Ника Ракитина - Крипт
— Мне угодно ваши рожи больше не видеть.
— Мы исполняем ваше желание. В связи с тем, что милосердие Церкви не дозволяет кровопролития, Трибунал передает ваше дело светским властям для окончания дознания и осуществления приговора.
— Вот и завертелась веселая мясокрутка, — сказал Болард. — Аминь.
Писец быстро заполнял цепочками строк желтоватые листы. Ничего он, Болард, им не скажет. Ему нечего сказать. Просто все начинается снова: кровавые сполохи в ночи и тела, гниющие на крестах. Хорошо читать об этом в теплой комнате, прикрыв книжку учебником истории.
— Подтверждаете ли вы только что зачитанное?
Болард, наконец, понял, что обращаются к нему. Поднял голову.
— Я сильно похож на идиота?
— Прямо отвечайте на поставленный вопрос.
Подонки, душу бога троюродного крокодила маму! Кто из нас тупее, в конце концов?! Или я настолько трус, чтобы подписаться под собственным приговором?
— Пишите: подсудимый отвечать отказался. И поскольку виновен в злоумышлениях и нарушении вассальной клятвы и в ереси упорствует…
— Я требую суда чести, — прохрипел Болард.
Судьи не засмеялись. Они вершили дело всерьез и строго, как всерьез и строго хоронили князя… живым… Кричать? Черта с два…
— …ругается.
Он лежал на полу в собственной крови и блевотине.
— Ну, благородный дон, у вас не пропала охота смеяться?
Болард плюнул.
— …они все беснуются… сначала…
Какая многозначительная пауза. Как многозначительно каждое слово… слухи не преувеличили и вполовину… палач — бездумное орудие правящего класса? Гуманизьм!.. Сюда бы того, кто это говорил!
— Снимите.
Засуетились, как кошки при пожаре, когда им припалят хвосты…
Как, меня только повесят?
— …он хохочет, он спятил!..
— Приговор. За израдство и ересь… не снисходя…
Голова Боларда стукнулась о каменный пол.
Конец 1 части.
И в час, когда настанет расчет,
Господь мне не простит, но зачтет.
М.Щербаков
Глава 14.
1492 год, конец мая. Твержа, Настанг
Гражина на полуслове прервала молитву, в который раз с ужасом осознав, что истовость оной вызвана не безграничной верой, а вечной памятью о постыдном клейме. Даже не от той вайделотской крови, что течет в ее жилах — оттого, что отец Гражины князь Ольгерд Кястутис позволил смешать эту кровь с его благородной кровью. Он женился на жрице языческих богов, на ведьме! И это мучает его дочь уже двадцать лет. Принуждает — сохраняя на лице благостное выражение — прерывать самую горячую молитву.
Дона Гражина всегда ловила на себе любопытствующие взгляды, слышала: "Сестра Альбина? (так ее звали в постриге) Да она святая!" А потом человек проникал в тайну ее преданности Богу, и его вера в эту святость таяла. Иногда — вместе с жизнью. Счастливец брат! Чужой взрослый мужчина, которого она совсем не любит и не знает. Ивару никогда не испытать ее стыда. Мертвый князь…
Гражина спрятала покрасневшее лицо в ладони. Щелкнули накрахмаленные крылья рогатого чепца.
Мысли и молитвы оборвало цепкое прикосновение к плечу.
Гражина поднялась с колен. Децим преторской когорты, улыбнувшись, дал знак следовать за собой.
В тесную келью сквозь раскрытое окно тянуло вечерней прохладой и запахом цветущего шиповника. Мужчина в сером балахоне стоял к Гражине спиной, упираясь ладонями в раму, но монахиня безошибочно узнала Ингевора.
— Дона, — произнес претор, когда дверь захлопнулась за децимом. — Я соболезную, дона…
И они засмеялись.
Гражина присела на жесткую скамью у стола, быстрым взглядом окидывая документы и успевая прочесть две-три фразы уставного письма и по цвету и форме гербов и печатей, по текстуре пергаментов уловить, куда, откуда и кем они были посланы. Ингевор прекрасно все замечал, но давал Гражине насладиться невинной игрой, зная и то, насколько предана ему эта стареющая надменная женщина.
— Я соскучился по тебе.
Гражина кивнула.
— Ты стоишь половины моей тайной канцелярии.
Монашка игриво взглянула на претора, склонив голову к плечу:
— Это и есть твое дело?
Луций расхохотался. Вздохнул, подвигал по столу менору.
— Князь не оставил наследника и завещания.
Гражина лицемерно потупилась:
— Отец, посвящая меня Церкви, специально оговорил мой отказ от наследования Кястутиса в обмен на тот вклад, что сделал за меня в монастырь.
Ингевор согласно кивнул.
— Если бы не эта оговорка, княжество сразу перешло бы в распоряжение Синедриона, — Гражина дернула бровями и еще сильнее выпрямила и без того прямую спину. Ингевор отхлебнул вина из массивной серебряной чаши — приношения одного из квесторов. Эти квесторы обеспечивали его власть на местах и были сильно нелюбимы князьями. Ну, пусть бесятся, лишь бы были ревностны в вере Единственному и десятину платили вовремя.
— Меньше всего я сомневаюсь в твоей преданности Церкви, дитя, — он провел рукой вдоль шеи Гражины, с удовольствием наблюдая, как гордая монахиня заливается девичьим румянцем. — Документ мог быть утерян (Гражина хихикнула). В нашей власти также освободить тебя от принесенных обетов, — рука скользнула к ее груди, балахон натянулся. — И ты стала бы самой обаятельной княгиней и… самой желанной невестой в Подлунье.
Гражина тяжело задышала. Сердце ее забилось, едва не выскакивая из груди, тело охватил тяжелый жар. Она отвернулась, стискивая кулаки:
— Не-ет!
Это «нет» гулко ударилось и отразилось каменными сводами, словно раскололся тот самый хрустальный кораблик в тверженском соборе. Тысячи важных аргументов, объясняющих этот странный отказ от богатства и власти, пришли уже потом. Впрочем, и богатство и власть у Гражины уже были. А правду она бы не сказала никому, особенно Ингевору.
Претор небрежно пожал плечами:
— Что же… Я не стану давать тебе время на раздумье. Поговорим лучше о… последнем претенденте на княжество Кястутисское.
Гражина потупилась, кусая губы, прижав кулаки к животу. Она очень хорошо знала про отношение князя Ингеворского к графу Эйле. У Луция… до сих пор чешутся рога.
— М-м…
— Наследников не выбирают, к сожалению. Но раз уж мне не хочется трясти грязным бельем, придется пустить… Виктора на престол. В то же время Церковь должна знать, чем дышит этот… бывший мятежник.
Гражина кивнула:
— У меня есть человек.
— Насколько он надежен?
— Более чем… Мало того, никому и в голову не придет, что между этим человеком и Церковью может быть хоть какая-то связь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});