Клайв Льюис - Серебряное кресло

А за обедом случилось происшествие, после которого им еще больше захотелось поскорее удрать из великанского замка. Им накрыли в главном зале, за особым столиком у камина. Метрах в двадцати, за большим столом, обедало человек шесть великанов. Болтали они так громко и так высоко над головой, что дети вскоре перестали слушать – как не слушаешь уличного шума. Все ели холодную оленину. Джил никогда раньше ее не пробовала, и находила мясо очень вкусным.

Вдруг Лужехмур повернулся к детям, настолько изменившись в лице, что бледность проступила даже через серовато-зеленый цвет его кожи.

– Ни кусочка больше не ешьте, – прошептал он.

– А в чем дело? – спросили дети.

– Вы не слыхали их разговора? «Отменная, нежная вырезка» – говорил один. «Значит, этот олень нас обманул», – сказал другой. «Почему?» – спросил первый. «Когда его поймали, – отвечал второй, – он вроде бы просил его не убивать. Мясо, дескать, у меня жесткое, говорил, вам не понравится».

Джил не сразу поняла смысл этих слов и вздрогнула лишь тогда, когда Ерш широко раскрыл глаза от ужаса.

– Значит, мы едим ГОВОРЯЩЕГО оленя, – еле вымолвил он.

Это открытие произвело на всех троих разное впечатление. Джил впервые была в этом мире. Она жалела оленя и думала, какое свинство со стороны великанов было его убивать. Ерш еще в прошлый раз в Нарнии подружился по крайней мере с одним говорящим зверем, и потому ужаснулся примерно так же, как мы ужасаемся убийству. Но Лужехмур, коренной нарниец, чуть не упал в обморок. Его тошнило, словно он узнал, что ел младенца.

– На нас пал гнев Аслана, – сказал он. – Вот что случается, когда не следуешь знакам. Теперь мы наверняка прокляты. И если бы это разрешалось, лучшим выходом для нас было бы вонзить эти ножи в собственные сердца.

Джил мало-помалу прониклась теми же чувствами. Есть никто из них больше не мог. При первой возможности они выскользнули из зала.

Приближалось дневное время, на которое они наметили свой побег. Все волновались. Они слонялись по переходам, ожидая, когда замок утихнет. После обеда великаны в зале еще долго сидели за столом. Один из них, лысый, рассказывал какую-то историю. Когда она кончилась, трое путников прокрались на кухню. Но и там торчали великаны, моющие посуду. Было сущим мучением дожидаться, покуда они кончат работу и, вытерев руки, один за другим уйдут. Наконец на кухне осталась только одна пожилая великанша. Она продолжала возиться так долго, что, казалось, вовсе не собиралась уходить.

– Что ж, дорогие мои, – сказала она, работа почти кончена. Чайник поставим, чайком побалуемся. Теперь можно и передохнуть. Загляните-ка в сени, будьте паиньками, и скажите, открыт ли черный ход.

– Открыт, – сказал Юстас.

– Вот и хорошо. Я его всегда оставляю открытым, чтобы киска, бедняжка, могла входить и выходить.

Тут она уселась на стул, а ноги положила на другой.

– Хорошо бы теперь вздремнуть, – сказала великанша. – Лишь бы эти растреклятые охотнички не вернулись слишком рано.

При слове «вздремнуть» все они воспряли духом – и снова упали, когда великанша упомянула о возвращении охотников.

– А когда они обычно возвращаются? – спросила Джил.

– Кто их знает, – отвечала великанша. – Ну ладно, посидите тихо, мои лапочки.

Они отошли в дальний угол кухни и тут же выскользнули бы в сени, если бы великанша не открыла глаза, чтобы отогнать муху. «Погодите, пусть покрепче уснет», – шепнул Ерш, – а то все испортим. И они сгрудились в углу, дожидаясь удобной минуты. Мысль о том, что сейчас могут вернуться охотники, была ужасной. А великанша никак не могла уснуть. Стоило им подумать, что она совсем заснула, как она начинала шевелиться.

– Я этого не вынесу, – подумала Джил.

Чтобы отвлечься, она решила осмотреть кухню. Перед ней стоял широкий стол с двумя чистыми блюдами для пирогов и раскрытой книгой. Блюда, разумеется, были гигантскими – Джил легко могла бы в любом из них поместиться. Она забралась на лавку у стола, заглянула в книгу и прочитала:

ЧИБИС. Из этой птицы можно приготовить множество вкусных блюд.

«Поваренная книга», – равнодушно подумала Джил и оглянулась. Она увидела великаншу, сидящую с закрытыми глазами, но еще явно не заснувшую. Джил снова посмотрела в книгу, составленную в алфавитном порядке, и сердце у нее чуть не остановилось. Вот что там было написано:

ЧЕЛОВЕК. Это изящное небольшое двуногое, которое издавна считается деликатесом, является традиционным блюдом на осеннем пиру, где подается между рыбой и мясным. Каждый человек…

Дальше читать девочка не смогла. Обернувшись, она увидала, что великанша проснулась от приступа кашля. Джил легонько толкнула своих друзей, указывая им на книгу. Они тоже забрались на лавку и склонились над огромными страницами. Не успел Ерш дочитать инструкции по изготовлению блюд из человечины, как Лужехмур, полистав книгу, обнаружил и такие строки:

КВАКЛЬ-БРОДЯКЛЬ. Некоторые специалисты считают это животное несъедобным для великанов из-за его жилистой консистенции и привкуса тины. Однако этот привкус можно значительно уменьшить, если…

Джил слегка тронула за ногу Лужехмура, а потом Ерша. Все трое обернулись на великаншу. Рот ее был приоткрыт, а из носа доносились звуки, показавшиеся им небесной музыкой. Она храпела. Теперь надо было тихонько, на цыпочках, не дыша, выйти в сени – ох, какой там стоял смрад! – и выбраться, наконец, на бледный свет зимнего дня.

Вскоре они уже стояли на самом верху неровной тропинки, спускавшейся вниз. К счастью, она лежала справа от замка, и оттуда открывался вид на разрушенный город. Еще через несколько минут они уже шли по широкой крутой дороге, ведущей от главных ворот замка к руинам. Отсюда их можно было заметить, между прочим, из всех окон замка. Из одного окна, или даже из пяти, мог никто и не выглянуть, но окон было около пятидесяти. К тому же и на дороге, и на всем пространстве вплоть до Города Развалин, в гальке, траве и плоских булыжниках, не могла бы укрыться и лиса. И вдобавок дети были в одежде, полученной вчера от великанов (на Лужехмура ничего не подошло). Джил носила ярко-зеленое платье, слишком для нее длинное, и алую мантию, отороченную белым мехом. На Юстасе были алые чулки, голубой камзол, синий плащ, шпага с золотой чеканкой и шляпа с пером.

– Экие вы пестрые, – пробормотал Лужехмур. – Чудная одежда для того, кто хочет, чтобы его издалека заметили в зимний день. Самый скверный стрелок в мире – и то бы не промахнулся. Кстати, о стрелках, нам скоро очень пригодились бы наши луки. Ваша одежонка к тому же, наверное, холодная?

– Я уже мерзну, – отвечала Джил.

Всего несколько минут назад, на кухне, Джил казалось, что самое трудное – выбраться из замка. Теперь она поняла, что опасности только начинаются.