Ольга Кай - Саоми

— Учитель был старше, когда взял в обучение меня.

— Ну, так то же Учитель! — я разочарованно вздохнула. Мне было сложно представить лучшего ученика, гордость Учителя седовласым старцем… В моем понимании старики мало на что способны, хотя, если вспомнить Учителя, которому было, наверняка, под девяносто, можно предположить, что Саймор Эльриан сохранился не хуже и не растерял ни знаний, ни навыков. — Ладно, давай дальше.

— Даен. Он тоже старше императора. По моим подсчетам, лет сорок шесть — сорок восемь. Тоже жил в столице, но потом, как говорят, уехал к матери в деревню. Она сильно болела, а Даен, как единственный сын, должен был присмотреть и за ней, и за хозяйством. Деревня Болоченка, недалеко от столицы — на лошади полтора суток скакать.

Я быстро сунула в рот последний кусочек пирожка, и принялась старательно его жевать, обдумывая услышанное. Жевать было особенно нечего, но мне в голову пришла радостная мысль.

— Ярат, а нам везет! Не придется мотаться по всей стране, искать. Все близенько! Смотри, сначала в Орхану, потом в столицу… или в эту, как ее… Болоченку! А потом…

— Рион Манн живет на юге, возле моря, — спокойно продолжил Ярат. — Он самый старший, был одним из первых учеников, а после поддерживал переписку с Учителем. Насколько я знаю, у них сохранились почти дружеские отношения. Правда, последние два года Учитель не получал от него писем. Возможно, Манн умер. Но точно мне ничего не известно.

Ну вот! А ведь придется проверять! И будет обидно, если выяснится, что этот человек действительно умер, потому что к морю ехать далеко, а так как нужно скрываться от слуг императора, то дорога будет дольше.

— Может быть, мы найдем нужного человека раньше, и не придется ехать на юг.

Мое высказанное с надеждой предположение Ярат воспринял без энтузиазма.

— Может быть. А может, придется проведать всех пятерых. Помощь каждого из них пригодится.

— Там будет видно.

Я поднялась с лавки, потянулась, оглядела небольшую поляну перед домом и принялась наблюдать за белкой, чья рыжая шерстка мелькала среди темной хвои ближайших сосен. Мимо меня прошла Нэлия, струсила в траву хлебные крошки и, отступив на несколько шагов, с улыбкой смотрела, как желтогрудые пичужки мячиками запрыгали среди сухих стебельков, выискивая лакомство.

Совесть принялась нашептывать мне, что надо почаще помогать сестре Айлана по хозяйству, но после долгой и опасной дороги к северным горам я сочла себя в праве отдохнуть хотя бы несколько дней. К тому же Нэлия, кажется, получала удовольствие от всей этой возни. Да и чем ей еще заниматься в глуши, где из людей только брат да изредка проходят охотники или путники вроде нас. Даже словом не с кем перемолвиться.

Склевав крошки, птички не улетели, а еще долго шныряли в траве — вдруг что-то да осталось незамеченным. Нэлия тихо засмеялась, покачала головой и, расправив передник, пошла обратно в дом. Ярат некоторое время хмуро смотрел на закрывшуюся за ней дверь, потом сказал негромко, так, чтобы услышала только я:

— Мне нужно как можно скорее уйти отсюда.

— Почему это?

— Надо показаться где-нибудь в другом месте, чтобы слуги императора не пришли за мной сюда, в лес.

— А почему это ты решил, что они обязательно придут? — едва задав вопрос, я поняла, что сморозила глупость. Ну конечно, где еще искать сбежавшего саоми, последнего из выживших, как не в его родных северных лесах? Если император не дурак — а ученик нашего Учителя не может быть дураком — он догадается.

— Придут. Рано или поздно.

— Да ты о себе высокого мнения, — пробормотала я. — Неужели у императора больше забот нет — тебя искать?

Ярат услышал. Обиделся? Вряд ли, выражение его лица не изменилось. Я попыталась снова найти взглядом белку: слышала шорох в ветвях, но зверька так и не увидела. И в это время в голову пришла новая мысль, которая заставила меня встревожено обернуться к собеседнику.

— Ярат, скажи, а мог Учитель сказать императору о том, что есть другой лучший ученик, которого правителю стоит опасаться?

— Не знаю. Не должен был.

Нет, ну опять это "не знаю"!

— Очень жаль, потому что как раз это хорошо бы знать наверняка! Если сказал, то император мог уже давно найти этого самого лучшего ученика и убить. Или переманить на свою сторону. Или… в общем, он мог сделать что угодно, и тогда все наши поиски, все усилия попросту будут напрасны! Слышишь?

— Слышу, — Ярат поднялся с лавки. — Я думал об этом. Да, Инга, нам остается только надеяться на то, что Учитель ничего не рассказал. Или на то, что можно победить императора, объединив остальных учеников, потому что даже лучший из лучших вряд ли справится в одиночку.

Охотники так ни разу и не приблизились к лесному дому, но Айлан не отпускал сестру никуда, да и сам старался надолго не отлучаться, потому как боялся вверить охрану своего жилища Ярату. Не потому, что не доверял — опасался, что кто-нибудь из незваных гостей узнает беглеца.

Ярат старался хоть как-то отплатить за гостеприимство, но работы для него находилось мало, и вскоре дрова были заготовлены на месяц вперед, если не больше. Нэлия устроилась на широкой лавке под окном, разложила шитье на коленях. Сколько раз Ярат проходил мимо окошка, столько замечал огненные блики в гладко зачесанных волосах девушки. Хотелось зайти внутрь, сесть напротив и смотреть, как ныряет вниз-вверх иголка в тонких, проворных пальцах, как ложится на щеки мягкая тень от пушистых ресниц… но Ярат, стараясь не оборачиваться к окну, проходил мимо. И с тяжелым сердцем ждал вечера.

Он уже решил, что уйдет завтра, ближе к ночи. А сегодня скажет. И тогда Нэлия напечет ему в дорогу пирожков, хоть он об этом и не попросит, Айлан вызовется проводить до края леса, но… с сожалением поймет, что не сможет, потому что нельзя оставлять сестру одну — вдруг постучит кто посторонний, а то и вовсе без стука вломится? Времена такие нынче.

А еще Инга наверняка не захочет остаться. Можно даже и не спрашивать. Но он обязательно спросит — вдруг случится чудо, и Инга решит остаться в лесном доме, у Айлана и Нэлии.

Можно бы, конечно, уйти, не сказав Инге ни слова, но Ярат справедливо предполагал, что, обнаружив его исчезновение, девушка не придумает ничего умнее, как потихоньку собрать узелок и последовать за ним. В Орхану. Сам ведь проболтался, и теперь — все, никуда от нее не денешься.

Вечером Ярат все сказал. И объяснил почему. Его отговаривали. Это было и приятно, и одновременно больно, потому что очень хотелось согласиться и остаться здесь, в уютном доме, с приятными людьми, в родном лесу. Но нельзя, нельзя ни в коем случае.