Виктория Дьякова - Кельтская волчица

Впрочем, человеческая душа, вполне вероятно и не знала, но в последнее время дом князей Прозоровских населили совсем иные сущности — куда более проницательные и беспощадные.

В небольшом коридоре, соединяющем веранду с парадной гостиной усадьбы послышались шаги и шуршание длинного шлейфа платья. Жюльетта де Бодрикур, появившись в проеме, на какое-то мгновение остановилась, постояла, словно заключенная в картинную раму из красного дерева, давая тем самым возможность Лизе испытать несколько уколов тревоги в сердце от ее появления.

Потом Прошла вперед и остановилась у влажных дубовых перил балюстрады, покрытых мелкой белозерской резьбой с медальонами из черненного серебра. Повернув голову, Жюльетта молча наблюдала за неподвижным, осунувшимся лицом Лизы. Потом спросила спокойным тоном, почти что безучастно:

— Месье Поль уже приехал?

Лиза не ответила ей. Она была уверена, что француженка прекрасно видела из окон своих покоев,

как подъехала коляска, доставившая доктора, как он вышел и взбежал по ступеням на крыльцо. Вполне могла она также слышать и разговоры Поля с вышедшим встречать его князем Прозоровским.

— Он приехал, — Жюльетта вдруг довольно резко повернулась. Подбитый алым атласом черный шлейф ее платья змеей скользнул по облицованному мраморными плитами полу веранды. Сделав несколько шагов, она остановилась перед вжавшейся в кресло

Лизой и наклонившись, прикоснулась к щеке девушки своей ледяной рукой.

Выражение отчаяния, промелькнувшее при том на лице молодой княжны, вызвало у мадам только высокомерную усмешку, скривившую ее кроваво-красные губы.

— Мне кажется, мадемуазель Лиз, что время пришло, — продолжала Жюльетта проникновенным голосом, которому изо всех сил она старалась придать твердость.

— Для чего, мадам? — выдавила из себя княжна с едва скрываемым страхом: — Я не понимаю Вас.

— О, я расскажу Вам. — Жюльетта приподняла руку и словно черное гипюровое крыло, украшавшее ее платье, раскрылось у нее за спиной. — Я все время оттягивала момент нашего разговора, из-за своего сочувствия к Вам, девочка моя. А может быть и из-за своей собственной трусости, — она почти по-кошачьи наморщила точеный носик. — Вы вовсе не заслуживаете, дитя мое, чтобы Вас хоть кто-нибудь обманывал. Вот почему я должна говорить, как бы трудно мне ни было. Я слишком люблю и уважаю Вас.

Лиза и прежде всегда настороженно относилась к напыщенному стилю и запутанным вступительным речам своей наставницы, теперь же они навевали на нее ужас и словно попадая на живую рану, причиняли особую боль — что последует дальше? Для чего Жюльетта снова завела с ней разговор? Что еще ей предстояло услышать?

— О, я знала, что едва только ваш батюшка пошлет за ним своего слугу, он сразу воспользуется возможностью появиться здесь, — приглушенно вещала ей Жюльета. — Я нисколько не сомневалась в том, поверьте. И мне известно, что Вы тоже ждали его. Но вы должны быть предупреждены, Лиз, я больше не желаю Вам лгать и не могу выносить ложь. Я и так достаточно уже выстрадала от того, что зная Ваше к нему расположение, скрывала от Вас его предложения…Это так несвойственно мне — лицемерить, — Жюльетта для усиления впечатления обмахнулась черным кружевным платком, — но я вынуждена была так поступать, потому что он попросил меня, — продолжала она почти что горестно. — Он предупредил меня, чтобы именно так я поступала с Вами…

— Но о ком Вы говорите, мадам? — с трудом разомкнув уста, выговорила Лиза. — Я не понимаю, — повторила она, хотя сама боялась признаться себе, что давно уже догадалась, кого имеет в виду ненавистная мадам де Бодрикур.

— Да, я говорю о нем, — воскликнула Жюльетта в отчаянии, снова распахнув гипюровые крылья за спиной. И тут же изогнувшись, она схватила руки Лизы и прижала их к своей груди: — о ком же еще, как Вы думаете? — Не дождавшись ответа, сама продолжила глухо: — О месье Поле, конечно же. Ведь это о нем Вы грезите день и ночь, ему пишете письма…

— Откуда Вы знаете?! — вырвалось у Лизы. Она освободила руки, попыталась встать, но тут же снова упала в кресло, так как ноги не держали ее: — Откуда Вы знаете? — повторила она шепотом. Жюльетта как будто не слышала ее вопрос.

— О, как стыдно мне делать такое признание, — продолжала стенать она, — мне, испытавшей столько, и столько видевшей. Мне, с моим опытом и знанием — соревноваться с глупенькой девчонкой. Когда бы прежде я могла бы даже помыслить подобное! Клянусь Вам, я ничего не делала, чтобы возбудить в нем страсть. Но обаяние такого мужчины… Кто бы мог устоять перед ним? Когда он мне признался, что разговор со мной представляет для него редкостное наслаждение, когда он умолял меня ждать его, мне казалось, что даже перемены в его голосе обещают мне рай, где я никогда не была прежде, — мадам слегка поперхнулась, но быстро справилась с собой. Далее она вела речь в том же духе: — О, какой выбор доставила передо мной встреча с месье Полем! Я не только боялась его влияния, я сама тянулась к нему и испытывала тягостное чувство вины перед Вами, так как отбираю то, что должно было бы принадлежать Вам. Ваш отец всегда был так добр ко мне, он пригрел меня в вашем уютном доме…

— Пригрел змею, — мрачно добавила Лиза, но Жюльетта никак не выказала отношения к ее словам: — о, я хотела бы убежать от него. Убежать вместе с Вами, потому что только Вас я люблю. — Шлейф платья снова закрутился как хвост пресмыкающегося, и Лизе показалось, что вот-вот, и Жюльетта ударит им по полу, как обычно делает змея. Но француженка некоторое время стояла, запрокинув голову и закрыв руками лицо. Потом она уронила руки, с испугом и замешательством посмотрела на Лизу, стараясь проникнуть в ее мысли. Помня наставления матушки Сергии не придавать значения словам Жюльетты, чтобы она ни говорила и ни в коем случае не подчиняться ее воле, Лиза собрала воедино все душевные силы и отчаянно противилась взгляду мадам. Почувствовав это, Жюльетта смягчилась:

— Простите меня, мадемуазель, за то, что мне пришлось сказать Вам, — проговорила она с подкупающей покорностью и мягкостью, — но Вы должны признать, что невозможно не поддаться чарам такого мужчины как месье Поль. У меня даже появилось на мгновение чувство, что с ним я могла бы испытать счастье. Наверняка, вы ощущали тоже самое. Видите, я откровенна с Вами. Я не хочу изображать себя лучше, чем я есть на самом деле… О, я никогда бы не смогла предать Вас, дитя мое. Я слишком пострадала от мужчин и знаю, на что они способны. Я бы хотела предупредить Вас, оставайтесь начеку и не позволяйте обмануть себя лживыми признаниями. Как видите, несмотря на то, что Вы не захотели довериться мне, я остаюсь Вам верным другом… — она сделала движение, как будто снова хотела взять Лизу за руку, но та резко отдернула руку. Возможно, этого и добивалась Жюльетта, так как в ее черных глазах блеснул победоносный огонек.