Степан Мазур - Вектор Пути.

Сёма за две минуты оделся и подготовил себя к выходу. Ещё через минуту едва слышно хлопнула входная дверь.

Маша, выйдя из душа, вновь ощутила пустую квартиру. И что толку, что она элитная и в центре города, рядом с институтом? Какой с этого прок, если ей приходится снова находиться в ней одной?

Вся мировая общественность приникла к экранам многочисленных телевизоров, мониторов, проекторов. Трансляция шла по всей планете. Очередной полёт с людьми на борту до Марса, как-никак. Предтеча, первая ласточка к колонизации. Первый шажок с решению вопроса перенаселения.

Научно-конструкторский корпус космодрома Свободный с особым интересом посматривал на огромные кинескопы. На одних в разных ракурсах прямой трансляцией крупнейших телекомпаний из Майами с мыса Канаверал шёл волнующий репортаж о подготовке к запуску первого пилотируемого корабля с тремя астронавтами на борту.

На других экранах передавались шпионские съёмки центра управления полётом, крупные планы самого корабля, схемы, добытые антисистемниками. Разведка структуры работала превосходно.

Дмитрий, как и весь свой подручный состав, смотрел пристально, молча, к комментариям не прислушивался. Зубы на нервной почве грызли губы. Мало того, что шелушатся от нехватки витаминов, которых некогда принимать, а чаще просто забываешь, так ещё и стресс.

Снова этот проклятый стресс!

Годы Перестройки, Смута воинственных девяностых, гламурно-транжирные годы рыночного безумия, периодические кризисы, всё это отбросило освоение космоса родиной. Пока разбирались что к чему, время шло.

А время не прощает ошибок.

Не сразу взялись за восстановление космических программ, а когда взялись вплотную, форсированной бешенной гонки не хватило, чтобы догнать юсу. Скудное финансирование, забытые, стареющие кадры, организация работ — всё летело в трубу десятки лет. И что теперь, за несколько лет нужно было сделать чудо? Но народ-то остался прежним и в чудеса верить разучился, пусть даже из этого народа выжаты все стремящиеся вверх сливки научно-технического гения. Всё равно семи лет существования Антисистемы не хватило, чтобы догнать и перегнать. Корабль, стоящий в ангаре, был готов лишь на пятьдесят девять процентов. Пусть и превосходил по характеристикам тот, который запустили почти в два с половиной раза, а двигатели были построены на иных концепций физико-математических законов. Но кому какое до этого дело, если мир помнит только первых?

Дмитрий ругался про себя и с горя пил коньяк. На сегодня устроил всем выходной день. Но маньяки до космоса домой не спешили. Грустные лица, печальные глаза. Все здесь. Конечно, общечеловеческая победа, но сами-то.

«Могли бы и сами, чёрт бы всех побрал! А эти додумались же лететь на красную планету на жалком подобии жестяной банки, которую во всю восхваляют с десятков экранов. Запчасти отваливаются ещё на старте, никакого запаса прочности. Сколько раз откладывали полёт? Это всё равно, что на запряжённой в плуг лошади путешествовать вокруг Земли. «Клуб» особо не вкладывал ресурсов в освоение космоса и дальнейшие колонизации. Их всё устраивало и на Земле, где под контролем почти девяносто процентов всего происходящего в мире. И пусть НАСА получала десятки, сотни миллиардов, но ведь столько же вкладывали и в разработку нового стирального порошка, духов, автомобилей, сверх вкусных чипсов, сверх удобных сидений для унитазов, во все сферы тотального потребления, бессмысленный профессиональный спорт с бесконечными кубками, турнирами, первенствами, где добывался один лишь престиж и соревновались фармакологические компании и, конечно же, в новые системы вооружения, способные уже не десятки, но сотни раз уничтожить хрупкий, чуткий до агрессии мир. Без бряцанья оружием и замерами, у кого длиннее дуло автомата, и где миру надо воевать, юса давно была бы уничтожена реваншем за спонсирование Первой Мировой, Второй Мировой, развал культур, передел стран, используемых как полигоны для опытов, свержения режимов, смены идеологий, деформации концепций», — вновь и вновь вертелось в голове.

Дмитрий Александрович чуть пригубил коньяка. Поморщился. Пить не любил и не пил никогда. И маленькая бутылочка в кармане халата и рюмка в другом были скорее знаком траура, флагом скорби для сотрудников. Каждый, косо посматривая, отмечал с хмурой улыбкой, что рюмка шефа за несколько часов стояния на столе опустела едва ли на пол пальца…

Сёма ворвался в помещение стремительный, как вихрь. Не особо интересуясь мировыми событиями, вяло мазнул взглядом по телевизорам, собравшемуся люду. Отыскал взглядом Дмитрия и почти подбежал.

— Привет, пап.

Обнялись.

— Здравствуй, сын, — улыбнулся Дмитрий.

Да, Семён стал для него новым сыном. Понял это несколько лет назад, когда перестал ощущать различие в произнесённом слове «папа», когда говорила Лада или Семён.

— Торопишься? Откуда такой запыхавшийся?

— Бегу. С Хабаровска на струннике до Свободного, потом на автомобиле к вам при полном спидометре. Почему ветку от города до космодрома не кинете?

— Сёма, космодром это всё-таки космодром, а не музей или зоопарк. То, что тебя охрана знает, не значит, что кому-то ещё создают такие зелёные коридоры от города.

— Батя, давай без лирики, я спешу. Запиши все претензии на бумажку, перепиши в компьютер и кинь на мэйл, прочту позже.

— Куда спешишь? — Вздохнул Дмитрий, не ввязываясь в дискуссию. Сам семь лет спешил, спешил, рвался к финишу и вот… обогнали. Несмотря на все авралы и порванные жилы…

— Скорпиона пора вернуть. Срок подошёл. А то ещё гнить начнёт, надо проветривать. Мало ли. Я ж заботливый.

Дмитрий ощутил, как кольнуло в сердце. Так остро захотелось к домашнему очагу. Захотелось тепла, уюта. Собраться всей семьёй. Увидеть всех детей, собрать друзей. Какого чёрта поселился жить на космодроме?

«Куда постоянно несусь? Кому это всё нужно»?

Вслух же ответил, натягивая на лицо маску улыбки:

— О, ну это дело нужное. И что тебе, родительского благословения не хватает?

— Я за «тарелкой», — просто ответил Сёма, словно попросил передать сахарницу за столом.

— За тарелкой?!

Сёма имел в виду случайно угнанный пять лет назад со сверхсекретной юсовской базы летательный аппарат, который и доставил его вовремя в Нью-Йорк. А после событий в пентхаусе одного из небоскрёбов, когда все сильные мира сего исчезли вместе с братом, сей же аппарат доставил его обратно в Россию. Перед скитаниями по пустыне Сёма пригнал тарелку Дмитрию для изучения.