Андрэ Нортон - Магический камень

Главным в Лормте был, судя по всему, Оуэн, хотя Морфью сказал, что правящего совета здесь нет. Остальные относились к Оуэну, как к вожаку. Хотя он вряд ли мог противостоять мне в открытой схватке, он принадлежал к Древней Расе и потому был опасен. В этом странном месте и он мог обладать колдовской силой.

И еще был Морфью. В прошлом Род Тернака занимал влиятельное положение в Ализоне. Почему Морфью отправился в добровольное изгнание в стан врагов? Будучи знатным ализонцем, он не мог иметь никаких иных мотивов, кроме тяги к знаниям. Я должен был попытаться завоевать его доверие настолько, чтобы он поведал мне об истинных причинах, по которым он поселился в Лормте.

После долгих лет, проведенных в Лормте, Морфью мог бы также просветить меня о здешних обычаях. Для меня было жизненно важным убедить их, чтобы они позволили мне — собственно, даже помогли — обратиться к архивам Лормта в поисках любых намеков на слабые места эскорнев.

У меня было слишком мало времени! Уже сейчас Гурбориан и Гратч стремились встретиться с Темными магами. Если я действительно хотел добиться успеха и помешать им, следовало приступать к делу немедленно.

Новая мысль заставила меня похолодеть. Даже если я найду в Лормте нужные мне сведения, каким образом я вернусь в Ализон, чтобы ими воспользоваться? И позволят ли мне эсткарпцы уйти? Не задержат ли они меня в качестве пленника или заложника, не потребуют ли выкупа от моего Рода? А главное — единственный путь, с помощью которого я мог бы мгновенно вернуться в Ализон, находился глубоко в подземельях Лормта.., если магическое заклинание, создавшее его, еще действовало. Пропустит ли меня портал под замком Кревонель, или же заклинание могло доставлять людей лишь из Ализона в Лормт, но не обратно? Узнать это можно было лишь рискнув, — если обитатели Лормта вообще пустят меня в свое подземелье.

Я ворочался на койке, размышляя обо всех сторонах положения, в котором оказался. И во всех вопросах, настоятельно требовавших ответа, таился терзавший меня страх. Само существование прохода между Эсткарпом и замком Кревонель представляло собой опасность не меньшую, чем Темные маги Эскора. Что если целое эсткарпское войско — или, еще хуже, отряд Ведьм — решит вторгнуться в Ализон через этот проход? Предположим, что такое действительно возможно. Во всем Ализоне лишь я один знал об этой смертельно опасной бреши в нашей обороне. Предупредить Лорда-Барона было невозможно, если только самому не попытаться снова войти в портал.., да и что сможет предпринять Ализон, чтобы защитить себя? Если мы закроем навсегда ту комнату в подвалах замка Кревонель, не появятся ли подобные проходы в других местах?

Полный тревоги и смутного беспокойства, я все-таки заснул — и, как ни странно, мне ничего не снилось.

На следующее утро Морфью прислал за мной ученого чуть помоложе (хотя, на мой взгляд, он все равно был старой развалиной), чтобы тот проводил меня к нему. Меня провели через двор ко второму, более низкому каменному зданию возле ворот.

Должным образом приветствовав меня, Морфью предложил разделить с ним простой завтрак, состоявший из жидкой каши, ячменного хлеба, масла, меда и сыра, а также эля и холодной воды.

— Должен признаться, — сказал Морфью, намазывая масло на хлеб, — даже после многих лет в Лормте мне порой недостает сочного ализонского мяса. — Он прикрыл глаза и с улыбкой перечислил:

— Жареный кабан, болотная куропатка, оленья нога, кролик в тесте.., что ж, старому ученому вряд ли нужны богатые яства. Хотя кровяная колбаса была весьма недурна на вкус.

В моей голове теснилось множество вопросов, и я воспользовался подходящим моментом.

— Ваш мед великолепен, — начал я. — Наш в последнее время стал горчить. Расскажи мне, если ты не против, почему ты пришел в Лормт и почему здесь остался? Будучи из Рода Тернака, ты в молодости, наверняка, мог рассчитывать на хорошую карьеру?

Морфью махнул ножом.

— Хоть я и был старшим щенком, — ответил он с кривой улыбкой, — я не был создан для баронского звания. Родословные и древние знания всегда интересовали меня намного больше, чем охота или соперничество с другими щенками. К великому счастью, я случайно услышал о Лормте от купца, торговавшего свитками. Я покинул Ализон, когда мне было двадцать, и никогда не помышлял о том, чтобы вернуться. Я искал путь в Лормт почти десять лет, но, едва я вошел в его ворота, я понял, что нашел свой настоящий дом. — Улыбка исчезла с его лица, и он вздохнул. — Вчера ты сказал, что мой Род был уничтожен в кровной вражде. Как это произошло?

— Большинство погибло почти тридцать лет назад, еще до моего рождения, — ответил я. — Наш родитель рассказывал эту историю моим старшим сородичам, которые, в свою очередь, рассказали ее мне. Незадолго до того, как наш родитель прошел Представление…

— Прости, что перебиваю, — сказал Морфью. — Я помню лишь некоторых знаменитых баронов из Рода Кревонеля. Кто был твоим родителем?

— Я имею честь быть рожденным от Оралиана, — сказал я, касаясь знака моего Рода. — Я был еще щенком, жил вдали от Столицы, когда Гурбориан приказал убить моего родителя. Кровная вражда между твоим Родом и Родом Пагуриана достигла высшей точки пятьдесят с лишним лет назад и была особенно жестокой — во многих стаях похищали и убивали щенков, травили взрослых. В конце концов, подручные Пагуриана окружили охотничий дом Тернака и подожгли его. Внутри находился глава Рода, по имени Талфью…

— Мой родитель, — пробормотал Морфью, стиснув руки на краю стола.

— Приношу свои соболезнования, — произнес я формальную фразу. — Вынужден также выразить соболезнования по поводу смерти двоих щенков, погибших в огне вместе с бароном Талфью.

Голос Морфью стих до шепота.

— Мои единственные сородичи… Все эти годы я гадал, какова их судьба…

— Надеюсь, ты будешь доволен, узнав, что оставшиеся в живых члены твоей стаи напали на лагерь Пагуриана. К несчастью для твоего Рода, все они были убиты в сражении. Правивший в то время Лорд-Барон постановил, что в обоих Родах погибло слишком много народа — действительно, считалось, что в Роду Тернака не осталось в живых ни одного мужчины, — и объявил о прекращении кровной вражды. Он присвоил половину земель Тернака, а другую даровал выжившим из Рода Пагуриана. Впрочем, — поспешно добавил я, — их мотивы были весьма убедительны. Большая часть их охотничьих псов, действительно, была отравлена, вместе с женой барона, и вина семейного отравителя из Рода Тернака была очевидна.

— Я помню свою стаю лишь по временам моей юности, — пробормотал Морфью. — Шестьдесят лет — немалый срок. Моя жизнь теперь полностью принадлежит Лормту. Здешний народ стал мне намного ближе, чем когда-либо были члены моей собственной стаи.