Кристина Камаева - Охота на фей

Автобус остановился на автовокзале, похожем на антареский как брат близнец. Кроме наземного транспорта на площади разместились лансы, почти все с затемненными стеклами. Компания фееристов высыпала на платформу, оживленно беседуя и с интересом поглядывая по сторонам. Они должны были пересесть в другой автобус, чтобы добраться до Ботанических садов. Я разволновался от нахлынувших воспоминаний: с Глебом мы видимся не чаще одного раза в год. Но среди встречающих брата не было. Вдруг в небе мелькнула леталка вызывающего бирюзового цвета и опустилась не на стоянку, а в пяти шагах от нашего автобуса, чуть ли не на голову моим товарищам. Дверца гламурной машинки приоткрылась. И все увидели длинную ножку в белом гипюровом чулке и стильном сапожке, а потом и всю красавицу в чем-то невообразимо элегантном, летящем, переливающемся.

— Твой брат? — сострил Марк.

Это было явление Илоны. Все просто замерли, даже автограф никто не догадался попросить. Илона обняла меня и поцеловала в губы по-родственному, а я внутри весь расплавился от толчка ее груди.

— Привет, Егор! Я так боялась опоздать.

— Здравствуй, Ил, — пробубнил я, плавая в облаке ее духов. — А где Глеб?

— Он занят, новое спецзадание — нельзя отлучиться ни на минуту. Поехали скорее!

— Мм, Ил, нам нужно подбросить этого парня.

Илона повернулась в сторону ухмыляющегося Марка.

— Ух ты, блудный сынок! И куда же вы так спешите, мистер Неуловимка?

— Мое почтение, мисс Эдем… (я понял — эти двое знакомы). — Отвезите меня к папе, Млечный Путь, 12.

— Ну что ж, — кивнула Илона, — хорошо, что Глеб не поехал, я отвезу тебя.

— Егор! — услышал я свое имя. Опечаленное лицо Альриши почти растрогало меня.

— Ты приедешь на игры?

— Да, я же обещал! Когда вы начинаете?

— Послезавтра.

— Я буду с вами! — махнул я рукой из окна. Наше убытие на бирюзовом лансе выглядело, должно быть, впечатляюще. Илона резко рванула вверх, и нас с Марком вдавило в сидения. Оставшиеся у автовокзала фееристы все еще глядели нам вслед.

— Хотите, полетим выше облаков? — Илона, похожая на проказливого ангелочка, решительно рванула рычажок, и машина взмыла в голубую высь. Вега раскинулась внизу во всей красе: блистала речка, отражая синеву небес, а пушистые облака чинно выстроились по правому борту. Я же парил выше всех на крыльях счастья.

— Эй, быстрокрылая! — подал голос Марк. — Нельзя ли потише? Меня сейчас стошнит прямо на президентский дворец. Не думаю, что это кому-нибудь понравится.

— Ну и зануда, правда, Егор? — Илона резко повела свою бирюзовую игрушку вниз, и мы с Марком истошно завопили. Было такое ощущение, что с нас сдирают скальпы. Я зажмурился.

— Вот ты и дома, маленький плут, — объявила Илона.

— Спасибо за мягкую посадку, — Марк выпрыгнул на крышу двухэтажного особняка. — Водила-громила! — добавил он, скорчив рожу и высунув язык.

Илона погрозила ему кулачком в белой перчатке.

— Откуда ты знаешь Марка? — спросил я.

— Кто ж его не знает? Шустрый ребенок. Такого не спрячешь.

— Кастор, наверное, злится на мальчишку? — выпытывал я.

— Да, конечно, но одновременно и гордится. Поймать Марка — не пустяшная забава, наша доблестная разведка много башмаков сбила, пытаясь выследить и поймать его, но безрезультатно, и это дает повод Кастору обзывать неудачников олухами и дубинами.

— Понятно. Ил, ты мне так и не рассказала, что за неотложные дела появились у Глеба?

— Если бы я знала! Из него ведь слова не вытащишь, молчит и улыбается. Вроде охраняет какого-то особо опасного преступника, который может внушать свою волю другим людям. А Глеб гипнозу не поддается, вот и караулит его бессменно. Это я, конечно, не от брата твоего узнала. Меня просто бесит его недоверие. Может, он тебе что-нибудь расскажет, а я только и слышу: «Потерпи, моя кошечка».

Я улыбаюсь. Глеб прав, таков удел разведчика. В государственные тайны нельзя посвящать ни лучшего друга, ни родителей, ни жену. Илоне придется с этим смириться. Забавно, что ее работа заключается в разглашении последних новостей всему свету. Когда-нибудь я тоже буду разведчиком и скажу своей девушке: «Прости, дорогая, но это тебя не касается. Это только между мной и президентом». А Илона, когда сердится, становится еще красивее.

В комнате было темно, но Вея не спала. Она давно потеряла счет времени и не знала, сколько дней прошло с тех пор, как они с Марком зашли в гости к Ригу. Роламбины ни разу не позволили ей взглянуть на солнышко. Жвала II, узнав, что его подданные взяли в плен фею, приказал не выдавать ее эдемской разведке, а беречь пуще глаза и по возможности наладить с пленницей добрые отношения. Якобу Кастору поначалу такой поворот событий не понравился, но роламбины объяснили, что Вея — очень агрессивная девушка, и поскольку на Эдеме еще не научились контролировать необычные способности фей, роламбины сами доставят ее в Вегу — целее будет. Кастор предпочел не вмешиваться. Тем более, что его сынишка Марк, переданный инопланетянами телохранителям министра из рук в руки, почти сразу снова сбежал.

Уродливые коричневые карлики Вее не понравились. Особенно удручал ее посол роламбинов Едоза, которому поручили наладить с ней контакт. У него была отвратительная манера нависать над сидящей девочкой и непрерывно жестикулировать, как будто речь его от этого могла стать более внятной. Отвратительными были и мелко дрожащий нос в бисеринках пота, и особенный, затхлый, как у гнилой картошки, запах изо рта. Все это доводило спокойную и вежливую девочку до приступов плохо скрываемого бешенства.

Едоза чувствовал, что объект обработки сопротивляется налаживанию дружеских отношений, и почти сразу возненавидел пленницу, впрочем, как и всех жителей этой полуживой планеты, бездарных и высокомерных снобов. Он называл ее не иначе как «злючка — белоручка». Всякий раз, когда посол появлялся в комнате, Вея горячо и страстно молилась о том, чтобы он молчал и держался от нее подальше. И однажды Едоза, вдруг, обнаружил, что язык его немеет, а слова прекрасно вызубренного эдемского улетучиваются куда-то. Он сразу догадался, что девчонка использует против него свои необычные способности, и рассвирепел. Но Едоза был дипломатом, он не выдал себя, однако решил наказать строптивую пленницу при первой же возможности.

Вея постоянно пыталась связаться мысленно с родителями, но ее опыты ни к чему не приводили. С тех пор как мама показалась ей в Антаресе, наладить связь не удавалось, более того, она чувствовала какое-то сопротивление своим усилиям. Она боялась даже подумать о том, что их нет в живых. И пусть пока они пленники самой ужасной тюрьмы в стране, и сама она не свободна, но все должно измениться. Она вырвется из цепких лап карликов и освободит своих родных, чего бы ей это не стоило. Вея почему-то внушила себе, что надо встретиться с Мандрагорой, и та обязательно поможет. Была еще надежда на Егора, девочка часто вспоминала о нем, мысли эти были легкими, приятными и немного грустными. Жаль, что они познакомились так поздно и так мало успели сказать друг другу.