Эльдар Дейноров - Прокурор дьявола. Жатва

Что касается Юры, то казалось, что у него не две руки, а добрый десяток — как у какого-нибудь индийского божества. Он одновременно делал сразу несколько дел: подливал девушкам легкого вина, рассказывал о каких-то случаях из своей богатой практики, заодно тихонько комментируя для Марины деяния всех присутствующих. Кроме того, он же взял на себя обязанность подавать девушкам бутерброды и всяческие деликатесы — чтобы их пластмассовые тарелки не опустели. У него на тарелке бутерброды возвышались горкой, и горка эта периодически исчезала — когда и как, Марина даже не могла рассмотреть.

При этом Юра ухитрялся еще и рассказывать что-то о своей работе.

— Так вот, тут все голову ломают — что за самоубийства такие? Как эпидемия. То в прошлом году — как начали выкидываться из окон на Московском — и все один и тот же дом. А потом все успокоилось… Квартира там нехорошая, что ли?

Пожалуй, вот насчет самоубийств прошлой осени Марина могла бы кое-что и рассказать. Квартиры в том доме были очень даже хорошими — чего нельзя сказать о жильцах. Точнее, об одном жильце, на которого очень вовремя обратила внимание «Третья стража». Не обратила бы — и, может быть, и пресс-конференции с банкетом сегодня не было бы.

— Это ладно, — на тарелках у Светы и Марины появилось еще несколько бутербродов с ветчиной, а Юра продолжал трещать. — Тут вот мне бы материальчик один сделать — про неопознанные трупы, — он сделал перерыв на то, чтобы проглотить шампанское, и продолжал:

— И никаких следов насилия. И — никаких разборок. Помер человек — и все тут. Недели две назад выловили из Волковки… Труп мужчины — в состоянии гнилостного разложения, так и было в сводках сказано…

— И что? — немного лениво дожевывая бутерброд, спросила Света, которой, кажется, не очень-то нравилось внимание ее приятеля к новенькой.

— И ничего! Ни по каким картотекам не проходит! Татуировка на плече — двуглавый орел без корон и косая пентаграмма. Вот и все документы…

— Может, «гастролеры»? — предположила Света.

— Вряд ли. Говорю же — такое впечатление, что он сам взял и утопился — это в Волковке-то! У проспекта Славы!

Марина немного представляла себе, что такое Волковка у проспекта Славы. Топиться в такой… гм, скажем, речке, мог не просто самоубийца, а законченный мазохист.

— Это ладно, — продолжал Юра, плеснув в бокалы девушкам какую-то темно-красную жидкость и передав бутылку кому-то еще. — Они его возраст не могли определить. То ли тридцать мужику было, то ли все семьдесят. Какая-то у него ерунда с организмом.

— Так он же разложившийся, — проговорила Света, искоса глянув на Марину — а как там новенькая, ничего, часом, не приключилось с ней и с ее желудком?

С Мариной было все в порядке — если не считать, что слушала она вполуха. Голова кружилась, мир хотел сорваться с места и куда-то улететь, поэтому приходилось прилагать некоторые усилия, чтобы он оставался где положено.

— Да все равно определили бы — даже после Волковки… — уверенно ответил Юра. — А тут — не могут, и все. Перекос-парадокс!

— Молодые люди, не поможете, — к ним подошел какой-то бородатый человек, тоже, судя по всему, журналист. — Тут надо бы кое-что взять…

«Кое-что» оказалось непочатой бутылкой водки, которую бородатому очень хотелось унести домой.

Военная операция разворачивалась очень просто и быстро: бородатый, Света с Юрой, а заодно и Марина подошли с пустыми бокалами к столу, делая вид, что очень заняты беседой, и неплохо бы для продолжения важного разговора его «размочить». Бутылка была взята со стола, компания отошла в уголок, — якобы, соображать на четверых, — а бутылка аккуратно перекочевала бородатому в сумку.

— Тяжек журналистский хлеб, — подмигнул Юра Марине. — Ничего, научишься…

На улице ей лучше не стало — скорее, наоборот. Немного подумав, Марина решила свернуть на узкую и не очень многолюдную улицу, идущую от Невского, а не идти по Фонтанке. Пожалуй, такого с ней еще не творилось — чтобы так напиться? Да с чего! Вроде, и выпито было совсем немного.

Ноги подкашивались, и различив под очередной аркой дворик со скамейкой, девушка решила свернуть туда. Нужно было хотя бы чуть-чуть отдохнуть и привести себя в порядок. А то так и неяркий (к счастью) макияж мог потечь — ей казалось, что ее лицо просто пылает.

Она достала зеркальце, внимательно осмотрело лицо — вроде, ничего страшного с ней не происходило. Да и дошла сюда она, вроде, не шатаясь — просто мысли куда-то улетучивались. А ведь надо было еще и сделать это дурацкое информсообщение об этой дурацкой турфирме. Как его набирать, с чего начинать — сейчас она решительно этого не представляла.

Убрав зеркальце, она поняла, что в этом пустынном дворе она была не одна. Пожалуй, такого соседства надо было испугаться любой девушке — вид у парней, стоящих в арке, был самым криминальным. Но Марина могла попытаться отвести глаза. К тому же, как она через мгновение поняла, этих троих бандитского вида типов никакие девушки сейчас не заинтересовали бы — хоть стриптиз на скамейке устраивай. К тому же, она вспомнила, где видела одного из них. На Аничковом мосту, около бронзовых коней — не далее, чем пару часов назад. Ну, да, это были «лохотронщики». И сейчас они разбирались между собой.

— Значит, отдал, бля? — сквозь зубы вопрошал один из них, взявши за отворот куртки своего сотоварища. — Отдал — и не помнишь?!

— Кенарь, да это же из твоих был… Ты чё?.. — оправдывался его подельник.

Но Кенаря с зековской рожей было не так-то просто сбить с толку.

— Из каких-таких из моих?! Сказано было тебе — где, как и что отдавать, козлина! А ты… Значит, так, бери где хочешь, но чтоб сегодня через три часа… А не то быстро — на счетчик…

Марине все-таки пришлось отвести глаза, чтобы пройти под аркой — совсем рядом от разбирающихся «лохотронщиков». Кажется, вор у вора дубинку все-таки украл. Оно, пожалуй, и хорошо.

Плохо было другое — простенькое заклятие почти совершенно лишило ее сил. Девушке хотелось упасть прямо на мостовую — и заснуть. И все-таки она, каждый раз делая над собой усилие, шла к центру общественных связей. И едва не упала в коридор — прямо на кошку-привратника, которая осталась совершенно равнодушна к этому явлению — самая обыкновенная кошачья статуэтка «а ля древний Египет».

Марину ожидал сам Казарский.

— Ну, как обед? — бодро осведомился он. — Вижу, нормально… Ну, теперь располагайтесь за компом. От сердца отрываю, — усмехнулся он, показывая туда, где с утра экран был полем боя с коварными и неприступными инопланетянами.