Юрий Белов - Четвертый вектор триады
Слог 8
КРИСТАЛЛ ПАМЯТИ
Лэйм
Охотничий замок короля Диабемского
Утро
Когда камень раскрылся, Ксана вдруг оказалась в тысяче мест одновременно. Тысяча эльфов, похожих друг на друга и в то же время очень разных, говорили что-то, иногда одними глазами, иногда своим певучим, сказочным языком. Ксана видела и слышала всех сразу, но они не сливались в неразличимое пятно. Девушка прекрасно понимала каждого. Она не только знала, о чем шла речь. Она знала также предысторию каждого разговора. Чудесные имена и еще более чудесные биографии открывались ей в бездонной глубине кристалла. Она жила их радостями и печалями, пела их песни и любила их любовью. Через несколько минут (часов? лет?) Эола прикрыла перстень ладонью.
— Погоди, Эола, милая, дай еще посмотреть! — взмолилась Ксана.
— Нет. Для первого раза достаточно. Иначе ты можешь уйти, и мне будет очень трудно вернуть тебя.
— Уйти? — Ксана вдруг почувствовала, что в бесконечном круговороте событий и лиц действительно можно утонуть, потерять себя, раствориться в чужих жизнях, сгореть в огне чужой, до боли прекрасной любви, умереть чужой, редкой и от этого еще более несправедливой, смертью.
Конечно, нужно вернуться.
Вернуться в родовой замок, к холодным комнатам и еще более холодным коридорам, к подгоревшему мясу и клейкому, непропеченному тесту. Вернуться к взбалмошному, больному отцу с его вечной фляжкой и глупой улыбкой, к маленькому, злому шуту, которого отец почему-то боится. К слюнявому и громогласному барону с липким взглядом и потными руками. И еще вернуться к могиле матери, умершей не своей смертью, и черной засохшей розе в вазе у изголовья кровати.
— Зачем, Эола?! Зачем ты дала мне посмотреть в него? — Безысходная тоска пленной птицы переполнила Ксану. — Я — смертная, и мне никогда не попасть в Лучезарную Долину. Я человек, и мне никогда не быть такой чистой и светлой, как вы!
— Девочка моя… — Эола обняла воспитанницу, — люди ничем не хуже эльфов. Они просто слишком быстро живут. Ничто хорошее не делается быстро. Любые достижения требуют длительной, терпеливой работы. А вам всегда некогда. Вы стараетесь успеть, не опоздать, не пропустить свой кусок счастья. Вы спешите, не понимая, что счастье — это не событие, а состояние, и у него много имен. Среди них — совершенство, творчество, нежность…
— А любовь?
— Любовь сложнее. Инстинкт продолжения жизни освобождает огромное количество энергии. И поэтому вокруг влюбленных вертятся десятки очень разных существ. Многие из них — паразиты. Они способны превратить любовь в ненависть, желание близости — в телесную похоть, необходимость поддержки и одобрения — в жажду самоуничижения, а радость обладания — в инстинкт собственника. Другие, наоборот, пытаются помочь людям подключиться к высшим источникам энергии и информации. Каждый, кто когда-нибудь влюблялся, помнит состояние блаженной лучезарности, окутывающее изменившийся мир, чувство чего-то очень хорошего, случившегося недавно, и непрерывное желание делать добро совсем незнакомым людям.
Война Света и Тьмы продолжается уже очень давно и идет с переменным успехом. Лишь от тебя и твоего избранника зависит, кто победит в борьбе за вашу Любовь. Либо она переродится под безжалостными лучами Эгоизма и Самости, либо сможет вырасти до космических масштабов и превратиться в самостоятельное существо. Есть целый мир, заселенный Светлыми Чувствами. Там живет и моя Любовь. Только сейчас она печальна…
Эола замолчала, прикрыв глаза и погрузившись в прошлое. Ксана, не решаясь прервать поток ее воспоминаний, сидела тихо, и только ее руки обнимали девичью талию подруги, невообразимо давно родившейся, но дышащей все той же опьяняющей юностью Первой эпохи.
Наконец эльфийка глубоко вздохнула и, погладив голову Ксаны, сказала:
— Теперь ты понимаешь, почему Демиурги пытались ввести среди людей обычай иметь в королевских домах няню из Благословенного Народа? Ведь тебе суждено быть королевой. От правителей зависит очень многое…
— Я не хочу быть королевой, — тихо проговорила Ксана, — я хочу быть любимой! И еще хочу уйти от всего этого. — Она ненавидящим взглядом обвела пыльные гобелены и портреты некрасивых, но знатных предков. — Хочу быть свободной!
Эола молча гладила ее по голове. Мягкие, нежные руки, окутанные голубым сиянием, успокаивали и согревали.
— Скажи, Ксана, откуда у тебя на столике эльфийская стрела?
— О да! Ты ведь еще не знаешь! — Принцесса потянулась за голубым древком, украшенным темно-синими перьями птицы Зух. — А она правда эльфийская?
Эола внимательно осмотрела стрелу, потом закрыла глаза и некоторое время сидела неподвижно.
— Я не знала, что Олендил умер, — сказала она и устало провела рукой по лбу, отводя назад вдруг потускневшие волосы.
Ксана с тревогой увидела, как изменилось лицо Эолы. Как будто померк волшебный свет, пробивающийся сквозь кожу.
«Кто это? Почему ты так решила? Что с тобой?» — Беззвучные вопросы обрушились на эльфку, как порыв горного ветра.
«Олендил был моим другом. Давно. Потом он воевал с троллями на Южном архипелаге. Мы встретились через двенадцать лет. Он очень изменился. Говорил, что наша обособленность от мира смертных существ ведет к неизбежному поражению в борьбе с Темными Иерархиями. Он говорил, что нам надо пожертвовать личным бессмертием ради общей победы Света. Из любви к нему я согласилась стать няней в доме твоего деда. Наблюдая за людьми, я поняла, что Олендил прав. Видя в реальном мире светлые и чистые примеры жизни и любви, вы гораздо тверже держались бы за те идеалы, которые просачиваются в ваши головы трудами Демиургов, и увереннее отвергали бы жажду грубых удовольствий, нашептываемую из Глубинных Пустот.
За пять лет до твоего рождения я узнала, что Олендил полюбил смертную женщину. Такое случалось и раньше, и никто не осуждал его. Эту стрелу изготовил ребенок, родившийся от этой любви. То есть не ребенок, конечно. По вашим меркам он уже почти взрослый мужчина. Я неточно поняла его имя: то ли Оле, то ли Олег. Но он наполовину эльф, и вещи, которые он делает, имеют душу. Эта стрела рассказала мне о страшной ночи семнадцать лет назад. Смотри».
И Ксана, зажмурившись, увидела брызнувшее цветными стеклами окно и звериную маску шлема Черного Рыцаря, ввалившегося в комнату. Она услышала звон мечей, и хриплые крики за стеной, и испуганный всхлип возникшей вдруг на пороге темноволосой женщины с прекрасными глазами, полными боли и ужаса. А потом черная фигура обрушилась на женщину, подминая ее под себя, и Ксана увидела кинжал в своей поразительно маленькой руке. А потом была боль от удара тяжелой латной рукавицей, возникшая одновременно со слезами бессилия, когда слабая детская ручка не смогла вонзить в щель доспехов и половину стального жала. Затем из темноты возникло свиное рыло забрала и тускло блеснула грань черного меча. Перед самым ударом, перед рвущим кожу и ломающим ребра безжалостным железом все заслонила спина в белой рубахе, испачканной кровью, и меч, поразивший Ксану, вышел из середины этой спины. Последнее, что увидели закрывающиеся глаза с удивительно длинными ресницами, — это белое лицо женщины позади выдергивающего меч рыцаря.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});