Бернхард Хеннен - Гнев дракона. Эльфийка-воительница

Володи тоже не знал, куда идти. Иногда он думал о Кветцалли. Но разве не глупо искать женщину, которую прячут за высокими стенами храма и которая не владеет ни единым словом на его языке? Чем они наполнят жизнь в то время, как не будут любить друг друга на украшенном перьями ложе? Он тосковал по Друсне. По бескрайним лесам. По шепоту ветра в верхушках деревьев. Запаху скошенной травы.

Он шел на юг, прочь от поля боя и запаха разложения, распространявшегося во все стороны. В воздухе гудели тысячи мух. Среди мертвых сновали какие-то подозрительные личности, несмотря на то что Аарон приказал выставить стражу. Мародеры. Среди них было много баб из женского лагеря. Горе раненым, которых не нашли и которые слишком ослабели, чтобы позвать на помощь. Для них это будет ужасная ночь. Может быть, он сумеет уговорить нескольких товарищей, чтобы пойти с ним на поле искать выживших. Впрочем, больших надежд он не питал. После такого дня все были измотаны до предела.

Володи ускорил шаг, чтобы уйти от вони на поле сражения. Вдоль дороги к магическим вратами были расставлены факелы и масляные лампы. Первые уже покидали поле боя.

Немного в стороне он обнаружил чью-то тень на пологом холме. Один из ягуаров? Он хотел поблагодарить их. Их самоотверженность дала им время, чтобы остановить эскадрон колесниц Муватты.

Он отвернулся от огней и прошел немного на запад, пока не оказался в небольшой ложбинке. Туда ближе к вечеру уже успели снести сотни убитых. Аарон приказал, чтобы каждого похоронили в земле. Достаточно глубоко, чтобы умерших не раскопали бродячие псы или лисы.

Володи вздохнул. Его снова окутал запах поля битвы. И жужжание мух.

Света было мало. На небе был виден лишь узкий серп луны. В некоторых землях в такие ночи говорили о серпе-убийце.

Вдоль лощины с умершими сидели полуголые фигуры, на головы которым были надеты мешки.

— Рад тебя видеть, капитан. Я уже искал тебя, — среди сидевших появилась одетая в темное фигура и направилась к нему. Человек-кот, который хоть и искажал язык Арама страшным акцентом, но строил полные и правильные предложения.

— Ты Ника… Накху..

— Некагуаль, — помог ему цапотец. — Неумение запоминать имена союзников свидетельствует о недостатке уважения, — воин облизнул губы, и его отточенные клыки сверкнули в слабом лунном свете.

Володи напрягся. Никогда они не подружатся с этим цапотцем. Хорошо, что они скоро уйдут!

— Я хотеться говорить спасибо. Вы хорошо сражаться, — без особого энтузиазма произнес он.

Некагуаль рассмеялся.

— Ты хотел поблагодарить себя за то, что мы сражались? Как ты командуешь своими людьми, если так разговариваешь? Они хоть иногда делают то, что ты им говоришь? Или точно выполняют твои приказы?

Ну, довольно! Этот парень… Кем он себя считает? «Нужно уходить», — решил Володи. С этими дикарями невозможно толком разговаривать.

— Еще только одно, — он указал на сидящие фигуры. — Кто это есть?

— Наши военные трофеи, — откровенно объявил Некагуаль. — Светловолосые мужчины, сражавшиеся на колесницах. К сожалению, в войске Лувии очень мало воинов с золотыми волосами. Мы надели им на голову трофейный платок, обмоченный в яде кактуса. Он парализует волю. Так они пойдут с нами, не доставляя неприятностей.

— Это не пойти. Бессмертный это нет никогда терпеть. Это…

— Я и не собирался отягощать его принятием решения относительно наших трофеев. После этого дня никто не хватится тридцати мужчин, — цапотец кивнул головой, указывая на гору трупов в лощине. — Никто не считал, сколько людей пережило этот день. Ваши герои тысячами будут лежать в безымянных могилах.

— Вы хотеть отвести их к вашим кровавый алтарь и вырезать сердце? Варвары вы!

Некагуаль зашипел.

— Ты осмеливаешься называть меня варваром? После такого дня? — Цапотец указал на север поля битвы. — То, что произошло там сегодня, вот это я называю варварством! Мой народ не знает такой резни. В наших сражениях бьются только пара сотен. Все воины. Мы не послали бы крестьян нашей империи на такую резню.

— Бессмертный будет… — Володи схватили сзади и повалили на землю. Он извивался, выгибался дугой, но его держали несколько сильных рук. Затем кто-то натянул мешок ему на голову. Ткань пахла неприятно и сладко. Такого аромата друсниец не чувствовал никогда. Он подумал о словах цапотца и задержал дыхание.

— Твой друг Коля пообещал нам светловолосых пленников в качестве платы. Он забыл сказать тебе об этом, Володи?

«Наверное, это ложь», — подумал Володи, пытаясь стряхнуть с себя мучителей. Однако его безжалостно прижали к земле. Их было слишком много. И как он мог позволить так себя одурачить? В том числе Коле! Неужели он с самого начала был частью обещанной добычи? Коля всего час назад посоветовал ему поблагодарить цапотцев. Случайность?

— Ты снова встретишься с моей сестрой Кветцалли, Володи. Она хорошо умеет обращаться с сердцами, — Некагуаль рассмеялся. — Но ты это и так знаешь. Ты добровольно взойдешь на алтарь Пернатого змея. В конце концов все понимают, какое это счастье — быть избранным божественной змеей.

Володи уже не мог бороться с чувством удушения. Он сделал вдох. На языке появился какой-то вязкий привкус. Он снова выгнулся дугой. Тщетно.

— Садись рядом с остальными и отдохни немного, — проговорил Некагуаль, и его голос звучал теперь немного приветливее. — Скоро мы пойдем сквозь Ничто обратно, в Золотой город. Ты будешь там еще до рассвета, Володи, и увидишь улыбку Кветцалли. Твоя жизнь будет полна радости.

Володи устало сел на корточки, когда кто-то надавил ему на плечо. Он чувствовал себя беспомощным. Хорошо, что рядом есть кто-то с приветливым голосом, кто скажет ему, что нужно делать.

Последнее обещание

— Что делать с Бессосом?

Артакс устало поднял взгляд. Он сидел на складном стуле за большим столом в своем шатре. Он хотел побыть один. До самого рассвета он был с ранеными, пытался вселить в людей мужество, а потом наконец дал обработать собственную рану. Его левая рука висела на перевязи, чтобы разгрузить рану на груди. При каждом вздохе в него словно вонзались острые иглы.

Датамес откашлялся.

— Бессос… — снова произнес он.

— Сломай ему руки и ноги и положи к мертвым лошадям. Он кусок падали. Пусть его падальщики съедят, — вырвалось у Артакса. — Из-за него умерло много хороших людей.

— Может быть, вы хотите еще раз обдумать свое решение? Это как-то не похоже на того рассудительного Аарона, которого я научился ценить.