Игорь Мерцалов - Схаас

— Выбора в любом случае нет. Я точно сказал, что это ты. И, как бы ни сложилась судьба, я должен положиться именно на тебя… Ладно, довольно болтовни! — Он вмиг обернулся прежним грозным Рэдхэндом, да еще глянул на своих гостей так, будто они здесь и болтали. Надо сказать, некая гипнотически убедительная сила в его взгляде была… — Что там у тебя еще? Ах да, ты должен показать перстень. Показывай!

Джон послушно протянул руку. Сэр Томас придирчиво осмотрел вещицу, кивнул:

— Все верно, в точности, как я и говорил. А ты, дитя мое… — Только теперь он обратил внимание на девушку, неожиданно легко и ласково коснулся ее подбородка и… улыбнулся? Да нет, должно быть, померещилось. Свет факелов прыгает, и вообще, чего от усталости не увидишь? — И как тебя угораздило связаться с этим недостойным? Да, ты почти ничего не знаешь о нем, и я вполне могу понять твои чувства, но все-таки я бы на твоем месте внимательнее присмотрелся к человеку, который способен на такой низкий поступок. Что бы я там нн говорил, а у меня и свои глаза есть, и свой ум. Оно конечно, глупо с самим собой спорить, но и безоглядно соглашаться — тоже не дело. Ну да ладно, познакомились — и будет, сегодня все устали. Для вас готовы комнаты, отдохните, а завтра будем решать.

Он хлопнул в ладони, на пороге появились двое слуг.

— Проводить, — бросил сэр Томас и повернулся спиной.

Путников вывели из донжона и сопроводили к крепкому срубу поблизости. Внутри обнаружился ряд комнат за одинаковыми дверями, слуги распахнули две дальние:

— Вот ваши комнаты, располагайтесь. Вас ждут горячие ванны, свежие платья и ужин.

Да сколько же можно удивляться! Переступив порог, Джон убедился, что к их встрече действительно подготовились по высшему разряду: над огромной бадьей поднимался пар, на столе дымилось жаркое, явно только что снятое с огня. Что же получается, сэр Томас не просто ждал гостей, но и знал время, в которое они прибудут, — с точностью до минуты?!

Однако усталость взяла свое. Молодой граф, решив не доводить себя еще и до головной боли, отбросил рассуждения и воспользовался средневековым сервисом. Поужинал, сидя в бадье, немного поблаженствовал, отмылся. Свежая одежда местного производства сидела как влитая, по мерке шили, что ли?

Наполнив кубок красным вином, Джон полуприлег на кровать. Тихо потрескивал огонек светильника, через узкий выруб окна доносился рабочий шум: звенела кузня, стучали молотки, скрипели блоки.

В углу рядом с кроватью стоял прислоненный к стене меч, доверенный Джону призраком. Сейчас, глядя на оружие, молодой граф испытал необычное чувство — словно он растворяется в окружающем мире, впитывает его в себя: и недостроенный замок, и всех, вроде бы чужих и незнакомых, но вполне понятных людей в нем, и окружающие леса со всеми их тайнами, ужасами и красотой. Это продолжалось всего несколько секунд, но на душе сделалось спокойно. Какой бы загадочной ни была связь двух времен, все должно разъясниться. А если нет — что ж, по крайней мере будет что рассказать внукам на старости лет. Немногим же в двадцать первом веке доводилось драться с лесными разбойниками и настоящими чудовищами!

Отставив кубок, Джон отыскал подходящую тряпицу и стал тщательно протирать оружие, обильно вымазанное черной кровью. Простое действие воспринималось как ритуал. Раньше, при всей своей любви к старине, Джон никогда бы не отыскал в себе такого благоговения, с каким теперь держал меч. Не смог бы отнестись к нему как к живому. Впрочем, раньше меч и не спасал его от смерти…

Удивительное это было оружие. Простое, выполненное без затей и потрясающе красивое. Клинок прямой, как солнечный луч. Или, скорее, как лунный — таинственное мерцание стали имело чистый цвет серебра в неподвижном ночном воздухе. Превосходный баланс, казалось, меч летит сам, предвосхищая движения руки.

В дверь поскреблись.

— Кто там?

— Это я, Изабелла.

— А, входи, входи.

Свежевымытая разбойница скользнула внутрь и без спросу присела на кровать рядом с Джоном. Когда молодой граф вложил меч в ножны, она спросила:

— Ну что, сэр Джон, чувствуешь себя дома?

Тот пожал плечами:

— Не знаю, это трудно объяснить…

— Конечно, — кивнула Изабелла, — ты ведь никогда здесь не был, никогда не видел своего грозного родственника. А он у тебя, кстати, странный. Его нелегко понять, правда? Это… очень необычно?

Кажется, она хотела узнать, не фамильное ли это у Рэдхэндов. Джон улыбнулся:

— Я тоже странный.

— Ну ты — совсем другое дело! Знаешь, я ему совсем не поверила, когда он говорил про тебя. Ты… — Она вдруг смутилась, но договорила: — До странности хороший. По-моему, ты неспособен на зло.

— Ты преувеличиваешь, да и знаешь меня совсем немного, тут сэр Томас полностью прав. Спасибо, конечно, но дело в другом. Я странный, ты тоже странная. Ну подумай, как все смотрится со стороны: молодая девушка бросает свой дом, налаженную жизнь и отправляется с малознакомым мужчиной по лесам, кишащим чудовищами, а этот малознакомый мужчина по ее же просьбе время от времени швыряет ее через бедро и выкручивает руки!

Изабелла откинулась на спину и весело засмеялась:

— Ты забыл добавить, что эта девушка еще рвалась помочь малознакомому мужчине в избиении ее жениха!

— Ну и не странная ли ты после этого?

— Верно. Только мне это даже по душе. Уж так случилось, что женишок прочно засел у меня в печенках!

— Да, что касается Длинного Лука, он ведь тоже очень странный человек.

— Длинный Лук? Да большей заурядности и вообразить трудно.

— Не скажи. Я знал его всего несколько минут, но все это время он вел себя очень странно. Вспомни хотя бы: мы довольно ловко показали ему, что нас так просто не возьмешь, а он продолжал упорствовать в своем непродуманном намерении отправить меня в мир иной.

— Это от недостатка ума. Ему можно полдня вбивать палкой простые истины, а он все равно ничему не научится.

Она говорила это как будто со знанием дела. Джон спросил:

— А что, кто-нибудь пробовал?

— Раньше-то? — Изабелла неопределенно пожала плечами. — Дети частенько спорят, взрослые частенько их учат. Что говорить, Длинный Лук всегда был вредным ребенком.

— Тем более странно: сын Висельника — и такой олух!

— Да ну его, — скривилась Изабелла.

— Хорошо, а как быть с чудовищами?

— Зачем с ними быть? Их бить надо.

— Нет, я к тому, что мне они тоже показались очень странными. Не думаю, чтобы такая откровенная голливудщина была обычным делом… Или в вашей милой стране чудовища каждый день такими табунами ходят?

— Когда попадаешь в необычную историю, все вокруг становится странным, — изрекла Изабелла. И призадумалась.