Наталья Бульба - И осталась только надежда

Вырывает меня из состояния покоя разговор. Его смысл остается недоступным — беседа ведется на незнакомом языке, но то, что говорят обо мне, сомнений не вызывает.

Не успеваю я на это отреагировать, как неподалеку раздается тихий звук, на самой грани восприятия, и тяжелая рука ложится мне на плечо, не давая подняться.

— Лежи, ты еще очень слаба.

Глаза я открываю раньше, чем до меня доходит, что лучше этого не делать. Но уже поздно что-либо менять и лицо мгновенно вспыхивает румянцем, как только становится очевидной пикантность ситуации, в которой я нахожусь.

Несомненно, что я полностью раздета. Да и Туоран, не просто лежащий рядом со мной и укрытый тем же одеялом, что и я, но и властно прижимающий меня к себе вопреки моему сопротивлению, если и одет, то лишь частично.

Очередная попытка вырваться заканчивается тем, что он нависает надо мной, насмешливо прищурив глаза и очень неприятным голосом, очень похожим на тот, с которым произносил свои реплики некоторое время назад его собеседник, произносит:

— Еще раз дернешься, мне останется только воспользоваться этой возможностью.

Его губы складываются в кривую улыбку, но я это отмечаю вскользь, отказываясь воспринимать, не в силах отвести взгляда от его глаз.

В их глубине безмерная усталость и тревога, и… радость.

— Зачем ты меня топил? — Ни одного разумного вопроса в моей голове нет, а вот воспоминаний о том, что предшествовало этому мгновению — множество, удивительно ясных, словно я была не участником, лишь свидетелем происходящего.

Выражение его лица неуловимо меняется. И теперь это не язвительная ирония, а мягкое лукавство.

— Пытался разбудить твой инстинкт самосохранения.

— Зачем?

Мое непонимание его развеселило.

— Ты решила умереть, а я обещал маленькой принцессе, что не позволю тебе погибнуть.

Я была обнажена, он не торопился отстраняться, волнуя не только этим, но и тем, насколько естественно и легко держится, и это одновременно смущает, вызывает желание еще сильнее прильнуть к нему, растворяясь в исходящем от него ощущении мощи, не давая до конца осознать сказанное им.

— В следующий раз я буду знать, что провести через инициацию мага Равновесия еще та задачка.

Мое молчание он расшифровывает правильно, да и смесь эмоций, бросающих меня из одной крайности в другую, похоже, не оостается им незамеченной. Он хоть и старался сохранить серьезность на своем лице, его глаза смеялись.

— Отпусти. — Несмотря на то, что моя просьба прозвучала весьма невнятно, я была полна решимости, настоять на своем.

— Ты настолько жаждешь отправиться к предкам?

Его глаза и губы обманывали друг друга. В черных зрачках царило изнеможение, а губы скалились, унижая.

И я не обращаю внимания на второе, пытаясь разобраться в первом. То, что без его помощи не обойтись, становится ясно сразу, как только я связываю его слова о Хаосе и Порядке, которые он произнес, как только вошел в эту камеру и собственные ощущения. Слишком похожи они на то, о чем он говорил.

— Кто такие маги Равновесия?

Несколько секунд он смотрит на меня с некоторым недоумением, похоже, не ожидал, что вместо ответа услышит вопрос, но быстро успокаивается. Но не так, как раньше, напоминая каменное изваяние. Его взгляд становится мягче, да и губы слишком близко от меня, чтобы я не заметила, как они сдерживают легкую улыбку.

Но прежде чем удовлетворить мое любопытство, откинулся на подушку, явно намекая этим, что покидать меня не собирается.

— Объяснить это еще труднее, чем было вытащить тебя из магической комы.

Довольно узкая для двоих лежанка не оставляла мне возможности отодвинуться от него, как и сбежать — он устроился с краю, но я, пока он задумчиво смотрел в потолок, максимально прижалась к стене, радуясь уже и тому, что ощущаю лишь его тепло, но не прикосновение.

— Есть несколько видов опор, позволяющих магу влиять на окружающий его мир. Самыми доступными считаются стихии. Те, кто владеет подобными способностями, используют основные характеристики, присущие огню, воде, ветру и земле, а в заклинаниях присутствуют вибрации соответствующего диапазона частот. Более сложный уровень, это ментальная магия, магия крови и некромантия. Первая основана на возможности управлять разумом других существ, вторая на присущей жизни силе, а третья — на моменте перехода с материального уровня существования. Эти семь видов присущи в той или иной мере практически всем расам, пусть у каждой и есть свои предпочтения, связанные не столько с историей их развития, сколько с теми же самыми вибрациями. А вот с Порядком и Хаосом все обстоит несколько иначе.

Он снова замолчал, и хотя теперь я не могла видеть его лица, он лежал выше меня, одного взгляда на резко очерченный подбородок было достаточно, чтобы понять, насколько оно заледенело.

Я не могла сказать, считала ли его красивым, мне был ближе славянский тип, к которому я сама принадлежала. Впрочем, те образы, в которых предстали передо мной Кирилл и Радмир тоже относились к тем, которые я выделяла среди мужчин. Но я не могла не признать, что даже в том состоянии, в котором я была, увидев его лицо, отметила его привлекательность.

В жестких линиях ощущались хладнокровие и сила, во взгляде — решимость, за которой угадывалась тщательно скрываемая мягкость. Я надеялась, что правильно разобралась в том, что видела.

Не сказать, что я могла считать себя знатоком мужской души, не говоря уже о том, чтобы распознать внутренние побуждения представителя совершенно иного народа, но женское чутье подсказывало, что если я и ошибаюсь, то незначительно.

К тому же я помнила, как реагировала на этого даймона Альена. Пусть она и была еще совсем ребенком, я не стеснялась положиться на ее мнение. Девочка была из иного мира и иногда казалась более опытной, чем я.

Воспоминание о малышке вызвало чувство вины. Какой бы она ни воспринималась, я не хотела, чтобы она оставалась с тем, кто рождал в ней страх. Но только я собралась спросить у Туорана о том, где сейчас находится моя подопечная, как он заговорил, продолжая свой рассказ.

— Там где Порядок созидает, создавая из более простого более сложное, но, что более важно, упорядоченное, имеющее структуру, Хаос разрушает, тоже создавая в процессе своего действия, но более упрощенные формы. Один сравнивают с огнем, другой — с холодом. Один считают эквивалентом жизни, второй — смерти. Представителем одного направления являются драконы, другого — мы, даймоны.

— А маги Равновесия — люди?

Наверное, я рассчитывала на то, что прежде, чем мне ответить, он приподнимется и посмотрит на меня, уж больно происходящее все больше напоминало абсурд.