Андре Нортон - Волшебница Колдовского мира

— Я не хочу Айфинга, — равнодушно ответила я. Раньше я просто овладела бы её мозгом, заставила бы её поверить моим словам, теперь же я старалась внушить ей правду, но, кажется, с небольшим успехом.

Она замолчала, видимо, обдумывая мой ответ, и я поспешила воспользоваться тем маленьким преимуществом, которого достигла.

— Я ведаю чарами, как ты сказала. Я не завишу от воли мужчин, будь то вождь или простой воин. Это внутри меня. Ты поняла, девочка?

Я подняла руки к груди, приняв надменную позу колдуний, которые принимали её с такой же легкостью, как надевали свои мантии или драгоценный камень.

— Ты была с Айфингом этой ночью, — угрюмо проговорила она. Глаза её были опущены вниз, на открытый ящичек и ожерелье, лежавшее между нами.

— Для блага племени. Ведь таков обычай.

Конечно, я могла бы полностью обезоружить её, рассказав истинную правду об этой ночи, но я решила, что этого делать не стоит. Умение хранить тайны — первая заповедь любого искателя знаний.

— Но он придёт опять! Он мужчина. Вкусив однажды, он будет голоден, пока не получит тебя снова! — вскричала она.

— Нет, больше он не придёт, — сказала я в надежде, что говорю правду. — Для тех, кто идёт тропой Силы, это необходимо. Мы не можем быть с мужчиной и пользоваться нашими знаниями. Один раз — чтобы наша сила в какой-то мере перешла к вождю, но не более.

Она подняла на меня глаза. Злоба её притупилась, но оставалось упрямство, не позволявшее смириться просто так.

— Разве могут слова утолить голод мужчины. Они звучат в ушах, но не наполняют его. У тебя одни желания, а у Айфинга совсем другие. Он сейчас как во сне…

Я напряглась. Неужели она случайно угадала правду? Если так, то она может что-то сделать.

Айлия наклонилась ещё ниже.

— Скажи, каким колдовством пользуетесь вы, Мудрые, чтобы захватить мужчину, который всегда мыслил ясно, и которого ничто не смущало.

— Я этого не делала.

Но так ли это? Я действовала быстро и, может быть, не слишком ясно мыслила, когда наводила чары на Айфинга. Если что-то случилось, у меня теперь был ответ. Я сжала край плаща, в котором была спрятана колючка.

— Будь спокойна, Айлия. Если он случайно попал под чары, я быстро сниму их.

— Я поверю тебе, когда у Айфинга снова станут ясные глаза, и он взойдёт на моё ложе с тем же пылом, как и две ночи назад, — сказала она откровенно. Видимо, она всё-таки поверила. Затем она встала. — Докажи мне, колдунья, что ты не враг мне… и всем нам!

Она повернулась и вышла. Когда я удостоверилась, что она ушла, я опустила полотнище у входа и привязала его к внутреннему шесту. При опущенном полотнище никто не мог войти к колдунье без зова.

У меня не было служанок, как у Утты, не было и учениц, но я всё-таки действовала осторожно, опасаясь, что кто-нибудь может подсмотреть.

Я раздула угли в жаровне, положила туда несколько кусочков сухого дерева без коры и немного трав. Когда заклубился ароматный дым, я погрузила колючку в самый центр огня — с сожалением, потому что у меня не было другой, если понадобится. Но Айлия была права: если мыслями и сердцем Айфинга так завладел мой образ, надо побыстрее разрушить узы, навеянные сном.

Похоже, это сработало: вождь не приближался ко мне, и никакие другие посетители меня не беспокоили. Но кажется, в их мозгах зашевелилось что-то другое. Я считала, что они обосновались тут, в тепле, хотя бы до конца зимы, но тепло — не главное для вапсалов. Встал вопрос о дичи, которая всё реже встречалась поблизости. К тому же этому народу была свойственна непоседливость, им быстро надоедало любое место, даже обещавшее лёгкую жизнь.

Предоставленная самой себе — если не считать того, что каждое утро к моей двери приносили пищу и дрова, — я проводила целые дни одна, пытаясь с помощью вещей Утты вспомнить хоть что-то о том, что могло помочь мне. Рано или поздно — скорей всего рано — Айфинг и его воины придут и потребуют моего предвидения. Конечно, я могла притвориться провидицей, но ведь это настоящий обман! Это предательство по отношению к Силе — претендовать на то, чего нет! Я не посмела бы этого сделать, слишком велик был риск потерять и то малое, чего мне удалось достигнуть.

Все мои попытки заняться предвидением оставались тщетными, усилия с мысленным поисковым лучом тоже ни к чему не привели. Может, мне мог бы помочь кто-нибудь другой, наделённый Силой, но для этого необходим был непосредственный контакт? Наконец я случайно наткнулась на что-то, аккуратно завернутое и лежавшее на дне сундука Утты, как нечто давно забытое. Я достала эти вещи и принялась внимательно их рассматривать.

Среди них нашлась вещь, которой пользуются ученицы в Обители, детская игрушка по сравнению с более сложными и могущественными приспособлениями, но теперь я снова стала ребенком в колдовстве и порадовалась находке. Всё же лучше, чем ничего. Придётся смириться и пользоваться тем, что есть.

Это была деревянная доска с тремя вертикально вырезанными рядами рун. В первом ряду виднелись следы красной краски, теперь едва заметной, золотые слегка поблекшие линии — во втором, а третий ряд был очень тёмным, можно было лишь догадаться, что когда-то он был окрашен в чёрный цвет.

Если я смогу справиться с этим предметом, пусть даже в малой степени, то я смогу ответить на вопросы Айфинга, не прибегая к обману. Оставалось попробовать. Мне захотелось начать с моего собственного вопроса, на который я так жаждала получить ответ. Но с чего начать?

Кайлан, Кимок! Я закрыла глаза, представила их себе — самых близких моему сердцу, моих вторых «я», — и чуть слышно запела слова, такие древние, что первоначальное значение их давно утратилось, но звучание помогало собрать нужную энергию.

Положив доску на колени и придерживая её правой рукой, я коснулась гравированной поверхности пальцами левой руки и повела их сверху вниз сначала по красному ряду, потом по золотистому, а затем — из последних сил — по чёрному. Я три раза повторила эту процедуру.

И ответ пришёл. Пальцы неожиданно остановились на неровной поверхности, словно погрузившись в неё, и тоже одеревенели. Я открыла глаза, чтобы прочесть сообщение.

Золото! Если можно верить гаданию, золото — это жизнь, и не просто жизнь, а вполне благополучная для тех, кого я так старалась достичь. Как только я в это поверила, хватка доски сразу же ослабла, и я смогла убрать пальцы.

Тяжёлый груз, с которым я жила всё это время, спал с меня. Я не могла не поверить, что всё прочла правильно!

Ну, теперь можно подумать и насчёт моего собственного будущего. Бегство… Как? Когда?

С этим было сложнее. Я не могла представить чёткую картину побега в своих мыслях, как делала это относительно братьев. Я могла только сильно пожелать очутиться где-то в другом месте и дожидаться ответа.