Дэйв Волвертон - Рожденная чародейкой

— Не помню, — солгал Радж Ахтен. Долгое время все молчали.

Пламя костра все стелилось по земле, словно ластясь к Радж Ахтену. Тот протянул правую руку и коснулся огня. Жара он не ощутил, только тепло, которое растеклось по телу, облегчая боль. Золотые язычки пламени были нежны и ласковы, как солнечный свет, пробивающийся сквозь листву. Пламяплеты понимающе закивали друг другу.

Аз сказал:

— Видите, как Огонь к нему стремится? Радж Ахтен понял, что вовсе не пламяплеты управляют огнем. И посмотрел на костер с некоторым страхом. Но Чеспот его успокоил:

— Вы лишились Сил Земли. Но из тех, кто ходит по лику Земли, не всякий нуждается в ее поддержке. Вы хорошо служили нашему хозяину. Леса Авена обратились в пепел по вашему приказу. Если вам плохо и становится все хуже, наш хозяин тоже может послужить вам. Войдите в огонь и позвольте ему сжечь все лишнее в вас. Отдайте ему себя, и он вас поддержит.

И на лице пламяплета выразилось откровенное желание, словно он ждал этого мгновения годами.

Языки пламени, вытянувшись еще дальше, лизнули снег.

Радж Ахтен отшатнулся, взглянул на свою правую руку. Там, где ее касалось пламя, боль исчезла — как под действием целебной мази.

Биннесман когда-то предупреждал Радж Ахтена, что тот подпал под влияние пламяплетов. Оказывается, они и впрямь использовали его для своих целей, так же как он использовал их.

И поняв, какой перед ним стоит выбор, Радж Ахтен испытал малодушный страх. Либо он будет чахнуть и наступит день, когда его не спасут никакие дары. Либо он войдет в огонь и перестанет быть человеком, превратится в пламяплета.

Он попятился от костра и зашагал прочь по заснеженной поляне.

Фейкаалд и Хроно встали, чтобы пойти за ним, но Радж Ахтен отмахнулся. Ему хотелось побыть одному. Сердце у него колотилось.

Раджим сказал вслед:

— Огонь зовет вас. Он зовет далеко не всегда.

Радж Ахтен, не ответив, медленно дошел до склона горы и остановился, задыхаясь. Посмотрел на тропу в долине. Она терялась среди деревьев, выход из долины скрывала туманная мгла. Дальше, за горами, над великой пустыней царила тьма.

Над деревьями мелькнула тень — вылетела на охоту сова. Он провожал ее глазами, пока сова не скрылась из виду. На северо-востоке над туманом смутно вырисовывались, как острова в море, несколько горных вершин. Он залюбовался ими.

Звездный свет озарял покрытую снегом землю. Деревья на ее фоне казались черными, темнота лишила их всех красок.

Как обескровленное лицо, подумал он. Мысли его то и дело возвращались к смерти. Радж Ахтен закрыл усталые глаза, пытаясь отогнать образ Саффиры, израненной, окровавленной.

Она умерла, а я продолжаю жить.

Он стиснул зубы, не желая страдать. Но избавиться от своих мыслей не мог. Только вчера она ехала этой дорогой. Со своими дарами чутья он мог бы еще различить в воздухе запах ее жасминовых духов, запах пота ее лошади. Саффира умерла из-за того, что была отважна и обладала добрым сердцем.

Саффира умерла. Нет, чтобы умер Габорн.

— Почему? — тихо спросил Радж Ахтен у Земли. — Ты могла выбрать меня своим королем. Почему же не меня?

Он прислушался, но не потому, что ждал ответа, а скорее машинально. В деревьях вздыхал ветер. Где-то поблизости шуршала мышь, пробираясь в сухой траве под снегом — этого шороха не расслышал бы никто, кроме него. Других звуков слышно не было.

Радж Ахтен с детства знал много историй о том, как люди обманывали смерть. Был, например, такой король, Хассан Безголовый, который имел сто четырнадцать даров жизнестойкости. В сражении ему отрубили голову. Но как живет лягушка с отрезанной головой, так продолжал жить и Хассан.

Тело Хассана могло ползать, и рука его написала на песке несколько слов, прося милосердной смерти. Но враги, глумясь над ним, посадили еще живое тело в клетку. Мать рассказывала Радж Ахтену, что Хассан убежал и до сих пор бродит по пустыне, ища отмщения, и путники порой слышат по ночам шорох песка под его ногами.

Но это была просто страшная сказка.

Позднее Радж Ахтен узнал подлинную историю. Королю Хассану отрубили только верхнюю половину головы. Часть мозга осталась в черепе, и потому тело продолжало жить. Хассан прожил три недели, страдая от голода и жажды, пока наконец не скончался.

Радж Ахтен произвел такой опыт над одним из подосланных к нему убийц, имевшим много даров, — сэром Робером из Клайта. И был убежден с тех пор, что количество его собственных даров поможет ему в случае чего продержаться гораздо дольше, чем даже можно представить.

Но теперь ему предстоял страшный выбор, и Радж Ахтен боялся, что в конце концов выбора не останется вообще.

Он сжал кулаки. И поклялся:

— Габорн, Земля будет принадлежать мне.

Открыв глаза, он заметил на склоне горы среди деревьев серебристое свечение, которое мог разглядеть только его острый взор, — свечение теплого тела живого существа. Радж Ахтен прищурился и увидел двух крупных оленей, сцепившихся рогами. Один был уже мертв. Но живой олень не мог освободиться.

Осенью такое случалось — самцы дрались, рога их сцеплялись намертво, и в результате погибали оба соперника.

Вот и сейчас победитель был уже едва жив.

«Мне еще не пора выбирать, — сказал себе Радж Ахтен. — Не пора входить в огонь и терять человеческую сущность. У Хассана была лишь малая часть той жизнестойкости, какой обладаю я».

Тут из тумана, скрывавшего нижние каньоны, галопом вылетел имперский жеребец. Радж Ахтен прищурился, чтобы разглядеть всадника. На огромном коне сидел измученный мальчишка лет десяти. С тюрбаном на голове, в белом бурнусе и темном плаще. С луки его седла свисала сумка вестника, и по блеску золотой чеканки на ней Радж Ахтен понял, что это императорский вестник. Понял также, что тот везет плохие вести.

Он пошел обратно к костру, над которым парил воздушный шар.

Мальчик, подъехав, натянул поводья. Жеребец увидел шар и закатил в ужасе глаза. Заплясал, прижимая уши и раздувая ноздри. Он был весь в мыле и тяжело дышал.

— О Великий Свет! — закричал мальчик, узнав Радж Ахтена. — Вчера на рассвете опустошители захватили рудники кровяного металла в Картише! Их привела сама Госпожа Подземного Мира.

У Фейкаалда отвисла челюсть.

— Если там творится то же, что в Каррисе…

Прежде Радж Ахтен не понимал, насколько на самом деле опасны опустошители. Сейчас ему живо вспомнились горная колдунья на Холме костей в окружении приближенных и ее горящий лимонным светом посох, из которого струились колдовские чары, сгубившие все растения, ослепившие и оглушившие воинов, иссушившие их тела.

Нашествие опустошителей на Картиш означало несказанный ущерб. Гибель урожая грозила голодом всему Индопалу.