Гленда Ларк - Та, которая видит. Запах зла

Райдер уже не спал. Я пощупал у него пульс; сердце билось ровно и сильно. Осмотревшись, я увидел, что вторая лодка по-прежнему следует за нами.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я Тора.

— Лучше, но… странно.

Он попытался сесть, но я ему не позволил.

— Подожди, пока я не осмотрю твои раны. — Я осторожно снял повязку с неглубокого пореза на груди, стер мазь, которую наложил накануне, и едва не охнул от изумления: если не считать багрового шрама, который говорил о недавнем ранении, рана выглядела зажившей. Я сначала ощупал ее, потом нажал сильнее.

— Тут болит? — спросил я.

Тор покачал головой.

— Только чешется. — Он приподнялся и оглядел себя. — Меня ударили в грудь, я это помню. Удар клинком… Как случилось, что все так быстро зажило? Я долго был без сознания?

Я уклонился от точного ответа:

— Не особенно долго.

Я осмотрел все раны, включая ту, что в животе, и обнаружил одинаково высокую степень заживления.

— Я чувствую ужасную слабость, — пожаловался Тор. — И что это торчит у меня в руке?

— Ты ведь потерял очень много крови. Вот я и вливаю тебе плазму — жидкость, извлеченную из крови селверов и подвергшуюся дистилляции. Мы на Небесной равнине считаем это полезным при большой потере крови.

На лице Райдера отразилась странная смесь чувств: любопытство и отвращение одновременно.

— Пытаешься доказать мне, что ты не деревенский лекарь и знаешь много умных слов? — протянул он.

— Что-то в этом роде.

— Вторая лодка все еще следует за нами?

Я кивнул.

Неожиданно до Райдера дошло, что мы движемся быстрее, чем если бы просто плыли по течению. Он перегнулся через борт и оказался лицом к лицу с гхемфом, который как раз вынырнул на поверхность, чтобы вдохнуть воздуха. Тор снова сел и растерянно посмотрел на меня.

— Все-таки очень много всего случилось с тех пор, как меня ранили… Но ведь это было только вчера, верно? Не объяснишь ли ты мне, как случилось, что мои раны так хорошо зажили? Может быть, это заслуга гхемфов?

— Более или менее… — Лгать мне было непривычно, и выдавить из себя эти слова и посмотреть в глаза Тору оказалось удивительно трудно. Я почувствовал, что краснею, и поспешил переменить тему. — Думаю, будет лучше, если ты сегодня не станешь есть твердую пищу. Я приготовлю для тебя разведенный водой мед.

Тор бросил на меня проницательный взгляд, но промолчал. Слабость заставила его снова лечь.

— Тебе придется все-таки вскоре рассказать мне, почему ты испытываешь ко мне неприязнь, горец.

— Тебе мерещится. Я тебя почти не знаю и уж подавно не знаю настолько хорошо, чтобы можно было говорить о неприязни. На самом деле твоя отвага вчера вызвала мое восхищение.

— Уж не поэтому ли ты разговариваешь со мной так, словно тебе в глотку запихали ученый трактат? — насмешливо протянул Тор.

Я вспыхнул еще жарче.

— Ох, заткнись, Райдер.

— Так-то лучше, — пробормотал он, закрывая глаза. Не прошло и минуты, как он снова уснул.

Раттиспи, порт на побережье, как нам говорили, был обычно оживленным городом, полным купцов и ремесленников. В нем располагалось не меньше дюжины складов, где проходили торги; процветание города зависело от морской торговли. Спрос на свои услуги находили торговцы свечами и парусиной, канатчики и бондари, плотники и конопатчики, смолокуры и крысоловы, не говоря уже о содержателях притонов и пивных. Главными товарами в Раттиспи были доставляемые с Плавучей Заросли листья панданы и тростник; за ними приезжали торговцы со всех Райских островов. Из панданы изготовляли паруса и для местных судов, и для кораблей Ксолкаса, поскольку на этих островах не выращивались лен и конопля для парусины. Однако гораздо большим спросом листья панданы пользовались для изготовления циновок и плетеной мебели, которая в последнее время вошла в моду в Ступице. Тростник закупали в основном жители Ксолкаса, потому что деревья там не росли, и тростник шел на производство корзин и бумаги, и Брета, где он считался лучшим материалом для крыш.

Все это я узнал из рассказов старожилов, потому что, когда мы прибыли в Раттиспи, город был едва ли не покинут жителями: создавалось впечатление, что всякая торговля в нем прекратилась. Причину этого упадка горожане объясняли тем, что за последние восемь месяцев доставка листьев панданы и тростника по реке почти полностью прекратилась. Эти безмозглые жители берегов Плавучей Заросли, говорили жители Раттиспи, вдруг стали бояться водяных чудовищ и осмеливались резать пандану и тростник только рядом со своими деревнями, а такие растения нужным качеством не обладали. Посылать корабль с архипелага Ксолкас в Раттиспи за подобным барахлом смысла не имело. Горожане были ужасно злы на жителей берегов Плавучей Заросли, и несколько особенно отчаянных молодых людей даже отправились вверх по Лентяйке, чтобы самим запасать пандану. Они вот-вот должны были уже вернуться. Разве нам они не повстречались? Нет? Странно, вообще-то им полагалось бы появиться уже давно…

Но я опережаю события. Когда мы добрались до устья Лентяйки, гхемфы направили лодки к маленькому причалу на окраине города. Не успели мы привязать наши суденышки к сваям, как гхемфы исчезли, словно их никогда и не было.

— Куда они отправились? — спросил я Блейз, завязывая веревку. Она пожала плечами, не спуская глаз с Райдера, который осторожно вылезал на причал.

— Кто знает? Мы не увидим их снова до тех пор, пока я опять не попаду в беду. Впрочем, влипать в неприятности я не намерена, уверяю тебя. Разве тебе уже можно ходить? — Последний вопрос был обращен к Райдеру.

Оставив вопрос без ответа, тот недоверчиво хмыкнул.

— Ты от природы не способна не влипать в неприятности.

— Чепуха. Если предоставить меня самой себе, я делаюсь образцом разумности и осторожности. Только когда я связываюсь с хранителями или цирказеанками, не говоря уже о менодианах, беды сваливаются на меня, хочу я того или нет. — Райдер в ответ только фыркнул, что заставило Блейз добавить: — А как насчет осторожности с твоей стороны? Уж кто бы говорил!

Райдер не обратил внимания на колкость и спросил:

— Так что же, гхемфы теперь чудесным образом будут появляться всякий раз, как ты попадешь в беду?

— Ну, они сказали мне, как дать им знать с помощью той штуки, что у меня на руке. Мне нужно потереть ее, опустив руку в воду моря или реки, и через некоторое время они явятся. Как скоро — будет зависеть от того, далеко ли я окажусь от членов выводка.

— Что это еще за выводок? — спросил Дек.