Анна Мичи - Шагни в Огонь. Искры (СИ)

Достал уже пялиться в учебник.

Мысли сменяли друг друга.

– Я тебя где-то видел, – неожиданно для себя вымолвил нинъе и тут же мысленно выругался: употребил форму обращения к равным, а надо было – к старшим.

Эльф, однако, не стал кочевряжиться.

– Да, – сказал он, снова всматриваясь в Тенки. – Мы видели тебя в канцелярии, когда ты только появился в школе.

В канцелярии... в тот день, когда он появился в школе...

– А! – воскликнул Тенки, вспоминая: четыре чёрных грача, заглядывавших внутрь комнаты через широкое прозрачное окно, разделявшее помещения. Четыре одинаковых башки, отличавшиеся разве что цветом волос. Хотя нет – был среди них парень со странными ушами, таких Тенки ни у кого не видел. – Там был ещё этот, короткоухий!

Парня с маленькими ушами, в отличие от обычных длинноухих рож, Тенки запомнил, сам даже не зная почему. Может, запомнился взгляд, которым одарил его короткоухий через стеклянный барьер канцелярского окна – смесь отвращения и любопытства, – может, именно эти короткие уши, формой близкие к равностороннему треугольнику, а не обычному вытянутому равнобедренному.

Не раз за эти полгода Тенки встречал короткоухого в коридорах школы – благо классы их располагались в одном, младшем, корпусе – и при встрече вежливо кланялся, получая в ответ высокомерный взгляд.

– Короткоухий! – повторил эльф, выкатывая глаза.

И начал сдавленно ржать. Склонившись над столом, неудержимо, заразительно, ни капли не заботясь о драгоценном авторитете. Разве что кулаком по столешнице не стучал.

Тенки чувствовал себя полным дураком.

– Ты очень забавный, Тенки Ли, – эльф наконец отсмеялся. – К слову, меня зовут Виллиэ.

Руки, конечно, он не протянул – всё-таки старший, не положено, но уже то, что эльф назвал своё имя, говорило о многом. Теперь Тенки имеет право называть его «Виллиэ-оодиэ» – по имени с суффиксом общепринятого обращения к старшим.

Только не хочется.

Подросток ограничился кивком, не стараясь быть особо вежливым.

– Ну тогда занимайся, Тенки Ли, – похоже, этот Виллиэ с удовольствием пробовал на вкус непривычное звукосочетание. – Ещё увидимся.

38 год Рейки, 4755 всеобщий год

Январь, Огненный город

– Как же мне надоело это ремесленничество! – мученически шептал Тардис.

Ацу молчал, хотя мнение соученика разделял безоговорочно. Уроки бытовой магии были хуже даже целительства или животноведения. Ходить по подсобным помещениям школы, разбираясь в хитросплетениях труб, кристаллов и магических паутин, пачкаясь сажей, протирая дырки на коленях, пытаться определить, какое заклинание наложено и что в нём пошло не так, – и практические занятия, и длинные нудные лекции с различными толкованиями технических чар и планами соединения кучи разрозненных элементов в единое целое – нет, это точно не относилось к любимым предметам Ацу.

Ну скажите, зачем боевому магу знать, как используется магия, скажем, в кондиционировании? Зачем ему разбираться в сантехнических подробностях? Ацу достаточно того, что летом в школе приятная прохлада, а зимой тепло, и туалеты, Огонь их выжги, работают, как должно. Это всё, что требуется боевому магу от технической магии.

Но преподаватели Королевской школы, похоже, это мнение не разделяли.

– Ох, – вздохнул Тардис, – скажите мне кто-нибудь, почему эта штука не хочет работать? Я не могу решить эту наиглупейшую задачу! У неё просто нет решения!

– Тише, Тардис, – бросил Сельви, – учитель услышит.

Тардис не смирился, картинно заламывая брови, но негодовать продолжил неслышным шёпотом.

Учитель Астеаки, важный мужчина средних лет, с коротко подстриженной узенькой бородкой – редкость среди элхе, – ходил между рядами, сурово поглядывая поверх опущенных над тетрадями голов. Учитель был скор на руку, а ученики младших курсов ещё не освобождались от возможности оказаться телесно наказанными, и бамбуковая палка, прислонённая к доске, иногда находила себе жертву.

Надо напомнить об этом Тардису: стоит учителю заметить выражение его лица, как не миновать тому пары ударов по плечам.

Впрочем, никто не рискнёт напомнить – особенно сейчас, когда Астеаки-илиэ стоит в двух шагах.

Может, Тардис ещё спохватится?..

***

– Послушай, Ацу, – небрежно позвал Виллиэ, когда ученики третьего младшего класса, разбившись на кучки, спускались по широкой лестнице главного корпуса в школьную столовую.

Тардис шёл впереди, ёжась и подёргивая плечами, и не переставая жаловался на вздорность учителя Астеаки, а благоразумный Сельви успокаивающе кивал, не забывая смотреть по сторонам, чтобы никто Тардисовых излияний ненароком не услышал – а то достанется всем, даже самым невинным.

– Почему ты не стараешься? С твоей интуицией ты бы щёлкал эти задачи, как фисташковые орешки. – Виллиэ внимательно на него взглянул.

Ацу почувствовал лёгкое раздражение. Зачем Виллиэ лезет не в свои дела?

– Да нет у меня никакой особой интуиции, – сухо ответил он. – Так же, как у всех.

– Я не сказал бы, – Виллиэ покачал головой. – Всё, что касается боевой магии или просто даже управления чистой энергией, тебе как на флейте гимн Огню сыграть.

– Преувеличиваешь.

– Прости, что интересуюсь твоими делами.

– Ничего. Но повторяю, ты преувеличиваешь.

– Пусть будет так.

Голос Тардиса разбил упавшее между ними молчание.

– Смотрите, вон тот нинъе! – от возбуждения чуть ли не пальцем тыча в сторону устроившихся в столовой первоклашек, воскликнул однокурсник. – Первый раз вижу его после каникул. Слушайте, вам не кажется, он как-то больше стал?

– Дети растут, – снисходительно сказал Виллиэ, – дети нинъе – тоже.

Светловолосый нинъеский крысёныш и впрямь будто подрос слегка за два месяца каникул. Он по-прежнему был ниже всех своих соучеников, но уже не настолько, чтобы это бросалось в глаза. Издали первый младший класс не составляло большого труда принять за однородную группу элхе.

Ацу поморщился.

– Кстати! – снова воскликнул Тардис: похоже, палка учителя Астеаки подарила ему массу энергии, молчать соученик просто не мог. – Этот нинъе же назвал тебя, Ацу, короткоухим!

Время остановилось.

Тардис побледнел, проклиная себя за болтливый язык, – на лице его был написан ужас. Сельви попятился, взглянув на Ацу. Виллиэ молчал.

– Что? – спросил Ацу, не слыша своего голоса.

И повернулся, ища глазами крысёныша.