Ключ от октября (СИ) - Алиса Чернышова
— Ну ясно, — сказал он, — тогда ладно. А то я думал, может, ты поиграешь со мной?..
Я опустил вторую шишку.
— А ты…
Он широко улыбнулся.
— Меня зовут Иво. Давай дружить?
—..Эй, просыпайся давай! Мы уже почти на месте!
☘☘☘
Я страдальчески зевнул и скептически осмотрел стену леса, окружающую трассу.
— Вот когда будем на месте, тогда и разбудишь, — буркнул я.
Но Иво, конечно, просто так не отстал бы.
— Ну нет, — сказал он, — мы уже почти на месте, и мне скучно! Развлеки меня, о великий бард! Для того ты и живёшь.
— Эй!
— Ну развлеки! А то я усну. А вдруг на дороге олень? Ты же любишь оленей! Не позволь их поголовью так трагично сократиться!
Я вздохнул и смирился с неизбежным: если уж он начал канючить, то теперь не замолкнет.
— А ты мне снился, между прочим, — брякнул я, не подумав, как это прозвучало. — В смысле, день, когда мы встретились.
Вот уж исправил так исправил, да.
Но Иво это Иво. Мы не продружили бы столько лет, не будь он лёгким в общении (и утойчивым к моему идиотизму) человеком.
— Забавно было, — сказал он. — Я никогда не спрашивал: ты тогда сильно расстроился, что феи не пришли?
— Не волнуйся, я не псих и на тот момент уже прекрасно знал, что фей не бывает. Не было никакого разочарования, — ну, разве что немного. — Но, в любом случае, именно этот случай научил меня писать правильные сказки.
— О как, — хмыкнул мой друг, — вот видишь, уже интересно. И в чём же секрет? В том, что фей нет? Забавно, учитывая, что все твои книги — про фей. Это такой намёк на то, что детские ожидания должны разбиваться о непоколебимую скалу реальности?
Я снисходительно ему улыбнулся.
— И это тоже. Но не это главное. Понимаешь, я пошёл в лес за феями — и нашёл лучшего друга.
— О! Так значит, я лучше фей?
Вот же чудовище.
— Учитывая магию, которую ты способен творить с пиаром? Несомненно да! Я до сих пор понятия не имею, как именно ты заставляешь людей покупать мои книги.
— О, я просто слегка приколдовываю, — подмигнул Иво. — Но тот факт, что ты гений, немного помогает…
— К сожалению, в это веришь только ты.
— Не думаю. Но даже если и да, моей веры достаточно, чтобы это стало правдой. Уж в чём в чём, а в таких вопросах я не ошибаюсь.
— Ну-ну. А ещё ты скромный.
Иво фыркнул.
— А то!
Тишина в машине стала уютной. Я повернул голову, наблюдая за проносящимся мимо осенним многоцветьем листьев.
— Но вообще я говорю немного о другом… — продолжил я. — Хороший сказочник должен точно знать, кому он рассказывает свои сказки. Я пишу для людей того возраста, в котором уже не положено верить, будто в лесу живут феи или святой Николаус шестого декабря положит сладостей под подушку; я пишу для усталых детей, притворяющихся серьёзными взрослыми. И моя задача — показать, что не так важны чудеса, как их поиск.
— Звучит грустно, нет?
— Нет, если подумать об этом… Мы перестаём быть детьми, когда больше не можем верить в сказки, правда? Нет, не так, перестаём — это тут неверное слово… Когда нам больше не положено верить. То, что в детских устах назовут милой шуткой, во взрослых прозвучит как безумие. Но не теряем ли мы что-то важное, когда больше не ищем чудеса? Это вопрос, на который я стараюсь отвечать.
— А при чём тут я?
— А с тебя всё началось, как я уже сказал. Я пошёл в лес искать несуществующих фей, но встретил вполне реального друга. И где бы я был, если бы не ты? Точно не там, где хотел бы оказаться… В этом ответ: есть феи или нет, но это не значит, что стоит переставать их искать.
— Многие с тобой не согласились бы.
— А я и не требую, заметь, чтобы со мной соглашались! Если я и гений, то вот прям очень непонятый; сам себя порой не понимаю. Куда мне ещё чего-то вокруг понимать-то?
— С этой точки зрения все мы — непонятые гении… Но кстати, о гениальности. Что такого секретного насчёт этой твоей новой книги, что ты не показываешь мне наработки?
Я вздохнул.
— Не то чтобы секретного. Просто после той истории с мистером Джеколсоном…
— Эй, я извинился!
— А ты-то тут при чём? Это не ты пытался использовать контракт, чтобы превратить мой цикл в “франшизу фэнтези, основанную на реальных событиях”. Он предлагал связать несколько реальных детских исчезновений, которые имели место в этих краях, когда мы были детьми, с делами фей. А когда я спросил, как я буду смотреть в глаза их семьям, он ответил, что перепроверил и никого не осталось… А те, кто всё же есть, не против получить чек за отказ от претензий. Ты представляешь? Как будто смотреть в глаза себе мне после этого стало бы проще! А потом он ещё и мою бабушку сюда приплёл, как будто использовать заблуждения пожилого, страдающего от деменции человека, да ещё и учитывая все обстоятельства — это адекватная вещь…
Иво поморщился.
— Чувак, ну прости, пожалуйста. Это мой прокол.
— Да за что прости-то? Это не ты ввёл дурацкую моду на “основанный на реальных событиях” стафф. И у меня нет вопросов к жанру биографии. Но! Грёбаный мистический триллер, основанный на реальных событиях?! С приплетением реальных имён и трагедий! Мне одному это дерьмо кажется как минимум неэтичным?
— Да нет, мы в одной лодке. Зря я тебя с Джеколсоном познакомил.
— Ты хотел, как лучше… И вообще, надо отдать этому слизняку должное: он отличный бизнесмен. Гениальный даже, не побоюсь этого слова. Он чует прибыль, как гончая кровь. И в целом это отличное свойство, просто иногда — чересчур. Вечный вопрос бытия творцов современности: что важнее, прибыль или контент? И насколько качество одного может (и должно) страдать в ущерб другому? Как добиться равновесия в этом вопросе? И где проходит граница между этичной и неэтичной рекламой?.. У нас с мистером Джеколсоном просто не совпали ответы на эти вопросы, и ни один при этом не был готов прогнуться под другого. Джеколсон обещал, что превратит меня в хит; я не хотел превращаться в то, что он считает хитом. Что в нашей сфере, как ни крути, приговор для плодотворного сотрудничества.
Иво понимающе кивнул.
— Не то чтобы этот вопрос касался только современности, на самом деле. Раньше он, возможно, был иным по форме, но
