Кристофер Банч - Далекие королевства

— А где ты ее взял?

— Отец подарил мне ее на мой первый день рождения. Тогда она еще не была сломана. Когда мне исполнилось шесть лет, он рассказал, откуда она взялась. Мать говорила, что статуэтка обошлась ему в трех военных коней, жеребцов, чьи родословные восходили к самому Лошадиному Богу.

— И твой отец сказал, что она — из Далеких Королевств? — догадался я.

— Да.

Я замолчал, вновь размышляя обо всех этих простонародных историях о таинственных восточных землях. О том, какие великие маги правят там и насколько сильны их заклинания. Об улицах, украшенных большими золотыми статуями. И вот пожалуйста, самое настоящее доказательство работы кудесника! Да какой-нибудь самый знаменитый воскреситель счел бы создание этой безделушки достижением всей своей жизни, какому нет равных.

— А позволь спросить, как же она сломалась?

— Сейчас не время для этой истории, — тихо сказал Янош.

Я не стал настаивать.

— Что ж, твое первое доказательство оказалось весомым, — сказал я, возвращая Яношу статуэтку. — Но чисто из упрямства я мог бы сказать: мало ли кудесников в мире. Не всех же мы знаем, особенно в не открытых нами землях. Да и в открытых наверняка есть еще могучие отшельники, живущие в лесах и на горах.

— Это так. Но я все же возражаю — нет кудесников такой мощи. Мои второй и третий аргументы не столь впечатляющи, и я не могу дать их тебе потрогать руками. Просто расскажу. Ты слышал, как меня называют ликантианином. Но я совсем не оттуда, хоть и прослужил там несколько лет. На самом же деле я происхожу из другой страны, из Валарои, что за Узким морем. Это страна высоких гор и узких долин. Мое родное местечко называется Кострома.

— Никогда не слышал, — признался я.

— Да и откуда тебе было услышать. — Он, мне показалось, собрался рассказать о родине более подробно, но передумал. — Недалеко от нашей семейной крепости проходил торговый путь. Купцы платили отцу пошлины, и наши солдаты охраняли их от разбойников. Заплатив пошлину, купцы устраивали базар. Это случалось раза два или три в год, и эти события были для нас столь же знаменательны, как день Сева. Иногда отец приглашал кого-нибудь из купцов в дом. От души угощал и привечал гостя. Но даже не столько из радушия, а потому, что в наших глухих местах только таким путем и можно было узнать, что происходит, в мире. Среди разных историй рассказывали и о Далеких Королевствах.

— Тут я тебя прерву, — сказал я. — Неужели ты так доверяешь россказням проезжих купцов? Да они, чтобы продать на два медяка дороже штуку ткани, будут клясться, что ее ткали сами боги.

— Тем не менее, — сказал Янош, — слушать их истории было в детстве самое интересное занятие. Правда никто из них не утверждал, что лично побывал в Далеких Королевствах или хотя бы добрался до их пограничных постов. Но все, кто побывал далеко на востоке, видели их товары. Предметы роскоши, которые, переходя из рук в руки, становились лишь красивее. Иногда они кое-что тайком показывали нам, и это кое-что стоило гораздо дороже, чем мог бы позволить себе отец с его скромными доходами: лютни, прикоснувшись к которым даже мальчик с конюшни становился настоящим трубадуром; платье, а то и просто шарф, который превращал простую деревенскую девку в ослепительную соблазнительницу. Были и другие штуки — наподобие моей статуэтки, но еще более удивительные. Такие чудеса, о каких мы и понятия не имели; и по сей день я нигде, ни в каких своих путешествиях не видел ничего похожего.

Я ничего не сказал. Пусть Янош думает, что это действительно аргумент. Но не для меня, сына известного торговца. Нам тоже доводилось видеть всякие штучки, поражающие до глубины души, пусть и не такие, как танцовщица Яноша. Но если кто-нибудь осмелился бы утверждать, что они произведены в Далеких Королевствах, то его бы грубо осмеяли. Поскольку было известно, что в уединенных местах обитают колдуны, владеющие очень сильной магией, то изготовление таких диковинок обычно приписывалось кому-нибудь из них. Хотя, вдруг подумал я, почему, собственно, надо ссылаться на каких-то отшельников, живущих в джунглях или в горах, не объясняя происхождение таких побрякушек из особой страны?

Я задал Яношу этот же самый вопрос.

— На это ответить просто, — сказал он. — Ведь если кто-то будет думать, что существует страна, более благодатная и более цивилизованная, то возникнет естественный вывод: а почему бы тогда не отправиться туда?

Я кивнул:

— Да. Отец не раз говорил мне, что как только я увижу другие страны, то перестану так уж безудержно восхищаться Ориссой. Правда, когда хвастаешься тем, что видел другие страны, это вызывает у недалеких простаков лишь негодование, пусть они и делают вид, что слушают тебя с благоговением. Что ж, капитан Серый Плащ, твой аргумент зазвучал теперь весомее, чем мне показалось поначалу. Каков же третий?

— Прежде чем я тебе его изложу, нам, наверное, следует пойти в трактир. Со смазкой в брюхо все легче проскакивает. А эта история как раз из тех, которую надо рассказывать, когда все немного выпили, а за окном бушует полночная вьюга.

— История с привидениями? Я их люблю, — сказал я.

— С привидениями? Не знаю. Назови их как хочешь. Но эта история приключилась со мной лично.

Мы отыскали уютный винный погребок с приветливой, улыбающейся хозяйкой, подающей прекрасное вино. Янош начал рассказывать:

— Это случилось тогда, когда наш предсказатель по внутренностям убитых животных наконец решил, что наступил долгожданный момент для принесения в жертву животного, выбранного из стада моего отца. Как правило, по этим кишкам ничего понять невозможно. Но иногда наш предсказатель предрекал ужасные вещи. И на этот раз он увидел, что надобно ввести, как говорится, комендантский час. То есть от сумерек до рассвета все женщины, мужчины и дети нашей долины должны находиться в домах. Стада должны быть оставлены без присмотра, и даже на наблюдательных вышках не должно быть часовых. И это на четыре ночи. Людям было приказано сидеть у очагов, плотно затворив ставни и задернув занавески. В эти часы иногда снаружи доносился какой-то грохот. Примерно такой, какой производит проезжающий по улице конный патруль. Кое-кто клялся, что даже слышал, как поскрипывала упряжь. Но на рассвете никто не мог отыскать следов подков. Вообще никаких следов.

— Мало ли что ночью не происходит на улице? — высказался я. — И что там гремит? Я и сам частенько в детстве лежал, не в состоянии заснуть, прислушиваясь, как по улице бродят демоны и кто-то топочет по крыше над моим балконом, только и поджидая, как бы наброситься на меня. Но я считал, что я не такой дурак, чтобы выходить наружу и смотреть, что там такое.