Безобидный Малёк. У каждого своя правда (СИ) - Войце Влад
— Так ты прервался, Малёк, — снова вернулся ко мне, упорный в своём любопытстве возница.
— А что ещё-то?
— Про прозвище.
— Ну, так пришёл я в село из реки, был мокрым, мелким и безобидным, меня Мальком и прозвали.
— Понятно, что же, но чего ты с нами нынче увязался?
— И тут всё просто. Деваться то мне некуда. Я там с год пожил, намаялся. Кузнецу и рыбакам помогал местным. Выживать можно — жить нельзя. Я же для них чужак. Да и то, что после тёмных выжил...
— Косились и сплёвывали за спиной? — понимая мои проблемы, риторически заметил возница. — Селяне просты и боязливы, иногда, вплоть до глупости. Ну, ладно, папаша твой погиб, но чего потом домой не вернулся?
— Да некуда. Бастард я. Мамочка то моя лихоманкой отошла, я к папашке. Он мне: «знать не знаю тебя». Ну, я так и этак, в общем, уговорил.
— На что?
— Да сказал, что возьмет меня с собой, а он, как раз в поход торговый в соседнее королевство собирался по реке идти. Если показал бы себя хорошо, так по возвращению признал бы меня и прочим родичам представил.
— Ага, а сейчас то им тебя не резон признавать, — усмехнулся понятливо наёмник.
— Да. И дело не в том, что они меня не знают. Патриарх то семьи погиб. Они сразу явно его наследство делить сели. Им бастард, да тем более уже умершим папашей нагулянный, тут не сдался.
— Не повезло тебе, парень.
— Да чего там, жив и то ладно.
— И то верно.
— То есть тебе и податься то, кроме как в армию особо некуда? — прозорливо прикинул наёмник.
— Увы.
— Я тебе так скажу пацан, рассуждал ты может и правильно, но Форпост Врат самый, пожалуй, паршивый вариант из всех. Я ещё удивляюсь, как тебя вообще допустили в этот район.
— Зато там карьерный рост очень быстрый и те, кто там хоть год отслужил, даже отроком, потом в столице много больше вариантов для дальнейшей жизни имеют. А пустили известно как, мои сведения тогда сразу четверых опаснейших тварей помогли убить. Те место резни скрыть пытались, а я егерей вывел на их след.
Я помолчал, хмыкнул и невесело улыбнувшись — закончил:
— Меня "чёрноплащник» лично тогда на обратном пути зашёл поблагодарить и пяток золотых отсыпал. Я на них тогда почти полгода неплохо жил.
— Понятно, а как деньги закончились, стал думать, что дальше. Да и про Форпост — так-то оно так, но этот год там ещё выжить надо.
— Так в Крепости же редко убивают. Она неприступная — это все знают, таких больше нет ни в одном из семи королевств. Тёмные даже на внешние стены не часто ухитряются забраться, что уж про внутренние. А я, как отрок, только недавно после обучения в ополчении, на внешнюю стену долго не попаду.
— Не обманывайся, пацан, так то оно может и так, но там опасность умереть наибольшая не от хладного железа, от тварей тёмных или магии их, ну, если конечно ты в рейды не ходишь. Там духом пасть много проще и от того погибнуть.
— Да у меня, как бы нервы крепкие, — я с усмешкой постарался твердо глянуть мужчине в глаза.
— У всех кто туда попадает и не вешается в первые полгода — крепкие нервы. Но это не отменяет того, что мысли об этом их время от времени посещают, — наёмник поёжился, покачав головой, с сожалением глядя на меня.
— Я думаю, что справлюсь.
— Ну, моё дело предостеречь.
Так переговариваясь, мы наконец остановились на последнюю ночевку. До Форпоста Врат, если верить тем обрывкам разговоров наших главных в караване людей, что я смог услышать, оставалось меньше полдня пути. Однако, уже вечерело и без того не особо освещённая дорога, совсем уж погрузилась в полумрак.
***
Часть вторая. Красная роса
— Замри, пацан. И тихо, — донёсся до меня еле слышимый шёпот Боша.
Я понимающе кивнул и замер, лишь после чего наёмник лежавший рядом, убрал руку.
На ночь мы все расположились у своих фургонов. Некоторые легли спать внутри, но ночка выдалась немного душноватая, потому я и Бош легли под фургоном, накрывшись плащами от комаров.
— Что? — вслушиваясь в окружающее нас, уже расцвеченное восходящим Светилом, я пытался понять, что насторожило вояку.
— Чую кровь, — коротко прошептал мой сосед.
— Да ладно, — не менее тихо буркнул я. — У тебя нос, что ли волчий?
— Не буквально. Напряжение и опасность просто насытила воздух, хоть топор мой вешай. Помотаешься с моё, на раз такое научишься чуять.
— И что делать? Будить всех? — с сомнением уточнил я.
— Думаешь я один такой тут? Шуметь не надо, думаю, что на поляне нашей не менее четверти уже не спят, а то и больше.
Я покосился на нашу стоянку, продолжающую быть пасторальной картиной из спящих людей и лошадей.
— Да ладно, смотри — лошади спокойные, уж они бы почуяли угрозу.
— А ты приглядись к их мордам, — не глядя на меня и продолжая, прикрываясь колесами фургона, изучать окружающий лес, буркнул Бош.
— Чего-то они какие-то квёлые, — заметил я после недолгого изучения, стреноженной пары наших лошадок у фургона.
— Навь это тёмных, они разве что если их сейчас резать начать, в себя придут.
— Может они просто сильно сонные?
— В жизни всё может быть, — зло усмехнулся Бош, явно не веря в мою версию и уже нарисовав для себя картину происходящего.
Где-то в стороне раздался почти неслышный хрип, и он будто послужил сигналом для всех.
Фургоны поставленные более плотно чем на дороге, позволяли видеть сразу всех. А потому я сразу со звуком ломаемой изнутри тонкой стенки фургона, где спал паладин, увидел, как кончик его полуторника мелькнул, вознесясь над его крышей с обратной от меня стороны.
Спустя мгновения и сбоку, уже не скрываемая для меня повозкой паладина, вывалилась высокая тварь, неуверенно сделала два петляющих шага и завалилась на траву.
Бош выкатился из под фургона и тут же его ноги оторвались от земли. Я дернулся за ним, смело и грудью бросившись на помощь. За что тут же схлопотал. Тварь почти двух метров в высоту, наколола Боша, как бабочку на свои руки-копья. Я подался назад, но спиной ткнувшись в стену фургона, застыл перед ней. Та выдернула одну руку, с фонтаном кровавых брызг и махнула ею в мою сторону. Грудь ожгло болью. Я юркнул вниз, снова укрываясь под фургоном.
Но тварь не полезла за мной, она сцепилась с парой наёмников с других фургонов. Один воткнул в неё копьё, а второй двуручной колотушкой, похожей на огромную киянку, обитую железом, попытался размозжить ей черепушку.
Удар, ещё один. Копьё наёмника, пытающегося удержать тварь на расстоянии от себя и приятеля, ломается и он тут же погибает с разрубленный горлом. Второй, уже истекая кровью, выронив свою колотушку, наконец достаёт врага топориком. Так они и упали вместе — хрипящий и тяжело раненый человек, и затихшая, с торчащим из темечка топориком тварь.
Почти сразу я понял, что уже вся поляна скрежещет звуками схватки. Мимо пробежал жутковатый скелет, будто в полупрозрачное желе холодца обёрнутый в «тело» из энергии. Не живой, но и не мёртвый. Он вильнул к центру, поднырнул, удивительно для скелета разумно и умело, под необдуманно размашистый мах булавой одного из королевских латников и, коротко ткнув того мечом в районе бедра, сразу под толстой кожаной защитной юбкой, чуть дёрнул вверх.
Пока латник падал, орошая землю вокруг сильным потоком крови из длинного и умелого разреза на внутренней стороне бедра, скелет небольшим щитом сбил с ног второго латника. Потом с хрустом впечатал тому в лицо ногой и, используя его, как невольную подставку, вскочил на край фургона. Вот он резко вильнул, чуть отстранившись от входа внутрь, пропуская тычок копья, прятавшегося там третьего солдата короля.
Но сделал это, будто не тупой скелет, а акробат в цирке или, как сержант-инструктор, что обучал наше ополчение в городе. А когда копьё достигло максимальной длины рук, держащего его человека, скелет ухватил его за древко и дернул на себя. Латник с криком вывалился наружу, запнулся о внешнюю скамейку, рыбкой нырнув вниз. Мгновенно, ещё не упав, получив смертельный укол куда-то в затылок.
