Игорь Борисенко - Слепец

Он произносил эти обвинения под зловещий, бьющий по нервам аккомпанемент бряцающих цепей. Слепец по-прежнему не двигался, на его лице не дрогнул ни один мускул.

– Ради Создателя, помиритесь, Ваши величества! - жалобно воззвал Мадди. Он ждет, что я сделаю первый шаг к примирению, - подумал Слепец. - Протяну руку этому зловонному чудовищу, упаду перед ним на колени и стану упрашивать простить меня? Нет. Если именно так должны поступать милосердные короли, то мне никогда им не стать. Оддерг опасен и неисправим. Я вижу, он похож на дикого зверя, снедаемого жаждой крови… моей крови. И ни одного проблеска разума, к которому можно обратиться.

– Мириться с ним? - кричал тем временем пленник. - Да мне что Клозерг, что Малгори - все едино! Ненавижу одинаково их обоих. Если ты, ублюдок, рассчитывал на мою благодарность, то вот тебе она!!

Оддерг плюнул, но его тягучая, желтая слюна разбрызгалась по его же бороде и осталась висеть там, яростно раскачиваясь при каждом движении безумца.

– Во мне нет ничего, кроме ненависти к тебе!! Если б я только мог, то разорвал бы тебя на куски голыми руками… Ты, ты, ты сломал всю мою жизнь, мерзавец! - мелко дрожа, Оддерг выпучил глаза так, что казалось - еще немного, и они выпрыгнут ему под ноги. Он больше не мог выговорить ни слова, только жутко хрипел, как человек, которому неловко перерезали горло. Потом он стал извиваться, подпрыгивать на месте, а изо рта уже лезла бурая пена:

– Мал… го… ри… Не… на… вижу… те… бя!!! - выдавил Оддерг с огромным трудом. Следом за этим признанием, которое уже никого не удивило, он внезапно, с истошным воплем развел руки в стороны. В его хилых конечностях, состоящих с виду только из костей и кожи, обнаружилась неимоверная сила. Цепь лопнула с жалобным звоном, а чугунные браслеты на руках безумца во время рывка разорвали его запястья, оставив огромные, рваные раны. Оддерг не обращал внимания на хлынувшую кровь. Бросившись вперед, он достиг стола и схватил с него лежавший там нож, которым Таккор резал мясо. Подняв его высоко над головой, сумасшедший дико захохотал, когда брызги его собственной крови усеяли лицо. Обернувшись к побледневшему Слепцу, застывшему на месте, Оддерг сделал шаг вперед, но вдруг резко покачнулся - раз, другой. Неловко, словно все его тело разом стало деревянным, безумец попытался извернуться, чтобы поглядеть себе за спину, но не устоял на ногах и упал. За ним стоял не менее жутко выглядящий Морг с окровавленным ножом в руке. Проводив упавшего Оддерга долгим взглядом, старик вдруг громко икнул и выпустил оружие из рук.

– Говорил же… - пробормотал он, отворачиваясь. - Нужно было его придушить еще в подвале.

Против собственной воли, словно им двигала посторонняя сила, Слепец вдруг метнулся вперед и присел у дергающегося в конвульсиях тела брата. Он не задумывался о том, что тот еще был опасен - в последнем, предсмертном движении мог вонзить нож прямо в сердце, или в горло… Нет, король почему-то точно знал, что должен увидеть лицо брата вблизи. И услышать его последние слова.

Все в Оддерге оставалось прежним - умирающий безумец, бесновавшийся при жизни и содрогающийся в страшной агонии при смерти. Только глаза, они стали совсем другими. Полные страдания и боли, лишенные горячечного блеска, уже затуманивающиеся от приближения смерти.

– Боже, - Оддерг сказал это непонятное, незнакомое слово странным шипящим голосом, так не похожим на его недавнее карканье. - Лишь краткий миг перед смертью…

Вместе со словами он извергал из себя клочья пены, которая в глубокой тени, залегшей у земли, казалась серой. Скрюченная рука дрогнула, будто хотела подняться и достать Слепца - но не та, в которой был зажат нож, а другая. Король нерешительно облизнул пересохшие губы и наклонился к умирающему ближе.

– Башня… - прошептал Оддерг едва слышно. - Посмотри на Башню.

28.

Слепец вскочил с колен - со стороны казалось, что некая сила подбросила его вверх, заставила отшатнуться и разбросать руки. Что же это такое творилось? Он был уверен, что сейчас с ним говорил не брат, а кто-то другой… Король дрожал всем телом, совсем как безумец Оддерг только что. В голове его кружили вихри мыслей, мешающих одна другой и стремящихся вырваться, разорвать мозг на части. С большим трудом Слепцу удалось взять себя в руки и сосредоточиться. Он не обращал внимания на то, что вокруг появились новые люди - они услышали громкие голоса и звуки суматохи. Селия, Морин тревожно спрашивали, что же здесь случилось, но взор и слух короля был устремлен внутрь него самого.

Он пытался разобраться в собственных ощущениях. Одна догадка, важная и потрясающая, постепенно захватила его разум целиком. Нет, Клозерг был не прав тогда, когда посмеялся над идеями Мездоса. Конечно, волшебник с Левого берега тоже был не совсем точен в своих догадках, или же что-то пошло не так. Злая половина Джона Торби не захотела сдаваться или соединяться обратно с другой половиной после смерти своего носителя. Она до сих пор носилась в воздухе над миром, и продолжала разрушать его! Теперь Малгори был уверен, что он - совсем не тот человек, что был раньше. Морщины и шрамы украшали его кожу и сердце, странное ощущение груза прожитых лет укоренилось душе. Молодой человек двадцати четырех лет просто не может себя чувствовать подобным образом… Лишь старик, много повидавший и совершивший. Джон Торби, вселившийся в тело сына одной частичкой своей могучей личности.

Слепец изо всех сил сжал кулаки, так, что ладони и суставы пронзила боль. Он ее не замечал, как не замечал встревоженных взглядов окружающих и их испуганные крики. Он пытался найти в себе чужое присутствие. Где-то в глубине будто бы прятался другой разум, во много раз более хитрый, мудрый, сильный и жизнеспособный.

– Выходи! - прошипел Слепец сквозь сжатые зубы. Однако ничего не случалось, и он не мог ощутить ничего необычного в сумбуре собственных мыслей. Лишь страшные догадки, которые не подтверждаются ничем…

В этот момент, будто отчаянному зову Малгори повиновался кто-то другой, кого он вовсе не собирался призывать, черную ночь раскололо яркое белое сияние. Небо покрылось сетью серебряных трещин - будто тысячи молний разом вспыхнули на нем и не торопились погаснуть. Их многократно ветвящиеся прожилки пульсировали, сплетались друг с другом, пересекались и расходились, охватив своей паутиной все небо. Люди вокруг в ужасе завопили, тыча пальцами вверх и не в силах оторвать от страшной и чарующей картины взглядов. Земля мощно подпрыгнула у них под ногами, да так, что даже самые трезвые не устояли на ногах; со столов посыпалась посуда, стулья и кресла тоже падали на бок, на рухнувших людей.