К. Миллс - Планета зимы

— Карн, что ты делаешь?

— Я хочу выйти наружу.

— Наружу? Наружу! Ты все так же в бессознательном состоянии!

— Это то, что мне надо сделать сейчас. Но я не дурак, Ник. Я собираюсь выйти через один из городских лифтов, а не через лифт, где одна из моих кузин может меня увидеть. Я не выйду из убежища и беру тебя с собой, по крайней мере, до лифта.

— Снаружи буря.

— Внутри тоже буря, Ник. Меня слишком долго не было здесь. Я научился нуждаться в свежем воздухе, настоящем солнце и открытом пространстве. Онтар больше не дом для меня. Даже если бы не было Харлана, я бы чувствовал себя в Онтаре как в тюрьме. Это часть ярости, Ник. Если я смогу освободиться от этой части, я смогу использовать свою ярость, вместо того, чтобы разрешить ей использовать меня, как она только что сделала. Я не могу позволить потерять сейчас контроль над собой. Сейчас, когда Ричард хочет поймать меня на серьезной ошибке.

Глаза Ника смотрели с сомнением. Карн заглянул в них:

— Верь мне, Ник, я много узнал о себе за последние пять лет. Тебе не придется стараться понять, что мне нужно. Просто пойдем со мной. Пожалуйста.

Ник выглядел очень колеблющимся, но он пошел за Карном через дверь, по ступеням в гараж и в машину. Карн повернул руль и поехал в Онтар.

Город спал в искусственном лунном свете. В первый раз в жизни Карн почувствовал раздражение от этого подобия лунного света.

Вместе дома Онтара казались более темными, улицы более узкими и извилистыми. На некоторых из самых узких улиц пешеходам, если таковые попадались в этот поздний час, приходилось прижиматься к дверным проемам, чтобы не быть сбитыми машиной. Казалось, воздух сгущается. Карн забыл запах Онтара, кислый, затхлый запах большого количества людей, наполняющих крохотные комнаты, фильтры которых редко прочищались. Силуэты домов неясно вырисовывались вокруг машины. Они выглядели темными и тяжелыми. Карн чувствовал себя стесненным, связанным, он был почти на грани паники. Повернув машину, он повел ее по живописной зеленой дорожке, которая вела к одному из запасных выходов из города. Его руки дрожали, улица поворачивала и петляла, сужалась и расширялась вновь и заканчивалась пустой площадкой. Карн соскочил со своего сиденья, пересек площадь и подошел к длинной вешалке для снаряжения около лифта, двери которого закрыл Ник. Их шаги отдавались эхом среди каменных стен.

Карн схватил защитную одежду и маску с вешалки:

— Охраняешь лифт, Ник?

Фон Шусс кивнул. Карн приблизился к поверхности, надевая на ходу одежду и маску. Он знал, что он должен делать, и размышлял, хватит ли у него на это сил. Лифт остановился. Карн уставился на тяжелые двери. Медленно подняв руку и нажав кнопку, он открыл двери лифта. Ветер и пронизывающий холод ворвались внутрь. Карн шагнул из лифта наружу и подошел к входу в убежище. Это был Старкер-4. Буря закрыла солнце, небо, ландшафт — все, что было видно из входа в убежище. Ледяной ветер носился в воздухе, опускаясь к замерзшей земле. Он налетал на Карна, увлекая его к горам. Он ухватился свободной рукой за край канавы на другой стороне убежища, чтобы сопротивляться настойчивым порывам. Ледяная крошка била ему в лицо. Мороз сковал маску, а края его одежды заледенели. Люди умирали на таком ветру. Дыхание здесь было невозможно. Карн прислушивался к свистящему ветру, поскрипыванию ледяных осколков и легкому шороху снега, заносимого в убежище. Он знал, что следующие пять месяцев будут похожи на эту бурю и пронизывающий ветер.

Карн позволил себе подумать о живописной зелени Болдера — деревья, травы, горы, поляны, купающиеся в солнечном свете и не подверженные снежным бурям. Он видел мягкие сугробы зимы, бледную зелень весны, переходящую в яркое мягкое лето, лето, которое медленно переходило в осень, поражающую многоцветием листьев. Он подумал о прогулках и играх с друзьями, в которых не было страха вероломства, флиртах с молодыми женщинами без душераздирающих истерик по поводу женитьбы, и более всего об Иджиле. Крупный, светловолосый, мощный Иджил, который был Карну даже ближе, чем Джерем. Джерем, который должен был бы быть Лхарром.

Карн переместился поглубже в убежище лифта, где он был недосягаем для пронизывающего ветра. Под защитой стен он снял маску и вдохнул холодный воздух. Он прихватил нос Карна, обжег легкие, но это был настоящий воздух, не из циркуляции. Водворив маску на место, Карн вернулся на край серого света и снега. Он ухватился обеими руками за край канавы. «Это был Болдер и моя свобода для жизни моего Дома, — сказал он себе. — Я испытал тепло и солнечный свет, радость и дружбу, и этот неприветливый мир. Я сделал свой выбор. Я должен сделать его достойным цены».

Он потерял чувство времени, когда стоял, смотря в ночь. Он остро ощущал, как далеко ему придется пойти, чтобы стать настоящим Лхарром. Он также понимал, что паралич Астена Харлана катастрофически сократил время, необходимое ему для обучения. В конце концов холод проник даже через защитный костюм, и Карн повернулся к буре спиной, отправившись через тонкий слой снега внутрь убежища к лифту.

Ник и Карн не говорили ничего по пути назад. Карн был занят своими мыслями, а у Ника хватило мудрости не перебивать его. Карн вылез во дворе Дома и попросил Ника поставить машину в гараж, а сам стал смотреть на окна детской. Их оконные рамы отбрасывали тени, а гипсовые цветы белели в темноте. Он остановился в коридоре перед Большим Залом, чтобы вдохнуть запах и почувствовать Онтар, затем он преодолел два лестничных пролета, ведущих в его комнату, распахнул дверь. Он стоял в дверном проеме и смотрел на фотографии и рисунки других миров. Они были его мечтой, его спасением все время, насколько он помнил. Когда у него ничего не вышло со встречей последователей Трева Халарека на арене, он проводил здесь часы наказания, мысленно посещая ветреные поляны Бета Сигма-3, Альтаирскую Морскую Академию Болдера и другие места других миров.

Он прошел несколько шагов, которые отделяли его от большого изображения Болдера и его двух крошечных лун. Карн подошел к нему и коснулся пальцами зеленовато-голубого лика планеты холодной, мирной. Затем рука его упала, и он отступил назад. Несколько минут он запоминал ее цвета, затем осторожно снял ее и другие картины и связал их в пачки.

6

На следующее утро Карн нес несколько маленьких существ и Вики в официальные комнаты Лхарра в конце зала. Он остановился перед дверью в зал, смотря в спальню, которая была почти такой же, какой он ее оставил. Через комнату была дверь в гостиную Ларги, а слева железная лестница вела в библиотеку. Большая деревянная кровать без каких бы то ни было украшений закрывалась в Халареке голубыми и зелеными занавесками. Кровать, строгого дизайна стол и ночной столик были единственной мебелью комнаты. Ничто больше не смягчало тяжесть серого камня. Карн собрался было идти в комнату своего отрочества. Вместо этого он повел плечами, отнес корзину с маленькими существами к постели и вызвал одного из слуг пятого уровня. Он велел принести из своей старой комнаты кожаное кресло и позвать портного, чтобы тот измерил его для пошива новой военной формы.