Елена Федина - Королева воскресла!

Розы от моего дыхания очень быстро превратились в жалкий засохший веник. Такое уже было однажды.

— Я проклята Богом, — сказала я обмершей от испуга Гертруде, — даже цветы меня не выносят…

*****************************************************

**************************

В окне у Лесли тускло горел свет. Я осторожно поднялась к нему на чердак и постучала.

— Открыто, — как всегда крикнул он бодрым голосом.

Я его не видела сто лет! Я прижималась к нему и цеплялась за него руками, как утопающий за последнюю соломинку. Обними меня, Лесли! Как хочешь, как младшего брата, как собаку, как любую божью тварь! Только обними меня, только погладь меня и пожалей, только сними этот непосильный камень с моего сердца!

— Где ты был, Лесли? Где ты был так долго?

— О! Да тебе совсем плохо!

— Ну, где ты был?!

— Да везде… садись, успокойся… чай будешь?

Я сбивчиво и беспорядочно рассказала ему то, что узнала когда-то от Зариха, и то, какие сама из этого сделала выводы. Лесли слушал внимательно, не перебивал, только хмурился всё больше и подливал мне в чашку кипяток.

— А розы опять завяли, — закончила я, — как в тот раз. Странно, правда?

— Это он тебе прислал?

Я почувствовала, что краснею.

— Мне кажется, да. Кошелек-то его.

— Он тебя любит, значит, розы прислал настоящие, — спокойно рассуждал Лесли, — а это значит, дело в тебе, моя радость…

— Он меня не любит, — вставила я, но Лесли не собирался обсуждать эту тему, совсем ему неинтересную.

— Так, говоришь, ты была всему свидетелем?

— Конечно. Поэтому меня и хотели убить.

— Ты видела, как королева и герцогиня Юлиана поехали в Безмолвный монастырь и обменялись там своим обличием?

— Да. Иногда мне кажется, что я даже вспоминаю, как они сидели. Королева справа, а Юлиана слева. Уверяю тебя, так оно и было. Королева жива, у нее тело Юлианы, но она называет Зариха своим сыном и даже не скрывает этого!

— Все равно много непонятного, — сказал Лесли с сомнением.

— Что, например?

— Например, почему Юлиана, пусть даже в облике королевы, не сказала Зариху, где его бумаги?

— Она всё время чего-то боялась.

— Кого? Чего? Объясни мне, чем можно запугать человека, сидящего на троне, смертельно больного, которому жить осталось чуть больше года?

— Значит… она не за себя боялась.

— А за кого?

— Не знаю…

Я видела, как Лесли морщит лоб и сдавливает виски пальцами.

— А я, кажется, понял.

Я ждала, что он объяснит мне наконец, в чем дело, но он молчал.

— Лесли! — взмолилась я, — ну что ты меня мучаешь?

— Тебе лучше этого не знать, — сказал он мрачно.

— Как это?! — я даже вскочила от возмущения, — я тебе всё-всё рассказываю как на исповеди, а ты не хочешь мне сказать самое главное?! Лесли, скажи сейчас же, за кого она так боялась?

Он посмотрел мне в глаза.

— За меня.

— При чем тут ты? — неприятно удивилась я, чего мне совсем не хотелось, так это чтоб в такой истории был замешан Лесли.

Лесли был непохож на себя, так он был серьезен.

— Слушай по порядку… Так вот, прошлым летом меня вежливо пригласили в живописный особняк за городом. Я люблю приключения, и, конечно, пошел. Там меня встретила очень красивая, богато одетая женщина…

— Не герцогиня Юлиана случайно?

— Нет. К той меня приволокли силой. А эта меня пригласила.

— Нравишься же ты знатным дамам!

— Ты потом убедишься, что это не совсем так…

— И что дальше?

— Она спросила, нравится ли она мне, и не соглашусь ли я остаться с ней до утра.

— И ты, конечно, согласился!

— Конечно. Мы виделись потом еще раз пять. Потом она исчезла. Ты уже догадалась, что это была королева?

— Поздравляю, Лесли, — сказала я хмуро, — тебе тоже перепало от господской милости.

— Нет, — сказал он спокойно, — она просто меня любила.

— Да Зариха она любила!

— Я еще в состоянии отличить женщину, которая меня любит, от искательницы приключений. И не перебивай меня, Жано, я еще не всё сказал.

Я съежилась и слушала уже весьма недоверчиво.

— Когда ты мне рассказала про свою королеву, я понял, что меня это тоже касается, и решил сам во всем разобраться. Я не могу ее забыть до сих пор, если хочешь знать. Меня никто так не любил, как она.

— А ты?

— Опять ты меня перебиваешь?

— Всё, молчу…

— Ты спрашиваешь, где я был всё это время? Я был в Тимане, у твоей тетки. Так вот, я могу тебе со всей определенностью заявить, что ты никогда не была служанкой у герцогини Тиманской.

— Лесли!

— Твоя тетка сказала, что ее племянница даже близко не подходила к окрестностям родового замка. Вот так.

Он посмотрел на меня выразительно и замолчал.

— Не мучь меня, Лесли, что всё это значит?

— Это значит, что ты — Юлиана, герцогиня Тиманская и законная королева Лесовии.

— Не шути так, — прошептала я, — не шути так ради Бога!

— Мне не до шуток, детка. Вспомни, ты сама говорила, что вас там было трое: Мария-Виктория, Юлиана и прачка Жанет.

— Тогда зачем нужна была прачка?

— Как зачем? Ее же предстояло посадить на трон! Она должна была быть кроткой и покорной королевой, ничего не знающей и не умеющей. И полностью зависящей от Марии-Виктории. Насколько я понял, так оно и получилось. А Юлиану просто скинули с моста, чтобы не мешала. Но оборотни живучи! Правда, розы от их присутствия вянут, зато ни мороз их не берет, ни жара! Другой бы сто раз отдал концы на твоем месте, а ты жива… Прачка тоже прожила слишком долго, гораздо дольше, чем настоящая королева рассчитывала, потому и отравила ее, когда терпение лопнуло.

— Лесли, ты даже не представляешь, какие ужасы ты говоришь!

— Это еще не всё. Представь себе, что эта бедная, несчастная прачка однажды увидела тебя, как ей казалось, умершую, да еще в своем прежнем обличье! Она была добрая девушка, ей стало тебя жаль, она забрала тебя с собой и стала оберегать от Марии-Виктории, которая частенько наведывалась во дворец. По счастью, или по несчастью, ты потеряла память и стала совсем неопасной. Мария-Виктория просто плюнула на тебя и оставила в покое, а может, ей даже доставляло удовольствие видеть тебя в таком унижении.

— Да, наверно…

— Слава Богу, что она не видела тебя с Зарихом! Тогда бы от тебя и мокрого места не осталось. Впрочем, тут не Бога надо благодарить, а Зариха.

— Он уехал, — сказала я севшим голосом, — как его теперь отблагодаришь…

Чай остыл. Мы сидели за столом, опустив головы. Каждый думал о своем, и мысли были невеселые.

— Лесли, — сказала я потом, стискивая кулаки, — я хочу быть королевой.