Мэрилин Кэй - Лучше поздно, чем никогда

Она рассчитала свой вход в кабинет, точно также как Кен, в последнюю минуту. Как и Другая Аманда. Они практически столкнулись в дверях кабинета 209.

- «Привет, Кен».

Может ли быть что-то более жутким, чем услышать свой собственный голос, обращенный к тебе же? Да! Наблюдать за собой через чужие глаза! Она даже не могла заставить себя поднять взгляд.

- «Привет», - Пробормотала она, так же как и Кен это делал, и поспешила в класс. Садясь, она позволила шелковистым светлым волосам Кена упасть на глаза, чтобы незаметней наблюдать за окружающими.

Мадам поднялась из-за стола. – «Вчера мы говорили о способах использования вашего дара в карьере. Мартин закончил свой рассказ и поведал нам, что хочет стать наемником, чтобы с жестокостью истреблять врагов. Вопросы будут?»

Эмили подняла руку. – «Мартин, ты должен очень сильно рассердиться, чтобы воспользоваться своей силой. Как ты собираешься сердиться на людей, против которых тебя наняли, если ты не знаешь их и не связан с ними?»

Аманде не был интересен длинный и бессвязный ответ Мартина, она переключила все внимание на наблюдение за своим телом.

Она знала много девочек, которые думали что они симпатичнее, чем есть на самом деле. Она не из этого числа. Аманда действительно была хорошенькой. Раньше она видела себя через глаза Трейси, но теперь она выглядела еще лучше. Толи из-за новой стрижки, толи потому, что теперь она смотрит на себя через сознание мальчика. И ей никак не шло в голову, почему Кен больше не заинтересован…

«Кен…»

Голос, казалось, звучал из ниоткуда. В прямом смысле. Мадам читала Мартину длинную лекцию о вреде насилия, но остальные молчали.

«Кен?»

Она поняла. Это в ее голове! Голос доносился из глубины. Она не слышала его как обычно, через уши, это было что-то другое.

«Ты здесь? Слышишь меня? Это Рик!»

Ее осенило. С ней пытается общаться один из призраков.

Она еще не поняла, заинтригована она или раздражена. С одной стороны, это был приятный мужской голос, совсем даже не пугающий. С другой - она наконец поняла, почему Кен казался таким отвлеченным.

Она не была уверена, что эта связь двухсторонняя,  но попыталась послать сообщение. «Чего ты хочешь?»

«Ничего особенного, просто хотел поговорить»

Она ответила: «Я не хочу разговаривать. Пошел прочь»

После минутного молчания, последовал ответ, голосом еще более мягким, чем раньше, «Хорошо». И все затихло.

Невероятно! Это было так просто! Кену нужно было только приказать голосам уйти, и они послушались бы! По крайней мере, этот так и сделал. А ведь пока она в теле Кена, она может помочь ему. Она может потерять его дар! Тогда они смогут объединиться и выбраться из этого класса. И даже если он не влюблен до безумия в нее, то будет очень благодарен, и поможет ей вернуть ее репутацию на место.

Она поможет Кену, как до этого помогла Трейси. Не то чтобы помогать другим людям было приоритетным для нее, но стоит признаться (только себе и никому больше), что это приятное занятие.

Обсуждение агрессивной позиции Мартина заняло весь урок, что радовало Аманду. Мадам не обращалась ни к Кену, ни к Другой Аманде, что дало Мартину высказываться на притяжении 50 минут. Аманда начала понимать, почему этот парень был вечной жертвой.

Она запланировала подойти к себе после звонка, но Другая Аманда быстро собралась и вышла из класса. Придется дожидаться конца занятий и искать Другую Аманду потом, потому что времени, отведенное на перемену не хватит для их разговора.

Следующим уроком по расписанию был французский, и хотя раньше она никогда не списывала, совесть ее не мучила. Она рассуждала так, это списывает не она сама, а Кен, так что на ее счет жульничество не приписывается. Единственной проблемой было бы поимка Кена с поличным, но такого не произошло.

Оставшаяся часть дня прошла без осложнений, она не поднимала руку, а Кена никто не спрашивал. Единственный класс, о котором ей стоило волноваться – спортзал. Если ей не удастся выполнить нормативы,  то можно сослаться на вчерашнее недомогание, но в толпе парней и этих навороченных тренажеров, все может быть не так просто. 

Но, опять же, ей повезло. На уроке физкультуры им читали лекцию о правильном питании. Она, разместившись в самом дальнем углу, могла спокойно обдумать свой первоначальный план. Она встретиться с  Другой Амандой возле ее шкафчика, назначит дату свидания, самое позднее в субботу, и как только они останутся одни – она вернет себе свое тело. Как ей это удастся, она не думала, будет решать проблемы по мере их поступления.

Потом она расскажет ему, как прогнала голоса из головы, он будет очень благодарен, и все станет на свои места.

«Кен?»

Снова тот мертвый парень. «Проваливай», подумала она.

«Кен, что с тобой? Почему ты так себя ведешь?»

«Потому что я не в настроении», ответила она, «И никогда больше в нем не буду».

«Пожалуйста, Кен. Не говори так. Я не знаю, что бы делал без тебя».

Несмотря на свои намерения, голос тронул ее. Парень говорил так грустно и подавленно. Возможно, одна беседа с призраком не повредит Кену. Так у нее появится больше представления о его даре.

«Чего ты хочешь?», спросила она.

«Я чувствую себя таким подавленным. Я не могу перестать думать о ней».

«О ком?».

«Ты знаешь, о Нэнси!».

Аманда не знала никого по имени Нэнси. Это довольно таки старомодное имя. Типичное имя бабушки. Видимо этот парень, как он сказал его зовут? Рик? Да, Рик, очевидно он говорил Кену об этой Нэнси прежде.

«Почему ты думаешь о Нэнси?».

«Ты же знаешь, я всегда о ней думаю. Я скучаю по ней. Как я уже сказал, я действительно любил ее. Я до сих пор не могу поверить, что она бросила меня на выпускном».

«А ты не пробовал вернуть ее?».

«Как я мог? Той же ночью я умер».

Это уже становилось интересным. Итак, она беседует с парнем, умершим примерно в 17 или 18 лет. Она задавалась вопросом, что же могло произойти? Но спросить не могла, Кен, вероятно, знал.

«Знаешь ли ты, какого это, Кен?»

«Умереть?»

«Нет, любить кого-то так сильно, и чтобы твое сердце разбили».

«Нет»

«Повезло. Это самая невыносимая боль. Ты бы предпочел сломать обе ноги, чем дать разбить свое сердце. Она была всем для меня: солнцем, луной, звездами. Я готов был умереть за нее! Какая ирония. Я умер, и не смог этого сделать ради нее».