Лагерь волшебниц №208 Том III (СИ) - Хорнин Сентай

— Почему нельзя, можно. После того, как ты здесь умрёшь, проснётся волшебница, что продолжит управление и с помощью моей магии сможет организовать начальные условия для колонистов. Принеси мне её и сможешь совершить прыжок. Я отпущу тебя, подумай над тем, как желаешь погибнуть, человек. В моих объятьях, будучи героем, или в одиночестве, будучи предателем.

Так Дерделлен вновь оказался на корабле. Слова девушки не хотели уходить из его головы. Волшебница на корабле. Руки сами-собой сжались в кулаки. Разумеется, в этом они с аномалией схожи. Оба должны ненавидеть чудо-баб. Или хотя бы недолюбливать. Но то, что он сейчас должен был умереть, чтобы жила одна из их племени было просто непозволительно для Дерделлена. Плевать на миссию, плевать на всё. Он просто хотел увидеть то, как чудо-баба боится. Умоляет спасти её. Обещает подчиняться ему.

И, как ни странно, его настроения разделяли даже неодарённые девушки. Извечный вопрос: кто ты без своей магии? И большинство про волшебниц скажут: гниды и стервы. Но пока у них есть сила, никто слишком сильно не пискнет.

Дерделлен вернулся на капитанский мостик, где начал просматривать личные дела пассажирок. И пассажиров. Потому что неизвестно, под кого замаскирована неизвестная волшебница. При официальной процедуре он бы знал о ней с самого начала. Но сейчас же его бы использовали вчёрную и воспользовались плодами его «труда».

Как бы смешно это не звучало, но в свой последний раз капитан хотел показать всё, на что способен. Извечный конфликт инстинкта самосохранения и инстинкта размножения всё же склонял чаши в сторону первого. Мужчина на то и мужчина, что сам выбирает, на каких условиях он будет жить а на каких — умирать. Но он пообещал себе, что если не найдёт волшебницу, то вернётся в кристалл.

Его глаза сканировали файлы колонистов один за другим, пытаясь за что-то зацепиться. Наверняка та девушка прекрасно знает, где её естественный враг. Но почему же тогда не сказала? Этого Дерделлен не знал. Возможно, это было испытание лично для него.

Но он успел многим в жизни позаниматься. В том числе и проверкой документов. На третьем круге, когда он вошёл в некий транс, когда не видел ничего кроме бесчисленных биографий, он зацепился за мелочь, которая была столь незначительной, что никто бы и внимания не обратил. Дата сдачи семени не совпадала с возрастом. Пусть власть он считал дерьмовой, но в неё было всё отлично отлажено. И раньше положенного ничего в принципе сделать было нельзя.

Значит, всё же укрылась за маской мужчины. Ну что же, я тебя сейчас вытащу, стерва. Будет дуэль магов, хе-хе. Только одна после криосна а второй с промышленным ключом вместо заклинания.

Будучи на месте, он снова прислушался к себе. Хочет ли он посмотреть, как умрёт девчушка неопределённого возраста, чтобы жить дальше. И ответом всё ещё горело пламенное да. Даже если это всё обман, ему было всё равно. Хоть повеселится перед смертью.

Плохо он предположил, что на нём нет аномального дурмана. Просто он был тоньше и нежнее. Заставлял делать то, что было в характере и давным-давно хотелось. «Летний бриз» посмеивалась с людишек, что настолько плохо сопротивлялись ей. Однако, она с удивлением обнаружила, что её влияние не достигало этого человека. Да, он делал то, что ей хотелось больше всего, но по своей собственной воле. Но почему, спрашивала она, ведь они оба люди!

Большинство человечества посмеялось бы с наивности этой аномалии. Волшебницы кто угодно, но не люди. Если бы наступила возможность — владеющих магией бы вырезали в течении одной ночи. Но, к сожалению или к счастью, человечество продолжало жить под диктатом волшебниц, и лишь украдкой передавать легенды о временах, когда магия была запрещена.

Дерделлен тем временем нанёс первый удар по телу в открывшейся капсуле. Никакой спортивности, никаких правил, никакой жалости. Существо перед ним, если опытное, может даже с размозжённой головой жить. И судя по скулежу, что раздался после удара, это недалеко от истины. Волшебница ещё не понимает, что происходит и почему. Ничего, потом поймёт. Но сейчас упиваться властью слишком опасно.

Игнорируя наивные вопросы «за что» и «почему», Дерделлен перебивал ей локти и коленные чашечки. А потом ломал рядом. А потом ещё. И ещё! ЕЩЁ! Вся ярость, неприязнь, ненависть, презрение на весь род волшебниц выливалось на одну её представительницу. И она не была способна выдержать животную суть оскотинившегося в том числе по вине её коллег человека.

— Если ты сможешь встать, то я больше не буду тебя бить. — спокойным тоном сказал спустивший пар Дерделлен. И волшебница попыталась. Боязнь новой боли вытеснила даже волю сражаться и все её знания. Аномалии жестоки как дети, да. К их проказам волшебница давно привыкла. Но не к жестокости умного взрослого, что интуитивно знал анатомию и психологи.

Но волшебница смогла. Воистину нечеловеческий поступок, встать с обращёнными в пыль костями в ногах. Делала это медленно, постоянно падая обратно, ещё больше вредя себе. Но она стояла перед ним. И по чистой случайности позволила себе небольшое превосходство во взгляде. Этого Дерделлену было достаточно, чтобы в ту же секунду повалить её на пол и перебить позвоночник.

— Извини, я передумал — заляпанный кровью мужик и спокойный голос создавали нечто первобытное, неизвестно как затесавшееся в просвещённое время покорителей космоса. Парадный мундир с аксельбантами и золотыми цепями был испорчен, но при этом смотрелся в таком стиле как-то по новому и при этом потрясающе естественно.

Он схватил волшебницу за руку и потащил за собой по полу, оставляя кровавые разводы на пути. Она всё ещё была жива и беззвучно плакала от боли. Это его не заботило. Перед ним было лишь искусно замаскированное под человека чужое существо. И сейчас нужно отдать его точно такой же притворщице, чтобы настоящий человек остался жив.

И всё-таки капитан не сдержался, когда подошёл вновь к кристаллу. Со всей своей силы размахнулся и кинул тело волшебницы прямо аномалии. А ели бы не поймала, волшебница наверняка бы издала ещё больше булькающих звуков, в которые превратились её мольбы после того, как он пару раз наступил на её лицо тяжёлым сапогом.

Но, к сожалению, девушка исчезла, не почувствовав удара. Дерделлен решительно проследовал вовнутрь аномалии, чтобы посмотреть на конец этого существа. И был весьма удивлён, когда девушка-аномалия посмотрела на него со страхом. Она же сама этого хотела!

— Вот волшебница — сказал очевидное Дерделлен — Когда я смогу совершить прыжок?

Аномалия глядела на человека. И не видела в нём ни капли жалости или раскаяния за совершённый поступок. Сделать это для него было так же просто, как ещё один раз вздохнуть. А ведь ей хотелось не этого. Аномалия желала видеть муки совести, как человек выбирает себя, а не другого, как решается на принесение девушки в жертву. К сожалению, не было в ней понимания того разрыва, что имелся меж людьми.

Но не в её правилах было забирать слова назад или врать. Она же не человек, чтобы так делать. Волшебница ей была не нужна. Поэтому она спокойно подарила ей быструю смерть, сломав шею за менее чем секунду и отпустила капитана. Тот вновь врубил сборщик маны и пошёл на свой мостик, проверять, всё ли готово. Кнопка прыжка загорелась зелёным и он с усилием, ведь она была создана против случайных нажатий, вдавил ей на полную.

Лишь через несколько дней постоянного пересчитывания курса и несколько сотен преодолённых световых лет он увидел планету с шестью ярко выделяющимися континентами и далеко зашедшими полярными шапками. Колониальный корабль на место прибыл.

Глава 1 (47). Некоторые вещи неизменны

Еле уговорил проявившую большой интерес к моему положению и участие Види не говорить ничего Рюнхот. Сказал, что сам всё сделаю. Види же продолжала напирать то что если я ей не доверяю, то зря, она клёвая девчонка, которая лишь снаружи жёсткая а внутри мягкая и понимающая.

От такого напора мне даже начало казаться, что зря признался. Я ожидал чего угодно только не огромной поддержки и миллиона вопросов по поводу того, какого мне здесь быть. Да, пришлось объяснять механизм пояса. Вот чего Види точно не предложила, так это способов выпустить меня оттуда погулять. А значит тем более пока нельзя показывать нулевую форму. Я мог оставаться на посту её друга и, возможно, чего-то большего за счёт огромного запаса феминности. Но вот реакция на моё тяжёлое орудие нулевой формы непредсказуема. Я решил, что здесь нужно действовать медленно и постепенно.