Люба Штаний - Отпуск на 14 дней

синеглазое...

- Ну, раз уж с главным разобрались, может, сразу переместимся к вам? - Предложила подруга,

улыбаясь. - Можно, конечно, и у меня в гараже ритуал провести, но не уверена, что лошадке там

понравится. Лена, ты как на это смотришь?

Я молча улыбнулась. Что я могла сказать, если мой мир уже со мной?

В итоге на этот раз перемещения не заметила. Теперь потому, что услышав необходимое для него

моё тихое "да", проклятье вцепилось клещом и та-ак поцеловало, что на какое-то время забыла обо

всём на свете. Это уже потом, когда мы оказались подле знакомого замка, с которого и начался самый

удивительный отпуск в моей жизни, нашла в себе силы разорвать объятья любимого и нормально

поздороваться с Валеном и Инаром. А то даже стыдно. Они же не виноваты, что рядом с Нагивом у

меня мозги отказывают напрочь?

Единственное, что омрачало встречу - молчаливая фигура на уже порядком притомившемся коне.

Животное косило глазом в сторону, видимо туда, где были денники, нервно перебирало ногами и

недовольно фыркало. Но причина, по которой мы первым делом решили разобраться с последствия

злосчастного ритуала, была всё же отличная, от жалости к несчастному животному. Про Жалость к

Ллии вообще говорить не приходиться. Не знаю как у даймонов, а меня это чувство так и не посетило.

Тем более что принцесса находилась под воздействием заклятья, призванного ослабить контроль над

памятью и мышлением, чтобы после Валену было проще заместить реальные воспоминания

выдуманными. Побочным эффектом было отсутствие в течение двадцати семи часов

физиологических потребностей и речи.

Несмотря на мои усилия сосредоточиться, пока это было сложно. Эйфория от случившегося никак

не отступала, чему не мало способствовал и Нагив с таким же нарочито спокойным и деловым, как и у

меня, выражением лица отводящим глаза слугам, что-то накладывающего на стены амбара, куда мы

завели коня, что-то поспешно вычерчивающего на принесённом Инарчиком листе бумаги.

Если бы не то, что стоило в попытке поговорить или выяснить что-то отойти хоть на пару метров,

проклятье, всё с тем же выражением на лице неизменно оказывалось рядом меньше чем через

несколько секунд. Если бы не его короткие, почти незаметные другим прикосновения, то к пальцам, то

к волосам, то к талии... Если бы не отражение моего собственного чуть испуганного восторга в его

глазах... Если бы не сдавленный, чуть хриплый голос, который я так любила... Может быть, даже

поверила бы, что почти схожу сума от счастья и страха в одиночестве, что всё это окажется сном, а я

проснусь в своей квартире на мокрой от слёз подушке. Но, кажется, Нагива посещали похожие мысли,

разве только сильно сомневаюсь, что в его присутствовала мокрая подушка.

Тамара после перемещения заметно подрастеряла решительность, что, в принципе неудивительно.

Как бы она не настраивалась, как бы искренно не верила происходящему, другой мир, всё равно -

шок. К тому же только сейчас я поняла, в каком напряжении она прожила в последние дни. Да, на

знала меня как никто другой и многое смогла услышать и понять из рассказа про отпуск. Не думаю,

что если бы нечто подобное случилось с Илоной или кем-то другим из наших знакомых, смогла бы

извлечь из порой сбивчивых фраз так много и чётко. Но я для неё была единственной семьёй, как и

она для меня. Не просто близким, а самым близким человеком, тем, кого знаешь хорошо просто

потому, что жизнь и реакции его иногда становятся ближе и важнее собственных.

Но, как бы то ни было, Томке решительность, в общем-то, не свойственна. Она умела собраться и

сконцентрироваться, но ненадолго и только в тех случаях, когда это нужно не ей. Обычно же подруга

предпочитала просто быть рядом, безропотно принимая меня такой, какая я есть, просто

поддерживая самим фактом, что есть кто-то, кто будет рядом несмотря ни на что. Сделанные выводы

она предпочитала оставлять при себе и озвучивала, только если спросить прямо. Иногда я

спрашивала, иногда нет. А тут столько слов и столько дней... Ведь почти неделю молчала, как

партизан, не выдавая того, что поняла, или, вполне вероятно, старательно пыталась понять и

спрогнозировать.

Если бы я не была настолько выбита из колеи, не думаю, что подруга решилась бы действовать

самостоятельно. Она и так не слишком отличалась напористостью и уверенностью в себе, а уж после

той жуткой истории с разводом и вовсе зациклилась на своей ненужности. Скольких усилий было

приложено тогда, чтобы хотя бы частично исправить вред, нанесённый Кириллом, чтоб ему никогда

света белого не видеть... Впрочем, это - совсем другая история, тот самый "скелет в шкафу" о котором

ни я, ни Томка стараемся лишний раз не вспоминать.

Ко всему прочему, переместившись в это мир, мы выяснили, что она не понимает ни слова из того,

что говорили даймоны. Ещё одного кристалла, который некогда дал мне самой знание местного

языка, у нас не было. Вален, порывшись в сокровищнице, указанной шорхи, нашёл артефакт,

исполняющий аналогичную функцию, но его запас магии был рассчитан максимум на четыре дня. Так

что язык Томке придётся учить по старинке, используя исключительно голову.

Сумка, та самая, о содержимом которой она так ничего и не сказала, была подругой нагло спрятана.

По ходу, она с волчонком сговорилась и теперь нагло игнорировала все мои попытки дознаться, что

же там было. А в остальном, Томкак как Томка. Умудрилась найти в амбаре какой-то закуток с вилами

и нечаянно захлопнуть за собой дверь и полчаса задумчиво созерцать садовый инвентарь, не

решаясь позвать кого-то из нас на помощь. Учитывая тот факт, что единственным запором на этой

двери была щеколда снаружи, запереться изнутри могла только она. Когда Инарчик, встревоженный

долгим отсутствием сероглазой шатенки, к которой даймоны, не исключая и моего проклятья,

прониклись уважением и трепетной благодарностью, нашёл оную по запаху и гневно вопросил,

почему раньше не позвала, Тамара смущённо ответила, что не хотела отвлекать.

Сам ритуал оказался прост настолько, насколько сложна была его схема, старательно начерченная

Нагивом в паре с Валеном. Слава Богу, активировать её предстояло не мне, а Нагиву, как цели

заклятья. Вообще, нам повезло, что блондин в Академии работал именно с артефактами. Его магия

разума ничем не помогла бы, а так, благодаря специфике работы, он знал куда больше и запретной