Гыррр Макарка - Под сенью клинка

Алый шёлк на стенах — свободно струящиеся, спадающие причудливыми волнами драпировки. Картина в золочёной раме — багровое море, багровое солнце, раскалённый песок.

— Слушаюсь.

— Никаких кровососов в старостах — вам отныне запрещено занимать любые должности. Хотите начальствовать — селитесь отдельно. Попробуете влиять — маги донесут, мало не покажется. Хоть один ребёнок в совместных поселениях или вблизи ваших пропадёт — сам поедешь уничтожать всех своих как цивилизованных так и диких сородичей в радиусе дня пешего перехода. Взрослый — в половине дня пешего перехода.

Золотое гномье перо, хрустальная витая чернильница. Чернила — тёмно-зелёные, эльфийские. Холодные.

— Вы не понимаете… они сами предлагают. Сами. Откажемся мы — отец сведёт ребёнка в лес. Мы не можем отвечать за каждого пропавшего ребёнка. Мы не можем следить за всеми отцами. Не все могут устоять. Не верите? А ведь это правда…

— Правда, увы. Где-то в четверти случаев. Причём откажись вы — и ещё половина никуда бы детей не повела, быстренько замуж, к бабкам, в батраки или в город. Значит — приставишь к каждому младенцу охрану. Предложат сожрать — казна выкупит, будете посредниками. Бесплатно.

Сейф справа — роспись красной эмали по золотому фону: рябина, калина, боярышник.

— Да.

— О чём беседовал Турилиул с тремя магами вчера ночью?

Стопка листов на столе — плотные, глянцевые. Книга — бордовый переплёт из кожи рыси или южного хищника. Турилиул беседовал через его голову? Плохо.

— Не знаю. Первый раз слышу.

— Зато я знаю. Организуй слежку. Завтра доложишь. С посыльным.

Пепельно-серая блузка тончайшего южного шёлка. Чуть заметная жилка на шеё. И на запястье руки. Верхняя губа чуть дрогнула, пытаясь обнажить клыки. Привычка — это уже новая привычка.

— Да.

— Завтра я поговорю с претендентами на твоё место. Ступай. Диких не забудь отлавливать по дороге.

Разломанный гранат у левой руки — безумно дорогое южное яство. Изящный серебряный ножик, капли сока на блюде. Серьги красного золота с рубинами, открытая шея без амулетов, едва заметная голубая жилка. Если присмотреться — видно пульсацию. У неё есть кровь — это должно быть смешно. Интересно — смешно ли ей? Зачем ей кровь? Сволочи-маги хорошо поработали — не отвлекает даже вид незащищённой шеи в вырезе пепельной блузки.

— Зема, упырёк, не делай вид, что тебя интересует моё горло.

Бездонные угольные глаза и агатовые волосы. Плавящееся золото и отблески дальнего зарева сменяются падением в выжженную пустоту. Мрак и огонь. Сполохи ледяных молний. Ветер развеет его пепел, но этому ужасу не суждено закончиться. Никогда. Языки огня растекаются по краю сознания, то обжигая холодом, то исчезая в потоках тьмы и пляшущих тенях на тускло-серых каменных сводах. Воспоминаниям и чувствам никогда не стать пеплом — и нет ничего страшнее этого. Капли воды в стылых омутах. Круги на воде. Намёк на бесцветное осеннее небо в приоткрытом окне. Осень. Здесь есть осень. У него есть ещё один день осени.

— Ступай.

Смешные люди — считают эту женщину красивой. Она прекрасна.

В столице лужи по утрам уже подёргивались льдом, а в Путаре ещё полыхали жёлтые листья клёнов — горы останавливали холодное дыхание севера. Талина с дочерью и… с сыном задерживалась с возвращением. Это было правильно — казна подняла оплату магам, уезжающим в совместные поселения людей и вампиров. Поговаривали о возможности войны, хотя обе стороны её не желали. Ходили слухи о смене власти у вампиров, несмотря на то, что нынешний князь держал свой народ в железных тисках, пройдясь осиной, кострами и серебром по северным поселениям. Гозрений скучал по Ренине, одновременно радуясь возможности погрузиться в работу и учёбу. Преподаватели ни о чём его не спрашивали, сокурсники — иногда, и каждый раз он настораживался, подозревая, что вопросы о дочери и о владыке задаются по приказу Главы Ковена. Нет, он не знает, когда они вернутся. Нет, у него нет с ними связи — владыка этого не одобрил. Нет, он ничего не знает…

До дня зимнего солнцеворота оставалось меньше двух дюжиниц, когда Аледер привез, наконец, семью обратно в столицу, и Гозрения вызвал к себе Хельм.

— Мы установили, — бесстрастно сообщил он, — что часть вампиров вступила в сговор с Ковеном. Цели — достаточно разные. Кому не нравится Земериул, кому — Аледер, ищут способы влияния или устранения. Короче — им может потребоваться Ренина. Не перебивай — Аледен тоже, но он слишком мал, и следить за ним легче. К тому же — за территорию замка он не выходит, а Ренина… сам понимаешь. Предложение — находим двойника и вяжем всех на месте покушения. Не перебивай! Охрану тебе утроим, амулетами снабдим, прикрытие будет. Подозрение в сговоре падает на двоих магов-телохранителей. Возьмём с поличным — Ковен не успеет их ликвидировать, будет повод прижать вашу Академию. Теперь слушаю.

— Вы сошли с ума! — отшатнулся Гозрений. — Ни за что! Это бесчестно и подло! Был бы ещё взрослый агент….

— Подло, — согласился тайный без особого отвращения. — Но я, если ты не забыл — начальник службы безопасности. Работа такая. А теперь успокойся и выслушай. Для начала: пока маги на свободе, твоя дочь в постоянной опасности. Это тебе ясно? Твоя дочь. Мы сделаем всё, чтобы ребёнок не пострадал, но…

Тайный был прав. Но целитель в Ренни протестовал.

— Казна оплатит тебе все долги за обучение, — с нажимом добавил Хельм.

— У меня отберут ребёнка, если я откажусь? — взглянул Гозрений в почти чёрные глаза Дагора. — Лучше так, чем подставлять чужого…

Взгляд тайного чуть посветлел, и он задумчиво поинтересовался:

— Значит, когда ты требовал опекунства, ты предполагал, что попадёшь в зависимость? И был согласен? Или надеялся этого избежать?

— Нет, — честно признался Ренни, — до сих пор мне даже в голову не приходило, что ты станешь меня вербовать.

— Извини, — развёл руками Хельм. — Когда мне было столько, сколько тебе сейчас, я тоже думал, что… а, ладно… я тебя, в общем, и не вербую… С другой стороны: если тебя вербует сам начальник службы безопасности — это почётно… Хотя чего уж почётного — кому ещё вербовать свойственника владыки, как не второму советнику…

— Нет, — повторил Ренни. — Ни за что. Пусть лучше не выходит из дворца.

— Так ведь дело в том, — расстроился тайный, — что во дворце ничуть не безопаснее. Так мы хоть знаем, что родной отец — маг, и глаз с ребёнка не сведёт. Своим агентам я доверяю, а вот дворцовым магам… Ещё и Аледен — запереть их с матерью на нижних этажах? Ты бы слышал, как Ренина орёт… что это я? Наверняка слышал. А вот как они на два голоса вопят… если честно — тебе я доверяю больше.