Саги огненных птиц - Анна Ёрм
Одно из древ изогнулось тоскливо, как плачущая женщина. Оно было похоже на ворота, но за ними не было ни дороги, ни приюта. Ольгир окликнул отставшего брата, и с холма спустился Лейв на гнедом крупном жеребце, поспевая следом. Ольгир отдал ему поводья, прошёл сквозь эти ворота, и душа его сжалась в кулак. Но потом распрямилась ладонью, хлёсткой тетивой. Гордая душа – всегда тетива.
– Не жди меня, – крикнул Ольгир брату, обернувшись. – Возвращайся в город.
– Ольгир! Да стой же ты. Не поздно ведь извиниться. Ох, видит бог, устал я повторять это тебе снова и снова. Извинись перед нашим отцом. Он только этого и ждёт, – отозвался Лейв. – Брат, послушай…
Кони стригли ушами, прислушиваясь к набухающему сумраку хвойного леса. Всюду им мерещились дикие звери. Тени вездесущих крыс, мелькавшие на стволах деревьев в свете низкого солнца, становились похожими на тени волков.
– …Послушай! Если ты правда считаешь, что, раздобыв шкуру Белой Гривы, получишь прощение отца, то ошибаешься как никогда. Извинись по-простому. Даже если не искренне, он примет тебя назад. Ты же сын ему. Родной сын. Никакие купцы меж вами не встанут!
Ольгир зарычал, припомнив, как конунг на глазах воеводы и приближённых отнял у него меч, назвав несмышлёным мальчишкой.
– Я найду этого коня, – произнёс Ольгир, и голос его звучал уверенно. – И пусть обо мне потом рассказывают в сагах как о человеке, что не просто одним глазком увидел, но убил Гриву. Снял с него шкуру! Никому этот чудесный конь не дался, а мне… Найду. Найду и принесу. Пусть старик думает, что я не справлюсь. Но я же всегда подводил его ожидания. Не так ли?
– Белая Грива, видишь ли! – Лейв грустно усмехнулся. – Проще уж было сказать: найди духа водопада да забери его свирель. Где же ты её искать-то собрался, а? Спросишь у троллей? Или хульдр? А может, у колдунов суми? Брось ты, брат, эту затею!
Ольгир упрямо молчал. Старший брат всё с той же невесёлой улыбкой подъехал ближе, отводя рукой низко склонившиеся ветви ёлок. Нерадивый сын усмехнулся в ответ.
– Возвращайся к жене и отцу, Лейв.
Лейву не понравилась его усмешка. Он пустил коня, остерегавшегося елей, столь низко склонивших хвою, вперёд, преградил Ольгиру путь – тропу, которую когда-то проложили бежавшие от огня Крестителя лесные колдуны. Всюду чудились отголоски их чар. Тем лучше. Белая Грива давным-давно ушёл за ними, но в последнее время, по слухам, его видели близ Онаскана всё чаще и чаще. Вот уж добрался и до леса, что стоял неподалёку от города серо-зелёной стеной. Иным коням по этой тропе не пройти, только упрямому человеку да дичи.
– Брат, я не пропаду, не бойся ты. Я принесу старику Гриву. Он простит меня и, я думаю, отдаст меч. – Ольгир сложил руки на груди.
– А ну, вернись домой!
– Нет.
– Какой же ты всё-таки упрямый дурак. Да ещё такого плохого мнения о нашем отце. – Лейв сокрушённо качнул головой. – Ну подумай сам. Он ляпнул про чудесную Белую Гриву, лишь чтобы тебя позлить да послать куда подальше. Не нужна ему никакая чёртова лошадь, ни грива её, ни копыта, ни… рога! Не найдёшь ты её и всё равно вернёшься.
– Я знаю, где искать, – слукавил младший брат. – А возвращаться без Гривы я не собираюсь. А коли не вернусь, то ты не переживай. У отца есть ты – силёнка и умишко. А я так. Только смуту посеять могу, а потому… бывай!
Ольгир обошёл гнедого скакуна, красуясь, перепрыгнул через поваленное древо и скрылся в золотистом полумраке. Изогнутое древо потянулось тонкими руками ветвей к Ольгиру, зацепило пальцами за алый плащ, но сын конунга лишь одёрнул полы, обломав сухие ветви.
– Ольгир! – в последний раз окликнул Лейв брата, а потом плюнул и сквозь зубы процедил: – Вот дурной!
Он взъехал на холм и только тогда обернулся на лес. В золоте солнца тот казался обычной чащобой, но по телу Лейва пробежала нехорошая дрожь. «Вот ведь опечалился. Да чёрт с ним, прости Господи! Такой действительно не пропадёт!» – подумал он, крутя рыжеватый ус, и пустил коней в сторону города.
– Какой же ты дурень, братец мой, – продолжал бушевать Лейв, крепче обычного сжимая ногами бока лошади. – Что за тролль подкинул тебя? Что за дурная кровь течёт в твоих жилах? Почему же ты никого не слушаешь?!
Лейв мчал вперёд, предаваясь яростным и обидным мыслям, а на горизонте уже виднелся город, да шумело близкое море.
Десять дней Ольгир бродил по далёким одалям, которые начинались за сплошным еловым лесом. Нутро больше не горело гневным огнём, но сморённое было своеволие снова крепло и росло в сердце. Разодранная губа давно уж зажила, так что Ольгир снова мог ухмыляться привычным широким оскалом.
Не так был страшен лес, как шептали о нём люди и говорили слухи да легенды. Водилась обильно дичь, пели обыкновенно птицы, и лишь руины древних каменных и деревянных капищ бессмысленно и безголосо славили прежних богов. Время ещё не изгладило рисунков морщин на грозных круглоглазых лицах, но Ольгир без страха, лишь с интересом рассматривал их. Касался, закрывал глаза и, не опуская ладони, слушал себя, выискивая отзвуки ответа. Но внутри всё молчало, и Ольгир хохотал, сощурив глаза. Об этих ли богах мать рассказывала сказки, прядя тонкую нить? О них ли думала, когда отец учил её молитвам?
Теперь уж они в прошлом. Как и мать. Давно ушла она из жизни, оставив после себя на земле лишь неугодного отцу сына.
Встречал Ольгир на своём пути и громадные камни, что по ночам будто бы неспешно шагали куда-то в сторону северо-восхода. Бывало, засыпал он ногами в задуманную сторону, брал за ориентир косматые скалы, а наутро обнаруживал, что за ночь большие камни сместились. Не сильно, не более чем на локоть. Однако полагаться на замшелые скалы Ольгир прекратил – не иначе, то были тролли.
