Дмитрий Казаков - Герой высшего качества

— Шутка, не бери в голову. Итак, ты отклонился от предназначения, забил на миссию и пошарашил неведомо куда в поисках спокойной жизни. Если это произойдет, ты лишишься, во-первых, СУКА, то есть меня, а вместе со мной и возможности понимать местные языки и изъясняться на них. Или ты полагаешь, что эти парни, — он указал на дрыхнувших неподалеку Бешеного Соню и рахива, — разговаривают по-русски?

— Ну… э… — честно говоря, Егор над этим вообще не задумывался, он считал само собой разумеющимся, что герой, явившийся в фэнтезийный, населенный не только людьми мир, никогда не сталкивается с языковым барьером.

— Во-вторых, — продолжал советчик, — сгинет невидимая, но от этого не менее реальная геройская аура вокруг твоего тела, именуемая также хварной, и ты потеряешь защиту от местных болезней, к которым у тебя нет, да и не может быть иммунитета. Через неделю тебя свалит кровавый понос, а через две ты благополучно скончаешься от желтокрапчатой лихорадки.

И, в-третьих, даже если ты благодаря силе организма сумеешь уцелеть и неведомым образом выучишься разговаривать на одном из местных языков, ты все равно не сможешь жить в Нифигляндии. Чтобы устроиться тут, ты должен владеть каким-либо ремеслом, быть магом, воином, мастеровым или хотя бы крестьянином. Или ты умеешь пасти коров, тачать башмаки, ковать мечи?

— Ну, честно говоря, нет… — признался Егор.

— Тогда тебе останется одно — нищенствовать, — Аладдин улыбнулся тепло и ласково. — Хочешь? Бродить по дорогам, выпрашивать куски хлеба, драться с другими побирушками, не иметь никаких шансов на то, чтобы обзавестись друзьями, семьей и домом… Оно тебе надо?

Перспектива выглядела безрадостной, и Егор пожалел, что затеял этот разговор.

— Нет уж, лучше я попробую побыть героем, — сказал он. — Вдруг из этого что-нибудь выйдет?

— Я всегда знал, что капля мозгов в твоей черепушке есть, — заявил советчик и напоказ зевнул. — Еще вопросы?

— Пожалуй, нет.

— А я тогда посплю, — Аладдин впихнулся обратно в мешок и закрыл глаза.

Егору ничего не оставалось, как вернуться к костру — подкладывать в него ветки и сражаться с дремотой.

И в этой схватке он одержал победу — до самого утра не сомкнул глаз.

Но выполнить вчерашний план и выступить с первыми лучами солнца им не удалось, и виной всему стал Бешеный Соня. Чтобы разбудить его, понадобился почти час усилий и несколько заклинаний, причем последним Ганди-Ла поджег волосы на голове Махота.

Только тогда тот открыл глаза, принюхался и спросил:

— Что горит?

— Твоя башка! — воскликнул Егор.

— Как это? — великан потянул руки к макушке, а рахива бросил новое заклинание, и на этот раз успешно: над лагерем сгустилась тучка, и хлынул не просто дождь, а настоящий ливень.

Егор промок и замерз в одно мгновение.

— Надо же… — протянул Бешеный Соня, когда катаклизм сгинул без следа. — Я понял! Это от мыслей! Я слишком думаю. Много. Надо кого-нибудь дубиной. Иначе это повторится.

— Ничего, я полагаю, что в ближайшее время ты найдешь кого шандарахнуть своей деревяшкой, — оптимистично заявил рахива.

Потушенный Махот поднялся на ноги, и трое зашагали, а один полетел на восток, по полосе леса, зажатой между Мерцающими топями и горами.

Вскоре стало ясно, что валуны, рядом с которыми провели ночь, вовсе не являются чем-то исключительным в этих краях. Они попадались поодиночке и группами, покрытые мхом и бесстыдно голые, а кое-где торчали даже целые скалы.

— Немного осталось, — сказал Ганди-Ла, когда они миновали громадный утес, похожий на гигантское кресло. — Около двух лиг до дороги, ну а по ней до города вообще рукой подать.

Из этих двух лиг позади осталась одна, когда дорогу путешественникам преградил заяц. Он нагло выпрыгнул из-за раскидистой ели и уселся, поставив уши торчком. Мгновением позже к нему присоединился второй, здоровенный, толстый, с подпалинами.

— Это еще что? — Егор оглянулся на спутников. — Зайцы в этих местах всегда себя так ведут?

— Нет, я с таким ранее не сталкивался. Похоже, перед нами феномен, свойственный исключительно этой местности и связанный с высоким фоном свободной магической энергии, — желтые глаза рахива загорелись любопытством. — Нужно обязательно посмотреть на этих зверьков поближе.

— Верно. Изнутри, — согласился Бешеный Соня. — Зашибем одного — будет обед. Два — еще и ужин.

Последние слова зайцам, похоже, не понравились, поскольку они дружно скакнули на Махота. Тот не успел даже пикнуть, как одна мохнатая тушка врезалась ему в голову, вторая угодила в грудь. Великан нелепо взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, но это ему не удалось, и он шлепнулся на спину.

— Что… — Егор краем глаза заметил движение, и в следующий момент его ударили в плечо.

Он смог еще повернуться, и даже увидеть, что лес вокруг просто кишит ушастыми серыми зверьками. В следующий момент покатился по земле, ушибая поочередно локоть, спину, подбородок, бедро и коленку. А когда замер, то сообразил, что не может встать из-за образовавшейся на теле дополнительной тяжести.

Два зайца сидели у Егора на груди и скалились так, как вроде бы не положено добропорядочным травоядным животным. Еще несколько располагались на животе, и по два на каждую конечность прижимали руки и ноги, оставляя возможность шевелить только пальцами и языком.

Кинув опасливый взгляд в сторону, Егор обнаружил, что спутники находятся в таком же положении. Ганди-Ла, даже придавленный к земле агрессивными грызунами, сохранил удивленно-восторженный вид, а Бешеный Соня, на которого потребовалось очень много зайцев, вовсе исчез под мохнатыми тушками.

Аладдин кружил в вышине, и выражение лица у него было, как у грибника, встретившего в лесу инопланетян.

— Так-так-так, посмотрим, кто тут у нас? — произнес резкий женский голос, и все из-за той же ели выступила очень решительно выглядевшая барышня лет двадцати с небольшим, наряженная по-мужски — в штаны и кафтан.

Рыжая, коротко стриженная, она носила у бедра клинок, вроде бы короткий для меча, но откровенно длинный для ножа. Голубые глаза смотрели расчетливо и ехидно, на губах играла улыбка, которую можно было назвать какой угодно, но никак не милосердной.

— Ого, — барышня оглядела поверженную троицу, — три барана, забредших в темный лес?

— А я знаю тебя! — неожиданно заявил Ганди-Ла, и в голосе его прозвучало нечто вроде восхищения.

— Да ну? — барышня подбоченилась. — Моя слава велика и обильна, особенно в родной Белории, где мне даже присвоили титул из трех могучих рун, но я не думала, что обо мне слышали в этих местах.