Елена Грушковская - Великий Магистр

Сносит. Заносит. Уносит…

Успокаивает.

Её пальцы отлепили пластырь.

— Ну вот видишь, до чего довело тебя любопытство. — Вздох. — Ну, вот и нашёлся выход…

Любопытное успокоительное чертовски сверхъестественное это что-то явно неестественное.

— Карина, иди-ка ты домой. Тебе нужно отдыхать.

Налаживать дела Ордена было не так-то просто. От системы, можно сказать, не осталось камня на камне, почти все стороны жизни контролировались «Авророй», и поэтому её президент узнавала о каждом предпринятом мной шаге. Мне было всё равно — пусть наблюдает, лишь бы не ставила палок в колёса, а ей явно хотелось это сделать. Первый случай чуть не представился, когда речь зашла о силовой структуре внутри Ордена.

В соответствии с условиями мирного договора, Ордену запрещалось иметь свою «армию», а в случае необходимости он мог обратиться за помощью к «Авроре», располагавшей даже двумя такими структурами: службой безопасности и отрядом «чёрные волки». Таким образом, Орден был зависим от «Авроры», что было очень неудобно, особенно учитывая то, что «Аврора» не горела энтузиазмом оказывать такую помощь — часто это делалось с задержками, сводящими на нет сам смысл всякой помощи. Одним словом, победитель вёл себя по отношению к побеждённому далеко не благородно — это если выразиться мягко, а говоря по сути — просто по-свински. На очередном совещании членов Ордена собратьями было внесено предложение пересмотреть этот пункт договора, и я пообещала, что вскоре попытаюсь поднять этот вопрос.

На заседании руководства «Авроры» я сообщила, что Орден просит позволить ему иметь свою службу безопасности, и предложила пересмотреть соответствующий пункт договора. По залу заседаний прокатился гул удивлённых голосов.

— Это что же — Орден начинает выклянчивать обратно утраченные позиции? — усмехнулась Юля.

— Я бы попросила вас выражаться корректнее, госпожа президент, — заметила я.

Она прикусила губу. Я тем временем описала собранию все неудобства, связанные с отсутствием вышеупомянутой структуры и вынужденной необходимостью постоянно обращаться к «Авроре». Каспар высказался:

— Ну, если Орден жалуется на то, что мы уделяем ему мало времени и сил, то, может быть, мы попытаемся исправиться?

— Это уже неоднократно обсуждалось, — ответила я. — К сожалению, ситуация до сих пор не изменилась к лучшему. Дальше обещаний дело не идёт.

Каспар что-то пробурчал себе под нос. Надо сказать, что в последнее время между мной и моим другом началось охлаждение — точнее, это Каспар стал как-то отдаляться, а моё отношение к нему не изменилось. Ничем другим, кроме моего принятия на себя полномочий Великого Магистра, я это объяснить не могу. Может быть, он не мог простить Ордену Кэльдбеорг, но даже Алекс не был столь злопамятен, хотя тоже там побывал; как бы то ни было, на наши с Алексом взаимоотношения моя новая должность не повлияла.

Обсуждение было напряжённым. Было решено вынести вопрос на голосование; голосов «за» было на два больше, чем «против», при двух воздержавшихся — Юле и Каспаре. У них ещё была возможность проголосовать, и если бы оба проголосовали «против», дело бы застряло — голосов стало бы поровну. Юля, взглянув на меня с вызовом, сказала:

— Голосую против.

Все ждали слов Каспара. Я посмотрела ему в глаза, и он хмуро опустил взгляд.

— Воздерживаюсь, — сказал он.

«Спасибо хотя бы за то, что не стал мешать», — телепатировала я ему и перевела взгляд на Юлю. «Ничего не поделаешь», — сказала я ей мысленно.

Юля, помолчав секунду, проговорила негромко и сухо:

— Хорошо. Но если со стороны Ордена будет предпринят хотя бы один агрессивный шаг по отношению к «Авроре», мы будем считать себя вправе также применить силу — в таком объёме, какой сочтём нужным.

— Этого не случится, — сказала я твёрдо.

— Будем надеяться.

Наши взгляды, скрестившись, как мечи, лязгнули друг о друга, разъединяясь.

Итак, у меня была хорошая новость для собратьев: на заседании «Авроры» было принято решение позволить Ордену снова иметь свою службу безопасности. Ни о каких агрессивных шагах никто и не помышлял, но слова Юли можно было понять как обещание порубить нас на куски — в случае чего.

Вот такими вопросами я занималась, когда мне доложили о попытке Вики сбежать из центра дока Гермионы.

На что она надеялась, предпринимая эту попытку? Не знаю. Скорее всего, у неё не было даже никакого плана, как быть дальше, хотелось просто вырваться — и всё, а там хоть трава не расти.

Учитывая её самочувствие — первые симптомы уже начали проявляться, — это была героическая, хоть и безрассудная попытка. Нужно отдать ей должное — в изворотливости ей не было равных, об этом ярко свидетельствовало её проникновение в хранилище; здесь она тоже проявила незаурядную находчивость, и ей удалось выбраться из здания, но подвело её вышеупомянутое самочувствие. Она упала без сил и почти без сознания, не отбежав и на пятьдесят метров от крыльца, и на этой отметке её настигли, подняли и под белы рученьки отвели обратно. Так бесславно закончился её «побег из Шоушенка».

Но, полагаю, совесть её могла быть спокойна: она же ПРЕДПРИНЯЛА попытку!

Шёл пятый день с момента заражения. Как и предсказывала док, метаморфоза начиналась очень вяло, но процесс неумолимо шёл. Вику лихорадило, под её глазами залегли голубые тени, лицо осунулось и побледнело, лоб блестел от испарины. Когда я склонилась над ней, она открыла глаза и прошептала еле слышно:

— Мне плохо… очень плохо…

— Знаю, — сказала я. — Так и должно быть. Так всегда бывает.

— Я умираю, — прошелестели её губы.

— Нет, ты просто меняешься. — Я промокнула её лоб салфеткой. — Я тоже прошла через это. Как видишь — жива. Просто стала другой.

— Я не хочу… не хочу… — В мучениях её голова перекатывалась по подушке, из глаз катились слёзы. — За что мне это?..

Карина была тут же, рядом, и я могла обнять её и послушать биение новой жизни, приложив ухо к её животику.

«Тук-тук, тук-тук, тук-тук», — частило, как будильник, сердце Карины.

«Тук…»

….

«Тук…»

….

«Тук…»

Это билось сердце малыша. Уже сейчас мать и дитя были разными.

И вот, началась завершающая стадия метаморфозы. Снова в моей памяти воскресли эти жуткие часы невыносимых страданий, когда во мне умирала Лёля, уступая место Авроре. Док Гермиона с Кариной сделали всё, чтобы облегчить мучения Вики, но всё равно они были велики. Ей давали пить плазму крови с глюкозой — по одному, по два глотка, и она, по-видимому, пока не понимала, что именно она пьёт. Впадая в забытье, она звала: