Друиды (ЛП) - Лливелин Морган

Гадатели объявили пятый рассвет после полной луны самым подходящим временем. Место проведения ритуала, конечно, в самом священном месте Галлии, в великой дубовой Роще на гребне холма к северу от нашего поселения. У подножия холма стоял барак для воинов, таких как мой отец. Они охраняли подступы к Роще, которую никогда не должна была осквернить нога иноземца.

В Галлии немало укрепленных поселков и городов. Это оплоты князей кельтов. Но у нашего селения другая задача. Мы жили при Роще, главном священном месте Галлии, и главный друид карнутов считался среди других самым авторитетным.

В ту ночь, на которую был назначен тайный ритуал, я лежал, изнывая от нетерпения, и ждал, когда бабушка, наконец, заснет. Я всегда жил с Розмертой; она заботилась обо мне, ругала и наставляла меня. Она бы никогда не позволила мне выйти в холодную ночь, чтобы посмотреть на то, на что смотреть нельзя. Само собой, я не собирался спрашивать у нее разрешения. И, как на зло, именно сегодня она, казалось, и не собиралась укладываться. Я даже спросил ее пару раз: «Неужто ты не устала за день?»

Она улыбнулась беззубой улыбкой.

— Да нет, парень. Я не устала. А ты спи, давай. Все хорошие ребята спят уже, — и продолжала ковылять по нашему домику, занимаясь своими женскими делами.

Я ерзал от нетерпения на своем соломенном тюфяке, то и дело поглядывал на Розмерту, и тут же переводил взгляд на выцветшие щиты, развешенные по бревенчатым стенам. Они давно висели без дела, ведь мой отец и братья пали в бою незадолго до моего рождения. Мать родила меня очень поздно и почти сразу же отправилась вслед за мужчинами, чтобы своими глазами увидеть великое Потустороннее. Щиты служили постоянным напоминанием моего предназначения воина, но их тусклая слава совсем меня не волновала. Я хотел, как друиды, творить великую магию.

Ужин камнем лежал в животе. От волнения я не мог его переварить. Розмерта время от времени озабоченно посматривала в мою сторону. Наконец она перестала бродить по дому, придвинула трехногий табурет к огню, села и замерла, глядя на пламя.

Я ждал. Зевнул, пытаясь заразить бабушку зевотой. Она не поддалась. Тогда я закрыл глаза и стал слегка похрапывать. Сквозь неплотно сжатые веки я подсматривал за Розмертой. Ну иди же спать, бабушка!

Мне казалось, что ожидание становится нестерпимым. Но вот она, кряхтя, поднялась на ноги, достала из резного деревянного сундука небольшой каменный сосуд, который я никогда раньше не видел, вынула пробку и выпила содержимое одним длинным глотком. Морщинистый кадык дернулся вверх-вниз. Бабушка еще раз взглянула на меня, сняла со стены свой тяжелый плащ и вышла из дома. Волна холодного воздуха из открытой двери прокатилась по комнате.

Наверное, пошла облегчиться на двор, подумал я. Больше ждать сил не было. Я быстро сгреб одеяла, придав им форму спящего тела, схватил свой плащ и выскочил вон из дома.

Поселок спал. Только возле сарая кошка выслеживала крысу. Луну окутывали неплотные облака, но воздух зимней ночи неярко светился от снега, так что я вполне мог разглядеть дорогу к частоколу за мастерскими. Одинокий воин у главных ворот дремал на посту в сторожевой башне.

Одним прыжком я взлетел на край стены. Этим запретным искусством владели все деревенские мальчишки, и даже некоторые девчонки из тех, что половчее.

Частокол строили с наклоном во внешнюю сторону, так что оставалось только прыгать. Я и прыгнул. Ударился о землю так, что дыхание перехватило. Пришлось посидеть немного на корточках. А потом я отправился в сторону Рощи.

Племя карнутов обитало на широкой равнине. По ней протекала река Лигер с притоками. Берег одного из них, Аутуры, вздымался большим лесистым склоном, выраставшим над всей речной долиной. Здесь и было сердце Галлии, а в самом его центре росли величественные дубы Священной Рощи друидов.

Человек не выбирает и не назначает священные места. Они сами раскрываются ему. Первые поселенцы сразу ощутили силу этого места. Стоило приблизиться к дубам, как человека охватывало благоговение. Это были самые мощные, самые высокие дубы Галлии. Их корни питала верховная богиня, сама Земля. Их толстые воздетые ветви поддерживали небо. Что рядом с ними какой-то человек!

Тишину священного места не должен нарушать суетный шум. Поэтому поселок располагался поодаль от Рощи, ближе к реке, питавшей всю нашу жизнь. Выйдя за околицу, я поспешил к вершине холма. Его темная граница отчетливо вырисовывалась на фоне ночного неба.

Половина пути была уже позади, когда послышался первый волчий вой. Я так хотел попасть в Рощу, что совсем забыл о волках. А между тем слишком долгая зима заставила отощавших зверей охотиться все ближе к жилью. Волки жаждали мяса. А я как раз и был мясом. Вот только кормить собой волков никак в мои планы не входило. Я помчался вперед.

В голове билась мысль: какой же идиот покидает селение посреди ночи без оружия и телохранителя? Но подростки, как правило, способны думать только одну мысль за раз. Требуются годы обучения, прежде чем можно будет думать, как друиды, о семи или девяти вещах одновременно. Так будут ли у меня эти годы? Сожрут ведь! И я летел как на крыльях.

Сквозь волну паники я понимал, что единственный мой шанс — добраться до Рощи раньше волков. Роща священна, все это знали. И лесные звери тоже знали. Там меня точно не съедят! Еще бы! В пятнадцать лет человеку свойственно верить в любую чушь.

Я бежал и бежал, и легкие мои готовы были разорваться. Замерзшая трава хрустела под ногами. Завыл еще один волк, ближе, чем первый. Интересно, может ли человек умереть от того, что подавится собственным сердцем, которое вот-вот заткнет мне горло? Я не знал, но представить мог. Уж что-что, а воображение у меня работало.

Начался подъем. Вершина холма, черная на темном, уже закрывала передо мной полнеба. Как ни странно, я пока ни разу не споткнулся, и не полетел кувырком. Вокруг встали деревья. Но это были еще не священные дубы. Я продрался через подлесок, согнутой рукой оберегая лицо. Пыхтел я так громко, что волкам не было нужды особо прислушиваться.

В этот момент все мое существо пронзила нестерпимая боль, словно в меня ударила молния. А может, это и была молния. Или меня застрелили? Тогда можно больше не бежать. Слезы просто брызнули из глаз. Я уже не бежал, а брел, вслушиваясь, близко ли топот волчьих лап. Как ни странно, боль скоро утихла, и я, спотыкаясь о корни, потащился дальше.

Подлесок кончился; впереди остался только крутой подъем, ведущий к Священной Роще. Я вздохнул с облегчением и тут же рухнул прямо в дупло у корней огромного дерева. Собственно, это была яма между корней, засыпанная мертвыми листьями. Я зарылся в них с головой. Сердце билось как бешеное; из-за него я никак не мог услышать волков. Вроде нет никого. Может, они вообще не на меня охотились? Как бы там ни было, пока опасности не наблюдалось. Я устроился поудобнее. Сухие листья, укрывшие меня, кажется, даже грели немного. Пожалуй, здесь можно в безопасности дождаться рассвета. И меня, скорее всего, не заметят. На рассвете придут друиды...

А потом я услышал пение и понял, что ночь давно кончилась. Я осторожно выглянул из своего укрытия, огляделся и решил подкрасться поближе к поляне, где разворачивалось главное действие. Сейчас ее закрывал от меня огромный куст падуба. Если бы удалось забраться под его густые вечнозеленые ветви, я мог бы видеть все, а меня — никто. Во всяком случае, я так думал.

Извиваясь как червяк, помогая себе коленями и локтями, я пополз вперед. Земля возле самого лица пахла прелыми листьями и плесенью. Мне помогло то, что пение друидов стало громче и ритмичнее. Оно глушило прочие звуки.

Я залез в самую гущу веток и с разочарованием понял, что одна ветка все равно мешает мне видеть происходящее. Я отвел ее в сторону, и в этот момент друид в центре поляны повернулся в мою сторону. Я обмер. Казалось, Менуа, главный друид карнутов и Хранитель Священной Рощи, смотрит прямо на меня. В руке он держал резной ясеневый посох, символ верховной власти. По спине потекли ручейки холодного пота. По ногам побежали крупные мурашки. Если бы мне уже исполнилось пятнадцать, я мог бы носить штаны, как все взрослые, но до посвящения ногам моим так и приходилось торчать голыми из-под туники. Все это мелькнуло по краю сознания, а в центре утвердилась мысль о том, что сейчас меня обнаружат, сочтут преступником, а дальше судьи друидов решат, принести меня в жертву сразу или немного погодя.