Александр Дорошенко - Мхи и травы

Я не умею и не люблю утешать. По мне, участие следует доказывать делом, а не красивыми словами. Вот почему, я просто сидел и ждал, пока проводница немного успокоится. Это случилось достаточно быстро, Марта была не из тех, кто способен долго лить слёзы.

— Её нужно похоронить, пока совсем не стемнело, — сказал я, после того, как девочка громко высморкалась в край футболки и вытерла слёзы коротким, злым движением. — У вас есть лопата?

— Да, там, за домом. Надеюсь, что она не сгорела. Пойдем, покажу.

Лопата оказалась деревянной, и ещё достаточно крепкой. Марта отвела меня на небольшую поляну, где семейство болотных жителей уже несколько поколений хоронило своих мертвецов. Найдя относительно ровный участок земли, я принялся копать, а девочка стала помогать, отгребая рыхлую землю руками. Почва оказалась песчаной, копалось легко. Через сорок минут, могила оказалась готова.

Мы отошли к хижине, забрали мёртвую старуху, потом вернулись на кладбище.

— Жаль что её не во что завернуть, — со вздохом сказал я, кладя свою почти невесомую ношу на рыхлую землю у края могилы.

— Подожди, — Марта внезапно сорвалась с места и умчалась в темноту. Потом вернулась, неся в руках свой роскошный, трофейный плащ. — Вот, возьми.

Я внимательно посмотрел на спутницу, но ничего не сказал.

Плотно завернув тело ведьмы в дорогостоящий саван (уверен, за всю долгую жизнь, старуха не носила ничего подобного), мы опустили её на дно ямы. Стояла поразительная тишина, даже вездесущие лягушки прекратили свой бесконечный концерт. Природа, словно тоже прощалась со своей верной жрицей. Марта вздохнула, и бросила вниз горсть земли…

Беззаботный огонь, весело пожирал смолистые ветки засохшей сосенки, разбрасывая во все стороны яркие искорки. Мы, молча, пили терпкий травяной чай из закопченного котелка. Говорить не хотелось. Слишком много страшных событий произошло за сегодняшний длинный день. Со стороны холмов, дул ветерок, относя в сторону тяжёлую вонь Топи, к которой я уже почти привык.

Мы разбили лагерь достаточно далеко от сгоревшей хижины, не сговариваясь, словно надеялись, что расстояние сможет уменьшить боль. Марта практически не разговаривала, отделываясь односложными репликами. Её состояние, было понятно. Ещё вчера, у неё имелась семья и дом, куда можно вернуться. Сегодня она превратилась в бездомную сироту. И даже золото, найденное на дне сгнившего сундука, не поможет ей выжить, слишком жестоким и беспощадным, был окружающий мир.

— Думаю, тебе пора идти спать, — громко сказал я, стараясь разрушить ощущение тупой безнадёжности. — Завтра нам рано вставать.

Девочка удивлённо посмотрела на меня.

— Ты хочешь, чтобы я снова отвела тебя на болото? — тихо спросила она.

— Нет. На этот раз проводником придётся стать мне.

— И куда мы пойдём?

— К Вратам, конечно. Покинем этот вонючий Мир, чтоб его черти взяли.

— Ты… ты берёшь меня с собой? — глаза Марты стали больше чайных блюдец.

— Разумеется. Неужели ты думаешь, что я оставлю тебя одну гнить здесь, после всех наших приключений? Мы найдём моего старого учителя, это очень хороший… э… человек. Уверен, он согласиться взять тебя в ученицы.

— Правда?

— Конечно. Ему уже больше пятисот… короче, очень много лет. И за все годы он воспитал не меньше сотни учеников. Сотня это тоже очень много, если тебе интересно, конечно.

— А он научит меня читать?

— И читать, и считать. Ведь плохо, уметь считать только до трёх.

— Но… но это, наверное, будет дорого стоить?

— Для него деньги не имеют цены. Эовиль никогда не берёт плату за обучение.

— Совсем?

— Совсем. Мне даже не удалось вернуть ему ту сумму, которую он заплатил работорговцам за мою шкуру.

— Что?

— Понимаешь…. Когда я был, чуть старше тебя, то случайно открыл Врата, в первый раз. Конечно, мне ничего не было известно о своём даре, да и о иных мирах, я знал лишь то, что успел прочесть в фантастических… э… в сказочных книжках. Открыв Врата, я просто прошёл сквозь них и попал в другой мир. Заблудился в каком-то лесу, долго плутал, не понимая, что происходит. Потом вышел к дороге, наткнулся на отдыхающих людей, и попросил помощи. А они оказались работорговцами, которые, посмеявшись над моими слезами, просто присоединили меня к своему каравану.

— И во сколько тебя оценили? — проявила любопытство практичная Марта.

— Достаточно дорого. Я был здоров, крепок, с целыми зубами.

— А кто тебя купил.

— Мой будущий учитель. Я попался ему на глаза, когда стоял на помосте, он сразу почувствовал во мне Дар. Поторговался с хозяином, заплатил деньги…

— Понятно…

— Объяснил мне, в чём собственно дело, показал путь домой, затем предложил вступить в орден, которому тогда очень требовались люди, способные ходить между мирами. Я конечно тут же согласился, ещё бы, это так здорово, быть не таким как все. Правда, имелись определённые сложности, ведь мой дом находился на Земле, а резиденция ордена в мире Престор, но все проблемы, в конце концов, удалось решить. Он стал моим наставником и другом, я до сих пор благодарен ему за всё…. Эй, ты ещё не заснула?

— Нет. Твой учитель, наверное, настоящий святой.

— Не буду спорить. Так ты согласна?

— Конечно. У меня здесь ничего не осталось, только… Я смогу завтра взять земли с маминой могилы?

— Разумеется. Ладно, давай уже спать…

Три недели спустя, два всадника, медленно ехали по узкой тропе, ведущей к полуразрушенной языческой часовне. Марта гордо восседала на спине флегматичного пони, с любопытством глазея по сторонам. Девочка сильно изменилась за прошедшие дни. После того, как я сумел объяснить ей, что умываться следует не раз в неделю, а несколько чаще, её физиономия, наконец, приняла приличный вид. Купленная ещё в Гринсдейле, простая и качественная одежда, привела мою спутницу в восторг, а мягкие коричневые полусапожки сразу ввели в ступор. Когда она увидела их в лавке, то просто отказалась уходить. Сапожки больше подходили для праздника, чем для путешествия, но мои аргументы пропали даром. Пришлось купить, хотя первое время, вредная девчонка отказывалась их одевать, утверждая, что не привыкла носить обувь. Лгунишка просто боялась их испортить. Не сразу мне удалось убедить свою спутницу одуматься и начать использовать обновку по назначению. Но даже сейчас, спустя столько времени, она продолжала возиться с ними, ласково гладить, и тихо разговаривать, словно с котятами.

Я не смеялся над Мартиной слабостью. Только человек, выросший в страшной нищете, может так искренне радоваться простым, красивым вещам, неожиданно ставшими его собственностью, так что я просто улыбался, и радовался вместе с ней.