Последыш III (СИ) - Мах Макс

Слово за слово разговорились, и Бармин сразу же обратил внимание на то, как изящно она обходит темы, на которые, по ее мнению, ему было бы трудно высказать собственное мнение. Театр и кино, современная литература, конный спорт и, к сожалению, многое и многое другое. Однако принцесса умела вести непринужденную беседу, избегая неудобных для Ингвара тем. Поэтому говорили о последних марках автомобилей, о магии и, разумеется, о предках-викингах. Тут он, худо-бедно, мог составить ей компанию. Но сколько веревочке не виться, а конец будет. На каком-то этапе беседы Бармин почувствовал острое желание, прекратить весь этот фарс. Ну, зачем, в самом-то деле, болтать ни о чем, если оба они знают, что не так с этим браком?

— Ты потрясающая женщина, Ульрика, — сказал он, переводя разговор в «конструктивную плоскость». — Красивая, умная и с характером. Практически идеальная невеста, но, боюсь, ничего у нас не получится.

О богатстве и знатности он умолчал, поскольку это были само собой разумеющиеся обстоятельства, а слово «боюсь» использовал, как фигуру речи, потому что, на самом деле, Ингвар не боялся и не сожалел. Нечего было тут бояться, и сожалеть было не о чем. Судьба.

— Могу я узнать, что тебя останавливает? — Похоже, его слова ее не удивили, но очевидным образом расстроили. Впрочем, она продолжала держать лицо.

«Зачем спрашивать, если знала заранее?» — Бармин был уверен, что его шведский дядюшка успел уже отчитаться перед своей «ясновельможной нанимательницей», и это, не говоря уже о досье на Ингвара Менгдена, которое у шведов наверняка уже имелось. Однако герцогиня Сконе все-таки пришла на встречу и спросила. Возможно, хотела услышать ответ из его собственных уст и в его исходной формулировке.

«Твое право, принцесса, если это действительно так!»

— Я никогда не соглашусь быть в доме на вторых ролях, — спокойно ответил Бармин на вопрос принцессы. — Я не хочу и не буду властвовать над тобой, как не буду унижать или пытаться подчинить любую из моих будущих жен, но я привержен принципу единоначалия. В семье должен быть один глава, один полюс власти, иначе нас ожидает бесконечная война. Перетягивание каната — не тот спорт, которым я захотел бы заниматься на досуге.

— Да война в семье ни к чему хорошему не приведет, — согласилась Ульрика, впервые позволив чувствам отразиться в выражении ее лица. Она была огорчена и расстроена, возможно даже разочарована, и не хотела этого скрывать. — Я понимаю, тебя смущает мой возраст, моя дочь, мое воинское звание, мой статус принцессы крови.

— Ты удивишься, — покачал головой Бармин, — но нет. Практически ничего из перечисленного мне не мешает. Статус? Моя невеста — племянница императора и формально является правящей княгиней. Офицерское звание? Военная подготовка офицерского корпуса, на мой взгляд, значительно переоценена. Сильно она помогло тем бедолагам, которых я дважды раскатал в плоский блин в Надозерье? А ведь среди них было аж два настоящих полковника. — Это замечание не понравилось капитану-лейтенанту Сконе, но она, разумеется, промолчала. По факту он был прав, а что касается военных, имел право на них злиться.

— Дочка? — продолжал между тем Ингвар. — А что с ней не так? Она всего лишь маленькая девочка, которую при хорошем раскладе можно было бы удочерить. Твой возраст, по большому счету, тоже ерунда. Во всяком случае, в постели он мне точно не помешает, но мне вряд ли понравится, если жена станет относиться ко мне, как мать к неразумному и неопытному сыну.

— Но совет от меня ты бы принял? — уточнила принцесса. Она уже справилась со своей первой реакцией и старалась перевести конфликт интересов в конструктивный диалог.

— Наедине, — кивнул Ингвар. — С признательностью. Я ведь не зазнавшийся сопляк с раздутым Эго. Я признаю, что многого не умею, не знаю и не понимаю. Поэтому я с благодарностью приму любую помощь и готов обсуждать с женой любые вопросы, которые поднимет она или которые я сочту нужным вынести на обсуждение. Но все это только наедине.

— Не перебивать тебя на людях, даже если не согласна, — кивнула она, входя в подробности. — Не перечить публично, не влезать туда, куда не звали, не распоряжаться тобой, не решать за тебя и не приказывать твоим людям. Я правильно понимаю?

— Совершенно верно, — согласился Бармин. — Эта форма поведения характеризует верную жену.

— Что-то еще?

— Я предоставляю женам полную свободу при условии, что они меня не компрометируют, не изменяют открыто, не поставив меня об этом в известность, и не рожают от других мужчин.

— То есть, если бы мы все-таки сговорились, я могла бы продолжать жить так, как привыкла?

— Смотря, что ты имеешь в виду под привычным укладом жизни.

— Встречи с друзьями, посещение вечеринок, показов мод, театральных премьер…

— На здоровье, — пожал плечами Бармин. — Когда-никогда я сам с удовольствием составлю тебе компанию. Но, если тебе лучше одной, значит так тому и быть.

— Щедро!

— Я же сказал, полная свобода в рамках приличия.

— Значит, я смогу продолжить работать в своем ателье? Моделировать женские платья, выставлять свои коллекции на показах мод, пилотировать самолеты и геликоптеры…

— Если тебе это нравится.

— Что ж, скажу прямо, Ингвар, ты более, чем щедр. Пожалуй, в ответ я могу постараться…

— Меня не устраивает слово «стараться», — перебил ее Ингвар, который, будучи психиатром хорошо понимал, в чем состоит разница между «стараться» и «делать».

— Ладно, — задумалась на мгновение женщина. — Что скажешь о принятии мной обета по старому семейному праву?

— Предлагаешь сечь тебя за каждое нарушение границ? — усмехнулся Бармин, вспомнив это самое «варяжское семейное право», с которым по необходимости ознакомился только недавно.

— Если по-другому проблему не решить, — пожала она плечами. — Унизительно конечно, но зато действенно. Две-три порки, и я начну сначала думать, а потом уже говорить или действовать.

«Она что, мазохистка, что ли?» — удивился Бармин, но, представив, как проходится розгами по голому заду этой скандинавской красавицы, должен был признать: что-то в этом есть. Да, болезненное, темное, но, тем не менее, притягательное.

— Что ж, — сказал он вслух, — можно считать, что с этой проблемой мы справились. Не верю, что у тебя это получится с первой попытки, но лиха беда начало. Главное — личное желание и взаимопонимание, а оно у нас, похоже, есть.

— Ты умнее и настойчивее, чем говорили мне наши шпионы, — грустно усмехнулась принцесса. — Кстати, если хочешь курить, кури. Табачный дым мне не мешает, привыкла, знаешь ли.

— Спасибо, — поблагодарил Ингвар, но закуривать не стал. Курил он, в основном, для удовольствия, но привыкания пока не замечал.

— У тебя действительно есть шрамы от пулевых ранений? — неожиданно спросила герцогиня Сконе.

— Три, — кивнул Бармин. — На бедре, на животе и на груди, но пока мы не настолько близки, чтобы их показывать.

— Мне сказали, что ранение в грудь было смертельным… — продолжила принцесса, сделав вид, что не заметила его иронии.

«Хочет выяснить силу моего Дара? Как там говорила Варвара? Гроссмейстер, кажется…»

— Я тоже что-то такое слышал, — подтвердил Бармин вслух. — Моя старшая сестра — неплохая целительница. Но давай вернемся к самому главному вопросу, почему именно я? В чем интрига?

— Ты поверишь, если я скажу, что ты просто понравился мне, как мужчина?

— Допустим, — согласился Бармин. — Молодой любовник, то да се… Но этого явно недостаточно для брака.

— Сплочение сил Севера перед грядущей мировой войной?

— Серьезная причина, но не думаю, что стратегический союз между империей и королевством Швеция невозможен без династического брака, тем более, что, имея в виду княгиню Полоцкую, я женюсь всего лишь на племяннице императора, что не превращает меня автоматически в члена императорской фамилии.

— То есть, без веской причины, объясняющей мое желание выйти замуж именно за тебя, наш брак невозможен?