Злоба 2 (СИ) - Романович Роман
Что бы он сказал, увидев, что на кольцевой жизнь человека совсем не ценится? А чтобы он сказал, увидев, в какой ситуации оказался его сын? Возможно, он бы не изменил своего мнения. Смерть мамы сломила отца, но не сломила его принципы. За время, проведенное в бегах, были десятки ситуаций, когда наши жизни стояли на кону. Сколько раз нас пытались убить, ограбить, обмануть… Он применял свою силу, но лишь чтобы спастись бегством. Он никого не калечил и не убивал, лишь оглушал.
Мои душевные метания и тщетные попытки на коленке состряпать личную философию осложнялись ещё одним вопросом. Отличается ли убийство по собственной прихоти от ситуации, когда ты себя не контролировал? Или контролировал, но защищал себя… Что-то тема оказалась для меня слишком сложной. Я не просто так размышлял над этим. Мне требовалось срочно понять, как вести себя в лабиринте, чтобы там не случилось.
Если моей жизни будет что-то угрожать, имею ли я право… убить? Того же Рика, который, я уверен, обязательно сделать со мной что-то не хорошее. Может он прямо сейчас планирует моё убийство. Даёт ли мне это право защищаться и ответить симметрично?
Или гораздо важнее собственной жизни, не смотря ни на что остаться человеком?
Может и так. Моя мама убивала, я это видел собственным глазами. В моих глазах она от этого не перестала быть моей мамой и хорошим человеком. Но у меня за спиной нет моих детей. Есть только группа, которой я мешаю. Да и сам я к ним не пылаю симпатией. Скорее мною движет ощущение, что происходящее — неправильно и с этим надо что-то делать.
Пока я, уйдя в себя, обдумывал моральные вопросы, Арч, видимо, решил, что его осуждают и загрузился пуще прежнего.
— Хватит, — коснулся я его плеча, — Чтобы там в твоей жизни не было, лучше это оставить в прошлом. У нас проблем и в настоящем хватает. Давай подготовимся и подумаем, как спасти всех наших.
— Идея хорошая, — горько усмехнулся он, — Но невыполнимая.
— Расскажи мне про правила лабиринта. Что там надо делать?
Арч открыл рот, собираясь ответить, но не успел. Он глянул куда-то мне за спину и отчетливо побледнел. Я обернулся следом и увидел Рика в компании ещё десяти парней. В этот раз они пришли с дубинками и не трудно догадаться, зачем именно.
— Готовы? — улыбнулся он нам самодовольно, — Надеюсь, вы будете сопротивляться.
Пару раз хлопнув дубинкой по ладони, он наглядно намекнул, что наш ждет в этом случае.
* * *За то время, что нахожусь во внешней части города, скрытого в скалах, я побывал в не то, чтобы многих местах. Говорят, что вторая кольцевая тянется вокруг всего города. Так это или нет, из личного опыта я не знал. В лучшем случае я прошел одну десятую, сложно оценить, не представляя размеры самого города.
Улица, начиная с таможни, продолжая жилыми блоками и местом обитания рабов, ничем внешне не отличалась. Это толстая, металлическая и каменная кишка, что угнетала своим однообразием. Единственные отличия: где-то светильники работали, а где-то нет, где-то стены покрывал металл, а где-то виднелся голый камень.
Ниже находится ещё одна кольцевая, где прячутся склады. Много-много складов, их там сотни и это лишь то, что мне удалось увидеть в те немногие разы, когда мы ходили их драить. Третья кольцевая — это ещё одна кишка, что опоясывает город, но в пару раз толще. А так всё тоже самое: уныние, камень, металл и плохо работающие лампы.
Выше нас находится первая кольцевая, где располагается боевая каста и может быть ещё что-то, но этого я тоже не знаю и не бывал там. Помимо двух кишок, есть бесчисленное количество отнорков, которые продолбили прямо в скалах. В таких ютились рабы страха, обычные жильцы, рабочие группы, мастерские, да и магазинчики. Но последние расположены в другой стороне от нас, ближе к таможне. Здесь же, участок в пару сотен метров занимали исключительно рабы страха. Ну и злости тоже. У них вроде как жилье получше, но кто бы мне его показал.
Когда Рик пришел за нами, ожидая, что мы будем сопротивляться… Арч вздохнул, стиснул кулаки и пошёл на эшафот. В смысле пошел собирать людей и чуть ли не пинками их выгонять на улицу. Я отвернулся от Рика, смотря на тех, кто отчаялся, не надеясь пережить следующие дни, и считал себя обреченным.
Не правильно это. Не должны людей загонять в такие места, как лабиринт. Даже прикрывая это высокими целями, якобы это для возвышения. В гробу я такое возвышение видел. В Эдеме маги вырастали и без издевательств. Да и с эмоциями прекрасно учились справляться. Здесь же… Какая-то насмешка, а не площадка для развития. Условия скорее способствуют притягиванию злобы, чем возвышению над ней.
Чего ждать от тех, кто давно пропитался апатией? Какие бы условия не придумали, что бы их не ждало в лабиринте, но я сомневаюсь, что это имеет большую эффективность.
Но почему же так? Почему к людям относятся так наплевательски? Ещё одно наглядное доказательство, что на кольцевой человеческая жизнь ничего не стоит.
— Ты готов?
Я не сразу понял, что обращаются ко мне. Обернувшись, заглянул Рику в глаза. От того разило нетерпением. Он переминался с ноги на ногу, похлопывал себя дубинкой по бедру и чуть ли не дрожал от предвкушения. Или быть может его переполняла агрессия, которую он сдерживал…
Перед глазами встала картина, как Рик дрался. Ему потребовалось меньше десяти секунд, чтобы разметать наш отряд. Никто не смог защититься, люди просто не успели среагировать, не то, что ответить. И это сделал один парень, лет восемнадцати, не самый крепкий на вид. Да, у него есть металлическая рука, но та не дарует скорость и умение драться. Зато скорость дарует злоба, усиливая всё тело разом. Если, конечно, твоё возвышение достаточно высоко, чтобы ты не потерял себя, заигрывая со злобой.
— Эй, новичок, — пощелкал он пальцами живой руки у меня перед лицом, — Оглох? Умер от страха?
— Почему ты такой ублюдок?
Насмешка сползла с его лица, как дерьмо сползает по местным канавам.
— Потому что такую падаль, как ты, надо учить уважению. — процедил он, собравшись с мыслями.
Злой, сильный, обученный драться, жестокий… Но при этом не самый умный, — мысленно поправил я его характеристику.
— Падаль? Если я падаль, то кто ты?
— Тот, кто тебя прикончит, — пообещал он, выпрямляясь. Темные глаза на его окаменевшем лице смотрелись, как два провала во тьму и обещали мне мучительную смерть.
— Это всё, что ты можешь? Быть жестоким?
Мне и правда было интересно. Страх отсутствовал. Я устал бояться. Если сейчас нас поведут в какой-то непонятный лабиринт, где святые знают, что нас ждет и там легко умереть… То какой смысл бояться? Достало. После года в бегах, после смерти родителей, после купания в дерьме и жизни во тьме, после всех лишений и издевательств — я отказываюсь бояться.
— Ты не боишься, — с удивлением заметил Рик и отшатнулся от меня, как от прокаженного. На его лице я прочитал неверие.
— Ты не стоишь того, чтобы бояться.
Он кивнул, принимая это. Нет смысла в словах. Лабиринт нас рассудит. Тем временем шум на кольцевой поднимался. Ближайший соседний жилой блок находился от нас метрах в сорока. Следующий — через столько же. Рик пришел не один. На улицу высыпали все рабы злости, почти двести человек, а может и больше. Я не смог бы их при всём желание сосчитать, поэтому разглядывал Рика, да поглядывал на то, как старший строит людей.
Судя по тому, что рабы злости пришли с дубинками и несколько человек уже вскрикнул от ударов, то… Их задача доставить нас любой ценой, даже если перед этим придется избить. Принудительное возвышение. Не бывает так, это противоречит самой мысли возвышения. Что-то тут не так, какая-то загадка за этим скрывается.
— Шагайте! — повелительно крикнул Рик, когда старший вывел всех на улицу.
Ещё никогда я не видел столько людей разом. Обычно группы направляли на работы не в одно и то же время, так что пересекались мы редко и уж точно не все разом. Вроде как рабов страха раз в пять больше, чем рабов злости. Так почему же они беспрекословно подчиняются? Почему идут туда, где могут погибнуть?
