Виталий Каплан - Круги в пустоте

— Но сперва, — тихо заговорил Петрушко, — вы проедете со мной… В другое место. — Повернувшись к Дронину, он продолжил: — Давайте завершать. Эти, — Виктор Михайлович, прищурившись, указал на пацанов, — пускай пока побудут здесь, подумают о жизни… о своем печальном будущем. А мы поднимемся к вам в кабинет, нам есть что обсудить.

— Вот что, Коля, — хмуро произнес полковник, едва Дронин закрыл обитую черной кожей дверь кабинета, — я, видимо, заберу у тебя это дело. Сам не ожидал, но видишь как получается… Короче, тут уже моя профессиональная компетенция. Речь не о мальчишках, понятно, а об этом… нежданном Лешкином спасителе. Очень это мне не нравится, и очень уж напоминает то, над чем я последнее время работаю.

— Вот как? — протянул майор. — Это кто же такой он получается, наш плащ-болонья? Особо крупный маньяк?

— Да нет, не маньяк, — досадливо отмахнулся Петрушко. — По маньяку ты бы и работал. Здесь другое, Коля. Извини, но подробностей не будет, сам понимаешь.

Дронин кивнул.

— Хорошо, значит, инспекторов я не тревожу?

— Незачем, — подтвердил Виктор Михайлович. — Парни и так уже наказаны, и крепко… гораздо крепче, чем они сами думают… и гораздо крепче, чем нужно.

Он судорожно вздохнул, понимая, что с той же вероятностью в их положении мог бы оказаться и Лешка. Добрый человек этот плащ-болонья, мрачно подумал он, отпустил ребенка. А мог бы и высосать…

Золотые буквы на черной мраморной доске сообщали, что в здании располагается открытое акционерное общество «Заготскотпроект». Так оно, собственно, и было, «Заготскот» действительно занимал первый этаж, и на столике возле вахты лежал журнал-табель, где приходящим сотрудникам полагалось расписываться, и они даже иногда расписывались, и кто-то проектировал современные, отвечающие всем требованиям экологии, мясокомбинаты, и каждый месяц пятого числа в окошечко кассы выстраивалась очередь за скромной, действительно скромной зарплатой. Виктору Михайловичу тоже приходилось стоять в этой очереди и ставить закорючку в графе «Петрушко В.М. - старший инженер». В общем, обычная контора, каких в столице что тараканов.

Только вот в обычных конторах возле дверей лифта не скучают неулыбчивые молодые люди, чьи цивильные пиджаки не в силах скрыть спецподготовку, не требуют пропуска у желающих переместиться по вертикали. Да и сами лифты здесь совсем не такие, как обычно. Пока пассажир едет, его сканирует электроника, и если идентификации не происходит, то двери лифта раскроются совсем в другом месте, нежели хотел пассажир.

Петрушко привычно расписался в журнале на вахте, поставил положенные «9-00» и направился к лифту. Молодые люди были хорошо вышколены — документы у начальника аналитического отдела они проверили столь же тщательно, как и вчера, и неделю назад, и год, и десять лет. Внешность обманчива, и мало ли кто способен проникнуть сюда под видом полковника Петрушко? А в случае чего крайними окажутся они, сержант-лифтеры.

Каждый раз, оказавшись в кабине лифта, Виктор Михайлович ловил себя на мысли — а что, если случится технологический сбой, и система его не опознает? Он знал, что это невозможно, и в то же время если такое случится, приятного будет мало. Ментальная проверка немногим лучше пытки, да и восстанавливаться после нее пришлось бы долго. Впрочем, сколько он работал в Управлении, на его памяти такого не случалось. Инженеры — настоящие инженеры УКОСА — знали свое дело туго.

— Что Павел Александрович? — поинтересовался он у секретарши Алены, войдя в приемную директора. — Как всегда занят?

— Сейчас спрошу, Виктор Михайлович, — промурлыкала секретарша и надавила кнопку селектора. — Представьте себе, готов вас принять. Проходите!

Петрушко толкнул плотную, под бурой кожей скрывавшую сталь дверь, и шагнул в кабинет.

— Похоже, началось, Паша, — Петрушко раздраженно щелкнул пальцами. — Как видишь, предыдущие сообщения не были ни паникерством, ни дезой. Это действительно настоящее проникновение. Не думаю чтобы массовое, во всяком случае, статистикой это не подтверждается, но все же и не случайное. «Плащ-болонья» действительно пришел оттуда, из сопределья…

— А доказательства? — хмыкнул директор, навалившись всей своей массой на полированную столешницу. — Пока это, Витя, больше смахивает на догадки, может, и проницательные, но все же догадки. Во-первых, уверен ли ты, что там была магия?

— Уверен, — отрезал Петрушко. — Пацанов проверили более чем тщательно. Остаточные следы фиксируются стопроцентно. Биополя имеют характерные изменения, жизненной энергии у них осталось едва ли не сорок процентов от нормы, и совершенно ясно, что ее выкачивали сознательно. Никаких других причин такой потери мы не знаем.

— Может, какой-то сверхмощный энергетический вампир? — предположил директор.

— Ты, генерал, не наводи тень на плетень, — невесело посоветовал ему Петрушко. — Сам ведь знаешь, что глупость сморозил. Ну какой вампир способен выкачать столько? Ну десять процентов, ну максимум пятнадцать — и это предел, научно обоснованный предел.

— Если это можно назвать наукой, — усмехнулся генерал Вязник.

— Можешь и не называть, мы тут не на защите докторской диссертации. Наука, не наука, какая разница. Ну давай скажем «знание, которым мы пользуемся». Не суть важно, а важно, что это явно не вампир. Чтобы на третий день у жертвы оставалось всего сорок процентов… Ты представляешь, какими они были к вечеру пятницы? Нет, Паша, это не вампир. Это маг, Паша. Настоящий маг, не чета нашим подопечным, которые на девяносто процентов жулики, на десять нахватались осколков былой роскоши. Это не шакал типа Горного Духа или того же Магистра, который у меня уже в печенках сидит. У нас таких не водится, так что он оттуда. Из-за грани, из другой тональности, из нижнего слоя — да назови как хочешь, терминология по вкусу. Причем ты заметь, он же не просто вытянул из мальчишек силу. Будь так, их сейчас бы уже отпевали заплаканные родственники. Гена вообще чуть с ума не сошел, когда изучал циркуляцию их энергетических каналов. Ведь что получается, этот «дядя» одну энергию вынул, другую влил, причем какую-то странную, вообще не свойственную человеку. Зачем — ясно и ежику. Чтобы на этой энергии ребятишки протянули еще некоторое время, ну, Гена считает, от двух месяцев до полугода. Чтобы все гляделось естественно. А это значит, что, во-первых, «плащ-болонья» в курсе о нашем существовании, предохраняется. А во-вторых, ты подумай, зачем ему сразу столько силы? Для бытовой магии этого не нужно. Сразу напрашивается гипотеза симметричного переноса. Тем более, третьего мальчишку, Самойлова, до сих пор не нашли. Мать его жалко, едва держится тетка, на лекарствах. Эти козлы в милиции, конечно, заявление-то принять приняли, положено… только намекнули открытым текстом, что особо гнать не намерены. Мол, приходите через недельку, если раньше отпрыск не появится. Надо бы, кстати, через смежников как-то воздействовать. Что за свинство, в конце-то концов?