Алексей Корепанов - Найти Эдем

Павел повернулся к кострам – кое-где в небо еще поднимался дымок, но люди, подобрав автоматы и луки, уже шли сквозь цветы навстречу неторопливой колонне. Фиолетовый от цветов Священный Холм был единственной возвышенностью в долине, которая вдали сливалась с морем. Обе группы встретились на дороге, произошла передача оружия, и вскоре ночные сторожа, переговариваясь, прошли мимо Павла – он услышал знакомый ленивый смех – и скрылись в воротах.

Павел решил не спешить и понаблюдать еще. Эта настороженность, луки и автоматы что-то ведь да значили. Ворота оставались открытыми. Монотонно шумели, качались цветы, облака догоняли друг друга, цеплялись лохмотьями, сливались, как капли воды, наваливались на солнце, подушками обкладывали его – и затянули-таки, спрятали, выкрали у ветреного утра, стерев только-только начавшую розоветь дорожку на неспокойной воде.

За воротами вновь раздались голоса, и на дорогу, стуча по камням подошвами крепких высоких ботинок, вышли широкоплечие мужчины в просторных рубашках, заправленных в подпоясанные шерстяными поясами широкие штаны. Мужчины шли по двое, один за другим, неся на плечах мачты со сложенными желтоватыми парусами и длинные весла. Они свернули с дороги, пройдя мимо Павла, и начали спускаться к морю по тропе, тянущейся вдоль городской стены. Навстречу им шел высокий смуглый парень в белой испачканной рубашке. Парень слегка покачивался и, казалось, спал на ходу. Он двигался прямо на рыбаков и те расступились, и молча пропустили его. Хрипловатый голос невидимого привратника окликнул парня у ворот:

– Славен Великий Царь! Откуда идешь, господин?

Парень устало махнул в сторону моря.

– А где же счастливица? Не может подняться? – хохотнули за воротами.

Парень неопределенно помотал головой и, пошатнувшись, исчез за стеной.

Это было уже кое-что. Павел присел на корточки, снял и сложил куртку, зажал под мышкой и выдернул шнурок из ворота рубашки. Он намеревался незаметно спуститься к морю, а потом вернуться уже по тропе и тоже войти в ворота. Но с претворением этого замысла в жизнь пришлось повременить, потому что из города неспешно выступила очередная процессия. Процессия показалась Павлу настолько странной, что он чуть не выронил куртку. По дороге, в сторону Священного Холма, шли молодые женщины с длинными, распущенными по плечам, темными волосами. Единственной одеждой женщин (если это можно было считать одеждой) были фиолетовые ленты, обвивающие шеи. У Павла слегка закружилась голова при виде такого количества голых бедер, животов, плавно покачивающихся грудей, но головокружение сразу прошло, когда между этими грудями и животами он разглядел бледно-розовый плащ с островерхим капюшоном.

Розовый Страж Вавилона? Откуда он здесь взялся? Пришел через тот же колодец? Зачем?

Павел только один раз видел Розового Стража. Лет пять или шесть назад Павел сидел на берегу за вавилонским храмом, там, где Фисон впадает в Иордан, и Розовый Страж неслышно спустился по широкой деревянной лестнице, ведущей от храма, и тоже остановился у воды неподалеку. Постоял немного, взглянул на Павла из-под капюшона и так же неслышно исчез. И вот теперь Страж здесь?

Павел проводил взглядом удалявшиеся обнаженные фигуры – размеренно покачивались белые ягодицы – и засомневался. Слишком уж блеклым был розовый плащ. А что, если это местный Страж, что, если и тут каждый город имеет своего Стража? Видно, так было нужно Создателю…

Вооруженные бородачи в праздных позах сидели по двое у черных костровищ, остальные вновь прибывшие неторопливо выгружали сучья из телег. Когда процессия приблизилась, сидевшие у костров поднялись, другие, побросав сучья, остановились, повернувшись к скоплению обнаженных женских тел. Женщины легли ничком на камни, обхватив затылки сцепленными ладонями, а Розовый Страж пробрался между ними и неторопливо направился к Священному Холму, провожаемый взглядами застывших бородачей. Остановился у подножия, повернулся к городу, медленно перекрестил воздух и, вновь повернувшись к холму, начал подниматься по склону. Дошел до конца дорожки, поднял руки с прижатыми друг к другу ладонями и резко развел в стороны. Дрогнули и словно расступились фиолетовые цветы, Розовый Страж шагнул в черноту – и исчез, и опять, как ни в чем не бывало, качались под ветром цветы.

Павел спустился вдоль стены и там, где она чуть изгибалась, скрывая городские ворота, вышел на тропу. Рыбаки расстилали на песке паруса, ставили мачты; обнаженные женщины тесной группой брели к морю сквозь цветы. Он взлохматил свои длинные темные волосы, потрогал колючий подбородок (среди рыбаков, как он отметил, были и безбородые), распахнул ворот рубашки и, держа куртку под мышкой, направился назад, к въезду в город, придав лицу, в подражание тому парню, крайнюю степень утомленности.

Он подошел к воротам и увидел за ними узкую, вымощенную камнем улицу со стеклянными квадратными фонарями на невысоких деревянных столбах, зажатую между двухэтажными домами; дома были сложены из того же серого камня, что и городская стена. Улица круто заворачивала, наткнувшись на приземистый дом с распахнутыми окнами, крытый красноватой черепицей, как на картинках в детских книгах. У одного из окон второго этажа сидела женщина в чем-то голубом и рассеянно смотрела в небо.

Привратник выскользнул словно из самой стены, направил на Павла автомат.

– Стоять!

Павел послушно остановился. Я противоположной стороны, из ниши в арке ворот, вышел второй привратник. Я руках его тоже был автомат.

Конечно, можно было без труда заставить их проверить на прочность городские стены, но Павел не собирался начинать с инцидентов. Он всего лишь хотел разузнать о Земле – или у горожан, или у Черного Стража, находившегося, безусловно, где-то в городе, – и разузнать, по возможности, без столкновений.

Оба привратника – молодой и постарше – были высоки и бородаты, в таких же коричневых, перехваченных поясами накидках, что и люди у костров. Близко они не подходили, держали Павла на прицеле, и он остро почувствовал их враждебность. Чем он успел им досадить? Или это у них профессиональное?

Он перебросил куртку на плечо, широко развел руки и, продолжая играть роль, устало спросил, мысленно внушая им свои слова и не сомневаясь, что они его поймут:

– В чем дело?

– Руки за спину, – скомандовал тот, что постарше. – Дино, обыщи его.

Молодой смуглый привратник со шрамом, протянувшимся через всю щеку от верхней губы до виска, медленно двинулся к Павлу, не снимая рук с автомата. Павел подчинился приказу, краем глаза уловил какое-то движение и обнаружил, что сзади стоят еще трое вооруженных мужчин – двое с луками и один с двуствольным ружьем. Откуда они появились, Павел так и не понял, но почувствовал, что и от них струится враждебная волна. Дино приблизился, жестом потребовал куртку, тщательно прощупал ее заученными движениями. Перебросил второму автоматчику, зашел Павлу за спину – у того неприятно заныл затылок, но он не шевелился, всем своим видом демонстрируя миролюбие, – охлопал Павла сверху донизу и бросил одно слово: