я не обучена, у нас ее нет.
Собственно, я ничему толком не обучена.
Начинала заниматься балетом, меня пригласили в школу бесплатно, в самом областном центре.
Мамаша была на седьмом небе. Еще бы! На полном иждивении, ни копейки не надо платить. Три года и я радовалась: сыта, одета, обута, училась и свою родительницу не видела — это же такое невозможное счастье, что ни в сказке сказать, ни в песне спеть. И бабуля каждые выходные приезжала!
Только на следующий год, в четвертый класс, меня не взяли. За лето я опять подросла, и так была выше всех ровесников, Каланчой дразнили, по фамилии Каланчина и не звали, а тут даже преподаватели снизу вверх стали смотреть.
Как на них мамаша ругалась! Козлы — это самое мягкое, что она говорила. Ей-то все равно, что мне партнеров нет.
Вернулась в наш районный центр.
Потом пригласили в кружок акробатики, я могла держать сколько угодно девчонок. Главное, соизмерять свою силу. Силушкой меня природа тоже не обделила, все в синяках ходили.
Еще был волейбол в школе. Команда мне по пояс, конечно, хотя тогда еще я невысокая была, кажется, в шестом классе всего метр восемьдесят, ну или чуть больше. А сколько ругани все наслушались, за подлоги вроде как.
Отправили в общешкольную баскетбольную команду, но я уже наелась к тому времени, это в классе седьмом, кажется. Вроде уже тогда метр девяносто.… Или нет? Бегала всех быстрее, прыгала выше всех. А как за два метра отметочка перевалила, так всем стало очень-очень грустно, в результате я одна играла.
Тогда и сказали: игра должна быть командной, это не спортивная школа, а обычная средняя. Где я им спортивную возьму в поселке?
И все время есть хотелось.
Когда бабуля умерла, мамаша быстренько провернула обмен, как-то обойдя дарственную, мне как раз исполнилось тринадцать, и я осталась одна. Жалела, что форму школьную отменили, говорят, раньше все носили. И взрослые парни не приставали бы на улице. Пока кулаком в челюсть не дашь — не понимают. Стояла на учете в полиции за драки.
Ходила на кладбище к бабуле, конечно, уже совсем в сумерках, рассказывала, как живу.
Мы с ней до сих пор не понимаем, почему это произошло. Она считает, камень плохо лежал, мамаша поскупилась. Я думаю, родная кровь не выдержала.
А бабуля сама больше испугалась!
Я-то вообще сначала рот раскрыла, а потом так обрадовалась! Кинулась обнимать, а руки сквозь нее приходят.
Ну, мы быстро все сообразили. Главное, расставаться не хотели, я-то на все была согласна, и к ней. Тут бабуля мне кукиш показала, и мы пошли домой.
Увидела она мои хоромы и так ругалась, так ругалась. На следующий день мамаша припылила, у них разборки начались, я даже ушла от греха. У меня лежало в кошельке пятьдесят рублей, ну и зашла в столовую. Честно сказала, очень голодная, что можете дать, у меня вот столько денег.
Тетенька там одна посмотрела и пригорюнилась даже:
— Давай познакомимся, меня Марьей Антоновной звать.
— Тоже Марья, — вздохнула я и шмыгнула носом, — только надо отчество узнать, посмотрю, что стоит в свидетельстве, не помню как-то.
Меня накормили до отвала, спросили, работать не боишься? Денег платить не имеем права, а кормить будем. А до работы и после обязательно надо мыться и показали, где.
Так что я прекрасно жила.
Отдыхали мы с бабулей на кладбище, там хорошо. Лес от нас очень далеко, вокруг чужие дачи, а на кладбище народа мало. Сидели часами у могилки бабули, я учебники читала, пока совсем не стемнеет.
— Бабуль, а кто теперь за могилкой присмотрит?
— Некому, но я же с тобой буду.
Мы пришли прощаться. Я погладила обе березки и рябинку.
— Марья, пошли скорей, что-то сердце не на месте.
Разумеется. А как она хотела? Я посмотрела на это самое место, крест ровно стоял, фотка держалась крепко, и мы пошли домой.
Поднялись на чердак, а портал совсем черный.
— Марья, и где твои чемоданы?!
А нет их! Ну, мамаша!
Мне так смешно стало, что не выдержала и от хохота упала. Прямо в портал.
Штаб 2 круга.
Дежурный терпеливо дожидался окончания тренировки. Командир увлекся, но уходя, подозвал штабного:
— Что хотел?
— Активировался портал зеленого цвета!
— Одиночный?
— Да, командир.
— Откуда?
— Терра-2.
— Отлично! Через пару дней посмотрю, что там за пополнение. Пусть парень обживается.
Глава 2
Читать я всегда любила, еще с балетной школы. В основе балетов часто всякие легенды, мифы и сказки, книги в красивых переплетах на всех тумбочках лежали.
В школьной библиотеке с собой книжки давали неохотно, да и мамаши опасалась, утащит. Что успевала прочитать в читальном зале по программе, то крепко помнила. А вот для себя, бабуля говорит, для души — почти не читала, так, картинки больше смотрела, журналы, альбомы.
И когда я пришла с просьбой дать мне что-нибудь про порталы почитать, библиотекарь удивилась:
— Я рада, что ты хоть чем-то, наконец, заинтересовалась, но почему про порталы? Это же фантастика. Надо жить в реальности.
— Конечно, фантастика. И нездоровая, вполне вероятно, как будто вокруг нас нет чудес. Не умеют видеть, или не хотят, как считаете?
— Не умеют, разумеется! — негодующе фыркнула библиотекарь, — а тебе тогда зачем?
— Противника надо знать в лицо — солидно заявила ей, —
