Павел Буркин - Кровавый рассвет (=Ветер, несущий стрелы)

  - А может, дело не в королеве? А в тебе? И ты - как Кард, мужчина лишь по имени и с Клотильдой управиться не можешь? А, Амори? И даже этот дурак - тоже не совсем твой сын а, к примеру, какого-нибудь Атраддина? - Эвинна презрительно сплюнула. - Наверное, корона давит не на голову, а кое на что еще...

  - Посмотрим, - прошипел Амори. Он еще сдерживался. Хороший правитель, даже жалко его разочаровывать. - Но тебе придется...

  - Не придется, Амори, - устало вздохнула Эвинна.

  - Почему? Жить надоело?

  - Сейчас объясню. Я рожу тебе сына при двух условиях. Во-первых, ты от своего имени и от имени всех потомков откажешься от прав на Верхний Сколен. Выведешь оттуда войска, выпустишь на волю арестованных повстанцев. А во-вторых, разведешься со своей королевой, как ее, Клотильда? И женишься на мне. Тогда я соглашусь жить с тобой и родить тебе сына - любви между нами не будет, ты уж извини, я из тех, кто влюбляется лишь однажды. Но уважение и послушание - обещаю.

  - Я не могу на это пойти, - вздохнул Амори. - Развестись с королевой - значит нанести ее отцу смертельное оскорбление, а он тоже король. Это новая война. Что касается второго... Ты сама правила страной, значит, должна понять. Государство держится на одном принципе: в обмен на верность - защита и поддержка. Я не могу уйти из Сколена и предать тех, кто мне доверился - Арднара ван Хостена, Карда, Амрока ван Фрамида, сына герцога Новоэнгольдского... Тех алков, которые издревле жили в Верхнем Сколене, и тех, которые поселились уже после завоевания. Точнее, не я даже, а государство, которому я служу так же, как ты служила Империи. Если страна бросает на произвол судьбы тех, кто ей доверился - она сначала останется без союзников, а потом и сама развалится. Кому нужна страна, способная лишь драть налоги и забирать в армию рекрутов? Это не моя прихоть, Эвинна, это принцип. Тот, который похерила ваша Империя, из-за чего и погибла.

  - Хороший ответ, ваше величество, - кивнула Эвинна. Нет, не похотливая свинья создала Алкскую державу, а великий и мудрый правитель, храбрый воин и отличный полководец. А еще он не понаслышке знает, что такое честь. Жаль, ему выпало стать врагом Сколена - такого человека лучше иметь другом. Но ничего не поделаешь: за их спинами стоят схлестнувшиеся в смертельной схватке народы, поработители и порабощенные. Даже если бы захотели, она и Амори не смогли бы примириться. И если бы ей выпало победить, а ему - умереть, ей бы точно так же пришлось казнить Амори. - Но и у меня есть принцип. Я тоже не могу купить жизнь ценой предательства тех, кто погиб, сражаясь под моими знаменами - они должны видеть пример бесстрашия. И не могу плюнуть в душу тем, кто родится после меня. Если вождь встал на колени, как он посмеет требовать от простых воинов героизма? И когда кто-то поднимет оружие в защиту Сколена - он подумает, что вожди снова выкрутятся, а простым воинам погибать. Даже если пойдет в бой - с оглядкой. Будет думать не о победе, а о том, как в живых остаться. А может быть, они вообще усомнятся в праве Сколена на свободу, в правоте тех, кто честно сражался и погиб. Уверена, если бы я победила, а вы бы проиграли и вот так стояли передо мной, вы бы тоже отказались от помилования.

  Амори ничего не ответил. Вместо этого король потянулся к столу, на котором лежал меч. Вынес лезвие из ножен - но вместо того, чтобы ударить Эвинну, вскинул руку с оружием, салютуя сколенке. Слова были больше не нужны. Король признавал в ней равную.

  - Тогда поступим так, - негромко, задумчиво произнес Амори ван Валигар. - Понятно, что все это останется между нами. Я не могу отдать тебе честь публично, как не смогла бы и ты, если бы победила. Ты будешь казнена завтра утром и так, как я сказал. Придется и смешать с грязью твое имя - государство должно жить во что бы то ни стало. Пока не умру, мне придется поливать тебя грязью и безжалостно расправляться с каждым, кто попробует использовать твое имя, как знамя. Будь уверена, историки, представляющие тебя развратной сучкой и демоницей во плоти, пьяницей и воровкой, найдутся. Им даже не надо платить - достаточно похвалить и потрепать по щечке. Но сколенцы этого не запомнят - они будут помнить лишь то, что ты погибла за Сколен, в этом можешь мне верить. А я найду честного хрониста, чтобы написал все, как есть. Конечно, эту книгу обнародуют еще не скоро - но о тебе останется память, и потомки смогут узнать, что было на самом деле.

  - Что ж, - чуть наклонила голову Эвинна. Когда руки связаны, и это сойдет за ответный жест уважения. - Я ждала меньшего, король. Благодарю. И... пусть Боги подарят вам достойного сына.

  - И твой сын пусть будет достоин тебя, - эхом откликнулся Амори. До боли не хотелось отдавать на расправу эту смелую, мудрую не по годам девушку. Будь у него такая королева... Нет, королева должна быть лишь тенью мужа, которая правит, лишь когда муж воюет вдали от родины. Будь Эвинна королевой - она никогда бы не стала собой нынешней. Что ж, хоть это граничит с государственной изменой, грех не помочь ей, способной умереть за свои идеи. Если Эвинна хочет, чтобы ее жизнь и смерть стали Сказанием - да будет так. А без чего Сказание будет неполным? Конечно, без страшной, взывающей к мести расправы. Теперь ее нельзя пощадить - это было бы неуважением к ее принципам.

  - Стража! - отрывисто, как на поле боя, рыкнул Амори. - Увести! Завтра утром она будет сожжена за ересь и измену на Храмовой площади. Оповестите народ. А ее поместить в камеру для знатных. Захочет поесть с моей кухни - принести. И... если еще чего захочет.

  Эпилог

  "По случаю пленения страшной Эвинны, решающей победы над сколенцами и взятия Тольфара вечером в лагере был пир. Вся знать Алкского и Нижнесколенского королевств собралась в замке неподалеку от города, за заставленными снедью столами. Рекой лилось алкское красное, в свете факелов красиво изгибались обнаженные танцовщицы, гости пили за здоровье короля и королевства, и особенно усердствовал в восхвалении короля и поношении Эвинны Эленбейн ван Эгинар.

  Кончилось это закономерно, придворный летописец сначала осоловел от выпитого, потом и вовсе заснул. Когда проспится, он напишет что-нибудь про великого короля Амори, мудрого и милосердного Карда и одержимую Ирлифом ведьму. Ничего нового: историю всегда писали в угоду победителям. Это выгодно, удобно и безопасно. Разумеется, в этой "Алкской истории" Амори станет величайшим королем Сэрхирга, а сколенцы - тупыми, кровожадными скотами. Она думает, что победила, завоевав будущее? А вот и нет. Будущее принадлежит тем, на кого работают летописцы.

  Но Амори не умел себе льстить. Впервые с того времени, как перерезал сколенскую общину в Алкрифе, упоения победой не было, была лишь глухая тоска и тревога. Придворные, охмелевшие и счастливые, как дети, жили настоящим. В будущее они смотреть не умеют, и в этом их счастье. Смотреть в будущее - то ли привилегия, то ли проклятье королей. И то не всех, вот Кард сейчас вполне даже счастлив. Он еще не знает, что с ним случится совсем скоро.