Тайна "Черного лотоса" (СИ) - Наталья Гриневич
Донг не знал, сколько времени пробыл на берегу. Надвигалась ночь, а отца всё не было. Тревога сменялась усталостью, усталость — желанием поесть и подремать, и снова поднималась тревога.
Что там могло произойти? Неужели на деревню напали «горные люди»? Или «вольные люди» — так они себя называли. На самом деле обыкновенные разбойники на конях — мацзэй.
Отец рассказывал, что пять весен назад, когда Донг был совсем маленьким и когда их семья только перебралась в Маленькую деревню из Большой деревни, на них тоже напали. Но тогда удалось отбиться. К тому же пошел очень сильный дождь. Такой, что ничего не стало видно вокруг. И враги отступили. Ведь само Небо было на стороне жителей деревни. Да и чем можно было поживиться в Маленькой деревне? Вот на Большую деревню нападали чаще. Так рассказывал отец.
Совсем стемнело. Ночь показалась Донгу старухой с длинными тонкими руками, которыми она постепенно захватывала всё вокруг. Страх подступил к горлу. И Донг, подгоняемый страхом и желанием наконец-то узнать, что произошло и почему о нем забыли, медленно, осторожно, часто оглядываясь и прислушиваясь, пошел к деревне.
Он уже различал контуры уцелевших домов, как внезапно чья-то сильная рука схватила его, повалив на песок.
Донг от неожиданности вскрикнул, сердце ушло в пятки. Всё произошло так быстро, что он и не понял, как его руки обхватила жесткая веревка, а сам он лежал на животе, лицом в песок.
— Попался, гаденыш! — радовался бандит с жидкой бородкой, в грязной шапке. — А я тебе говорил, Лонгвей, что надо подождать, — обратился он к своему товарищу. — Кто-нибудь да вернется в деревню. Теперь и я с добычей.
— Так, может, он не один? Ну-ка спроси, где они прячутся. — Второму бандиту тоже хотелось поживиться.
От бессилия и безысходности Донга душили слезы — так глупо попался.
Тот, что с жидкой бородкой, грубо перевернул Донга на спину.
— Где оста… — бандит замер на полуслове и повалился на ничего не понимающего Донга.
Потом чьи-то руки отбросили бандита и, перевернув Донга на живот, стали развязывать веревку.
— Тише. Не кричи, — шепотом произнес спаситель.
И Донг узнал голос — это же Дэй! Дэй спас его, теперь он не один. Наверное, Дэй вернулся в деревню, а тут…
Донг радостно кинулся к Дэю, но сразу же остановился, опасливо посмотрев на лежащие тела бандитов. Бандит с жидкой бородкой уткнулся лицом в песок. Его шапка отлетела в сторону. Второй, неестественно поджав колени и раскинув руки, лежал на спине.
— Донг, пойдем. Надо забрать их лошадей, — Дэй говорил негромко, но повелительно. — Шевелись.
Они, отвязав лошадей, пошли прочь от деревни.
Пахло гарью, горем и невозвратностью — пахло смертью.
Старик и мальчик двигались молча, прислушиваясь. Лошади фыркали, но послушно шли за ними.
Наконец, Донг увидел оставленную на берегу джонку. Сердце его сжалось — отец.
Донг хотел спросить Дэя, что случилось с отцом, со всей его семьей — где они? И боялся. Боялся услышать ответ.
Когда наскоро перекусили тем, что было в сумках у бандитов, Дэй сам завел разговор:
— Донг, мне очень жаль… Ты уже большой. Ты… Твой отец пытался защитить свою семью. Он смелый человек. Но их было слишком много…
Донг молча слушал, вытирая слезы.
— Я не видел там твою мать, брата и сестру. Скорее всего, их взяли с собой.
— Но мы же можем их спасти! Они не ушли далеко. Мы догоним их на лошадях! — встрепенулся Донг.
— Это не наша битва, Донг. — Дэй вздохнул. — Я слишком стар, а ты слишком молод. Завтра мы вернемся в деревню. Возможно, кто-то еще уцелел. А потом поедем в Большую деревню. К твоим родственникам. Лошадей можно продать. Будут деньги. И у тебя еще есть джонка. Сможешь рыбачить, как твой отец. А сейчас надо немного поспать. Слишком долгим и тяжелым был этот день.
Донг ничего не сказал, проглотив подступившие к горлу слезы.
Они улеглись на песке в разросшихся мангровых зарослях, надежно скрывавших их, чтобы забыться предрассветным сном. Привязанные лошади мирно паслись рядом.
Глава 2
Большая рыба всегда выскочит из рук
Дэй проснулся резко, как будто кто-то неведомый толкнул его в бок. Он приподнял голову, осмотрелся. Рядом никого не оказалось. Не было и одной лошади.
«Вот глупый упрямец, — чертыхнулся Дэй, быстро поднимаясь на ноги. — Что ж, Донг, ты выбрал свой путь. А я-то, старый, всё проспал».
Дэй наспех перекусил, обдумывая, что предпринять, взял лошадь и по следам направился в ту сторону, где скрылся Донг. Он не мог бросить мальчишку. Наверняка тот снова попадет в руки бандитов. Что ж, может, именно для этого Дэй прошел долгий и трудный путь воина. Путь воина, который заканчивается только со смертью. И может быть, это будет его самый важный поединок. Впрочем, каждый поединок — главный. Так их учили в монастыре.
Ехал не спеша, осматривая дорогу, а потом и вовсе спешился, оставив лошадь пастись на лугу. Еще в зарослях мангра он нашел себе крепкую палку, и теперь шел, опираясь не нее, как на посох. Одежда на нем была простая: старые штаны и рубаха, на голове платок, концы которого ниспадали на плечи и спину. Дэй вполне походил на бедного странствующего старика. Что с него взять?
Наверное, поэтому Дэя не остановили дозорные, скрытно расположившиеся вокруг лагеря.
А лагерь бандитов после дележки добычи и ночного кутежа притих, только изредка доносились возгласы готовивших еду на кострах.
Дэй направился к самому большому шатру, внимательно осматривая все вокруг. Именно там должен находиться главарь банды. Дэй еще на подходе к лагерю по следам понял, что Донга схватили дозорные и отвели в лагерь. Дэй бросал быстрые взгляды по сторонам, стараясь делать это незаметно, — он искал Донга. Наверняка его связали и посадили где-нибудь возле телеги, чтобы потом решить, что с ним делать дальше и чья это добыча.
— Эй, старик! Чего тебе здесь надо? — окликнул его сонный стражник, охранявший большой белый шатер. — Если ты хочешь поесть, то иди вон к тому костру, там тебе нальют похлебки.
— Спасибо, дае, — как можно подобострастнее ответил Дэй.
Стражник, которого назвали господином, довольно усмехнулся.
— Иди-иди. Незачем здесь тебе топтаться.
— Как скажешь, господин! Но я бы хотел переговорить с вашим главным господином.
— Ишь чего захотел! А захочет ли он с тобой говорить? Зачем мне беспокоить своего господина? И
