Коммуналка: Добрые соседи (СИ) - Лесина Екатерина

Но сомнения Свят отмел.

Старшая его появлению не обрадовалась, оно и понятно, верно, рассчитывала на комнатушку, которая по недоразумению еще считалась отдельною квартирой, хотя отдельного там было пару квадратных метров жилой площади. Но вот…

…он вспомнил досье.

Окунькова Калерия Ивановна, почтенных тридцати трех лет отроду. Заботливая супруга. Член партии и глава месткома. Активистка.

Старший лейтенант милиции.

Ветеран войны. Дважды кавалер ордена Полуночной звезды, не говоря уже о скромном Красном знамени.

Высока.

Статна. Несуетлива. И даже страх свой, к которому Свят привык, сумела обуздать быстро, а после и вовсе отмахнулась от него, как от чего-то незначительного, пустого. И этот страх, подчинился. Во всяком случае, ныне, сколь Свят ни прислушивался, он не способен был уловить и тени его.

И все-таки…

Она?

Тридцать три не так и много, особенно для тех, в ком кровь иная, пусть и не проснулась, однако же имеется. Такое Свят шкурой чуял. Сама же Калерия Ивановна и на Свята поглядывала сверху вниз, но вновь же… спокойно.

Пожалуй, именно это слово описывало ее лучше всего.

…а ведь на фронт ушла в семнадцать, год себе приписавши, как многие делали. И записалась отнюдь не в медицинский батальон, куда брали всех, но сумела пробиться в танковые, благо, дара ее куцего хватало, чтобы освоить управление бронированным големом.

Големов меняла трижды. В последний раз — на полях под Прохоровкой, где сумела-таки провести свою бригаду по чистой тропе, миновав все асверские ловушки.

Нюх помог?

Тот самый, который и позволил ей заглянуть за защитный кокон, выцепив то самое, что отличало Свята от прочих людей.

Он мысленно поморщился.

И принял огромную алюминиевую кружку, в которую Калерия Ивановна недрогнувшей рукой отправила целых пять ложек сахара. Она же и пирог подвинула, крупный, гладкий, с темною пропеченною корочкой, над которой еще поднимался пар.

— Ешьте, — сказала уже без тени неприязни, подавивши ее столь же просто, как и страх. — Силы пригодятся.

— Думаете…

— Знаю.

И все-таки… нет, не она.

И дело вовсе не в том, что Калерия Ивановна не привлекла бы объект. Отнюдь. Она относилась к женщинам, которые завораживали собственною внутренней силой. И здесь, сейчас, становилось понятно, почему Ингвар пошел против семьи и стаи.

Не прогадал.

Пожалуй.

Свят сделал глоток и зажмурился от удовольствия. Надо же… а в конторе над его пристрастием к сладкому посмеивались и говорили, что ему весь паек надобно сахаром выдавать.

Женщина же устроилась напротив.

Села. Подперла рукой гладкий подбородок. И посмотрела так, что на душе стало погано.

…да, она могла бы… если бы захотела. И пожалуй, что объект не устоял бы, перед ней куда скорее не устоял бы, чем перед прочими. Но… дело не в нем.

В ней.

Ей-то для чего это надобно?

Деньги?

Слава?

Идея?

Нет, не складывалось. Где-то там, внутри, в душе не складывалось. И Свят снова глотнул обжигающего и сладкого, тягучего, словно сироп, чаю.

— В первой обретается Ниночка, — Калерия Ивановна заговорила, когда сочла, что ее готовы слушать. И вновь же момент был выбран удивительно точно.

Совпадение?

— Ниночка при буфете работает, который театральный, а заодно там и союз Писателей. Ее туда тетушка устроила, Савожицкая, которая поэтесса и супруга…

…председателя областного Союза советских писателей, личности в городе весьма известной.

И не только в городе.

— Ниночка… милая девочка, — Калерия Ивановна слегка нахмурилась. — Хотя и несколько легкомысленная, но это происходит единственно от недостатка воспитания.

…Ниночка была легкой.

Да, пожалуй, что так.

И на снимке-то, черно-белом, резком, она словно парила. Свят не знал, где и кем был сделан этот снимок, но, увидев его, залюбовался.

Лицо сердечком.

Огромные глаза того светлого оттенка, который в жизни может оказаться равно, что голубым, что серым. Пухлые губки.

Тонкая шея.

Светлые локоны роскошною гривой. Меховое пальто. Длинные перчатки по последней моде. И то очарование, что свойственно всем юным ведьмам. Могла ли она? Могла. Ниночка привыкла принимать знаки внимания, да и, судя по досье, поклонников у нее хватало. Время от времени в Ниночкиной жизни даже романы случались, пусть и мимолетные, но всякий раз с правильными людьми. Пусть никто-то из них и не женился, но…

…комнату ей кто-то выправил, как работнику культуры, нуждающемуся в улучшении жилищных условий. И пусть бы с формальной точки зрения так все и было, но… в очереди стояло много таких, работников и нуждающихся.

И несогласных, что Ниночкина нужда важнее их.

Жалобы к делу приложили.

Анонимные доносы тоже.

Только…

Ниночка — человек публичный, и прошлые отношения свои она вовсе не стремилась скрывать, а вот объект отличался той степенью осторожности, которая граничит с форменною паранойей.

— Замуж она хочет, за серьезного человека, но это все пустое, — Калерия Ивановна подперла щеку кулаком. Теперь во взгляде ее виделось… сочувствие?

Пожалуй.

Не будь Свят в себе уверен, он бы усомнился. Но… она и вправду сочувствовала.

Ему.

Человеку, которого боялись и презирали. И… и завидовали тоже. Как оно выходило одновременно, Свят никогда не понимал.

— Во второй мы… Ингвар и я.

Двуипостасный почуял бы, случись его женщине связаться с… кем-нибудь, кроме него. И терпеть бы не стал. Не тот у них норов, чтобы терпеть.

— В третьей жила…

…старуха Цицинская, которая в город прибыла то ли сразу после войны, то ли во время оной, когда неразбериха царила изряднейшая, а потому и документы выправить было несложно. Особенно для ведьмы, в которой город нуждался.

Жила она тихо.

Работала при госпитале, притом так, что и доносов-то на нее всего с полдюжины набралось. Да и те пустые, бестолковые.

— Четвертая… две сестры, Виктория и Владимира.

…близнецы, но не те, которые сходны меж собой, что две капли воды. Здесь напротив, само известие, что две эти женщины родня друг другу, вызывало удивление.

Виктория была высокой и худой.

Владимиру отличала очаровательная пока еще пухлость.

Виктория тяготела к темным нарядам, длинным юбкам и необъятным свитерам, создавая образ одновременно мрачный и притягательный. Владимира носила яркие легкие платьица, светлые волосы завивала, а завивку украшала крохотными бантами.

Судя по снимку.

Обе работали при библиотеке, от которой жилье и получили.

Виктория числилась в клубе поэтов, однако ни одного стиха за ее авторством отыскать не удалось. Владимира уже пятый год кряду являлась председателем кружка рукодельниц «Умелые ручки». И каждые полгода организовывала здесь же, при библиотеке, открытую выставку…

Могли ли…

…обе молоды и по-своему отличаются от прочих, и объект привлекли бы. А дальше… слишком мало информации.

— В пятой — Тоня, — Калерия Ивановна кивнула. — Ешьте пироги, пока совсем не остыли.

И Свят кивнул, откусил кусок и зажмурился. С капустой. С капустой он не особо жаловал, потому как весьма часто эта самая капуста вываривалась, делалась отвратительно безвкусной, но при том твердой. Здесь же… начинка была одновременно и острой, и сладковатой.

В меру мягкой.

— Тоня у нас на железной дороге работает, проводницей, — меж тем продолжила Калерия Ивановна. — Она женщина строгая, себя блюдет.

Это прозвучало как предупреждение.

— У нее и жених имеется. Уже три года встречаются.

— Но не расписались?

Калерия Ивановна пожала плечами. И как это понять? Причины этакой медлительности ей не известны? Или же не настолько важны, чтобы их озвучивать?

— Он серьезный человек. Работает в конструкторском бюро, — пояснила она, будто и вправду это что-то объясняло. Хотя Свят заметку сделал: в бумагах по Антонины Кульбиной про жениха не упоминалось.

Проглядели?