Александр Панащенко - 8-й день недели (СИ)

- Я сказала "ребёнок".

- Так и я об этом. - Колганов упёрся спиной в стену. Дальше отступать некуда.

Девушка опустила руку и продолжила миролюбивым тоном.

- Так о чём это мы?

- Обожаю блондинок, - не смог скрыть восхищения Колганов.

И это не было уткой.

- А при чём здесь блонди? - она вскинула брови, - Я, кстати, натуральная. Везде.

- Я так и подумал, что ты самая что ни на есть натуральная. - Колганов сделал вид, что не уловил посыла сказанного. - У вас потрясающая способность перескакивать с темы на тему.

- Неужели?

Она приблизилась почти вплотную. Жар томного дыхания плавил душевные и моральные скрепы. Колганову Света нравилась, но он о девушке практически ничего не знал. Кроме того, что на безымянном пальце её правой руки красуется дорогое обручальное кольцо. Будь они наедине, он бы не терялся. Всегда наготове даже потерпеть неудачу.

Ведь жизнь мужчины состоит из побед и поражений.

Но в обстановке редакции сложно рассчитывать на продолжение после томных взглядов. Поэтому его не покидало ощущение, что Света лишь играет. Что тоже не добавляло уверенности.

Послышались шаги и голоса.

- Шухер! - Он округлил глаза в притворном ужасе.

Света отпрянула, что, скорее, обрадовало.

- Удачного рабочего дня! - Лёд её голоса охладил окружающий воздух. Девушка развернулась и неспешно поплыла прочь с гордо поднятой головой. Не обратив внимания на сытого котёнка, ковылявшего к ним.

Колганов поднял пушистый комочек. Он совершенно точно знал, что Бергер не потерпит такого "сотрудника". Зверёк был безмерно доволен, и не нужно обладать никаким телепатическим каналом, чтобы это понять. Ещё не зная, что именно хочет сделать, он вышел на улицу. И первой, кого увидел, оказалась жалобно мяукающая кошка. Котёнок встрепенулся. Колганов бережно опустил зверька на асфальт и долго смотрел вослед скрывшейся в кустах маме с детёнышем в зубах.

И только собрался возвращаться в редакцию, как вспомнил, что утром его остановил не звонок Бергера. И не разбившийся телефон. И даже не старушка с палочкой. Это был кот. Иссиня чёрный, как беззвёздная ночь.

По дороге со включенной сиреной промчалась "скорая помощь" и остановилась рядом с припаркованным фордом Колганова.

Глава 6

Ян Григорьевич поворошил весело потрескивающие дубовые поленья. Зябко поёжившись, он хмуро смотрел на яркое, чистое пламя, которое, однако, никак не могло согреть. Камин в английском стиле, сложенный из натурального камня, органично вписывался в классический интерьер большой гостиной. Полумрак, создаваемый шторами из плотной портьерной ткани, разбавлялся огнём десятков толстых свечей в высоких шандалах. Не считая очага.

Со стен смотрели чучела животных и птиц, когда-то подстреленных Яном Григорьевичем. Будучи заядлым охотником, он побывал во многих частях света. Вот белорусский зубр, а рядом с ним альпийская косуля. Чуть поодаль - марал, подстреленный в Новой Зеландии. Или африканский лев, компанию которому составляет карельский медведь. А за спиной, на противоположной стене - кондор, привезённый из Южной Америки.

Но сейчас это лишь воспоминания о славном прошлом.

В свои семьдесят три он выглядел, максимум, на шестьдесят. Невысокий, сухощавый, с благородной сединой на висках, Ян Григорьевич внешне воплощал эдакого отставного вояку. Например, офицера Королевского военно-морского флота Её Величества. Этому сходству способствовала и страсть к грогу, который он неторопливо потягивал из стеклянного бокала с ручкой. Причём Ян Григорьевич признавал только классический рецепт, придуманный Старым Грогом.

Впрочем, любовь к горячительному обусловлена не прошлой службой на флоте, которой у него не было, а способностью напитка согревать. А тепла Яну Григорьевичу вечно не хватало.

И сейчас, сидя на кресле перед камином и вдыхая терпкий аромат, старик предавался не прошлым воспоминаниям, а размышлениям о будущем. О недалёком будущем.

О том, что сможет, наконец, согреть. И успокоить.

Глядя на огонь пред собой, он думал об огне другом. Священном. Полыхающем вот уже не одну тысячу лет и бережно охраняемом от посторонних: непосвящённых и врагов. К последним Ян Григорьевич и относился. Вот уже много лет он и его клан вёл непримиримую войну с Хранителями тепла. Впрочем, Ян Григорьевич негативно относился к слову "клан", считая его грубоватым и предпочитая заменять нейтральным "последователи". Хранители тепла же называли его и ему подобных просто и ёмко - Холодные.

Противостояние шло с переменным успехом и длилось вот уже много лет. Сколько точно - не знал, наверное, никто. Даже Ян Григорьевич. Сам он предполагал, что война эта - ровесница мира.

Это была странная война. Не за власть, не за территории, не за ресурсы и не за деньги. И даже не за души и умы людей. Эта война - за Солнце. За Солнце, которое дарует рассвет и новый день, надежду и жизнь, согревает и исцеляет. Оно бесконечно далеко, но тепло его здесь. И если светило входит в человека, тот становится носителем космической энергии - Солнечным. Такой человек познаёт чувство справедливости и обретает способность мыслить критически. То есть отделять зёрна от плевел, добро от зла. Солнечный человек обретает Путь, свою Дорогу жизни, которую следует преодолеть. Носителя солнечной энергии сложно сбить с пути обманом, ведь солнце самодостаточно.

Есть люди, в которых Солнца больше, чем в других. И Путь их очерчен ярче. Как правило, носители мощной солнечной энергии становятся заметными персонами - учёными, врачами, политиками или представителями творческих профессий. Но ещё чаще выбирают путь Воина, стезю защитника мира Солнца. Воинов этих называют Ратниками. От древнего русского корня "Ра". Ратник больше, чем просто Солнечный. Солнечный достигал вершин, просто сажая семена добра. Ратник же имел право и обязанность обнажать меч, вступая в схватку с царством Холодных. Однако Солнечный, и даже Ратник могли обратиться в Холодных. Для этого было достаточно просто отказаться от своего Пути. Перед каждым, сотворённым по образу и подобию Божьему, стоит выбор Пути. Этим мы отличается от животных и других божественных творений, которые права выбора лишены. Однако наличие права выбора налагает ответственность за его последствия. Поэтому отказавшийся поддерживать в себе священный огонь обязан отдавать отчёт в том, что это его собственное суверенное решение. Через некоторое время Солнечный дар, не проливаемый на окружающих и Бога, постепенно утрачивается, остывает вместе с носителем. Утративший Солнце неизбежно становится Холодным.