Михаил Белов - Царица воинов

- Ах, это. Нашла на одном захваченном судне, он принадлежал какому-то победителю игр, однако теперь тешит меня.

- Видишь. Пока у тебя есть лишь один корабль, однако ты, наверняка, представляешь целый флот под своим началом. Освобождение Эллады, я полагаю... Достойная цель.

- Я не настолько наивна.

- Нет, это не наивность. Ты уже достигла того, что для большинства женщин абсолютно невозможно, и можешь подняться куда выше. Это не лесть, я говорю лишь то, что вижу.

- Ну, будем молить богов, чтобы слова твои сбылись.

- Не боишься оставаться со мной наедине, когда руки мои не связаны? - спросил он, встав на ноги, однако не подступая к ней ближе.

- Ну, бери меч, если хочешь, - оскалилась она. - В углу лежит один. Мне останется лишь пожалеть, что лишусь немалых денег, но, глядишь, и за тело что-нибудь дадут.

- Уверена в себе. Знаешь, я не против посостязаться с тобой. Может, на учебных мечах? Я слишком ценен, а ты слишком красива, чтобы нам убивать друг друга.

- Пожалуй.

- Так, что? Ты веришь, что я смогу достичь задуманного? - внезапно спросил он.

- Что тебе за дело до моего мнения? - удивилась она.

- Ты спасла меня от смерти, и, получается, что ты тоже часть моей судьбы. Ещё один узел на бесконечной нити предназначения. Мы не случайно с тобой встретились.

- Да, судьба... - Зена поднялась со стула и подошла к столику, по прежнему держа меч в руке. - Знаешь, один человек говорил мне о моём предназначении, и я ему верю, ибо видела такое, что ты не можешь себе даже представить. В тебе есть что-то, признаю.

- Выходит, ты всё же похожа на меня, - кивнул Юлий. - Тебе хочется быть великой?

- Кто же не хочет обладать могуществом целого царства?

- Нет, я не совсем об этом. Ты говоришь о силе, но величие - это другое. Сильным может быть любой дурак, которому повезло. Агамемнон был силён, ибо ему подчинялись все города Эллады, однако это не делало его менее ничтожным человеком, которого презирали многие герои. Быть великим - это значит делать то, что для других невозможно, быть богом среди людей. Таким был Александр, покоривший почти весь мир.

- Хорошо, я поняла.

- Знаешь, мы могли бы делать это вместе. Ты как раз такой человек, которого я хотел бы видеть своим соратником, - римлянин уже словно не чувствовал себя пленником, распрямив плечи и сложив руки на груди.

- Хочешь, чтобы я тебя бесплатно освободила? - прищурилась она.

- Нет, ты получишь выкуп. Это справедливо. Однако мы могли бы встретиться позже, когда дела наши пойдут на лад, и я из горестного пленника превращусь в командира хотя бы небольшой армии.

- Как ты это сделаешь?

- Путь известен - выборы на должность, консулат, получение провинции под управление, а с ней и войска. Впрочем, можно идти и другим путём, проторенным Гракхами, хотя он не так почётен.

- Я почти поверила, - она опёрлась на столик и внимательно смотрела на него, - однако всё же помню, что Рим - враг для моего народа и множество зла сотворил эллинам.

- Да, это правда. Поверишь или нет, но я не одобряю того разорения, что учинили мои собратья в отношении греческих городов. Прости, я назвал вас греками, как принято у нас, однако знаю, что вы никогда не принимали этого имени. Так или иначе, сделанного уже не вернёшь, и глупо таить ненависть внутри. Есть только один путь для эллинов вернуть былое величие - встать рядом с римлянами и вместе подчинить себе мир. Я мог бы обеспечить это, если судьба моя будет свершена, и у тебя здесь будет важная роль.

- Звучит заманчиво.

- Лишь слабые остаются со своим сожалением на пепелище, сильные же идут вперёд, - кивнул он. - Ты готова к войне? Нам придётся много сражаться.

- Я люблю войну, - улыбнулась она, положив меч и начав расшнуровывать панцирь. - Люблю преследовать врага, поджидать его в засаде, окружать, не давая надежды... гнать и гнать, словно на охоте, идти по запаху крови. Это даже возбуждает, я бы сказала.

- Согласен, - он приблизился к столбу и взял в руки золотой венок. - Примерь его. Давай, давай... Ты словно царица, озирающая огромный флот.

Зена не стала особо упорствовать и водрузила венок себе на голову, хотя и смеялась, показывая, что воспринимает это лишь как шутку. Проникавшие через щель входа солнечные лучи зажгли изящные лепестки красным огнём, это придавало ей демонический вид.

- Да, ты прекрасна, - он подошёл совсем близко. - Так будет когда-нибудь, поверь. Мы будем стоять вместе на вершине афинского Акрополя, и вся Эллада будет у наших ног.

- Ты умеешь говорить приятные вещи, - она окончательно избавилась от панциря, бросив его на небрежно расстеленный ковёр, и вдохнула полной грудью, оставшись в дорогом белом хитоне с крестообразным узором. - Посмотри-ка, что у нас есть. Это ложе должны были доставить в Александрию, но оно теперь украшает моё жилище. Пурпур, редкий цвет...

Она легко приземлилась на ложе, начав расшнуровывать свои калиги. Меч остался лежать на столе, и всем своим видом она словно говорила, что вполне доверяет пленнику, не ожидая от него никаких опасностей.

- И всё это ты украла, - он опустился рядом с ней на одно колено.

- Добыча, взятая на войне, угодна богам, - улыбнулась она.

- Я найду тебя, обещаю. Мы обязательно встретимся снова, не пройдёт и нескольких лет. Только береги себя, не исчезни в этой морской пучине без следа.

- Буду ждать, когда мы сможем обратиться против всех наших врагов.

- Знаешь, бывают очень сильные враги, - он ещё приблизился.

- Я надеюсь. Иначе будет не интересно, - прошептала она. Тьма заполнила всё, лишь венец её ещё какое-то время горел мрачным огнём в первозданной ночи, и сон, как гигантская птица, возносился над этой бездной, оставляя всё позади. Девушка неудержимо возвращалась к привычной реальности, и связующая нить с прошлым рвалась, будто ничего и не было.

Габриэль проснулась, когда утро уже разгорелось над миром, приглушённый гул не смолкал ни на мгновение, можно было подумать, что надвигается шторм, однако она скоро поняла, что это волнуется толпа, заполнившая город. Солнце поднялось как щит над миром, и путники смело вступили на последний свой путь в этой земле. Они хотели просто пройти до порта, но это превратилось в шествие, ибо почти все горожане выстроились вдоль улиц. Две партии ещё не примирились между собой и стояли в напряжении, однако атаковать никто не пытался.

Прежде, чем отправиться на пристань, Зена решила выступить перед людьми, ибо просто не могла не объяснить им, почему приняла такое решение. На площади, которая была поделена между членами противостоящих партий, не желавших смешиваться, она заняла возвышение и обратилась к своим сторонникам, хотя знала, что и противники её слышат. Она сказала: