Александр Анисимов - Игры богов

— Я? — только и смог вымолвить Лумиан, в изумлении переводя взгляд со Старшего брата на настоятеля и обратно. Он, Лумиан, простой Черный Монах, — избранник самого Незабвенного? Это никак не укладывалось у него в голове.

Настоятель Гуарам не потрудился ответить монаху, а только взглянул на Лумиана, чуть склонив голову. В его взгляде монаху почудилась некоторая толика зависти и, кажется, раздражения. Лумиан мгновенно насторожился — он не любил, когда на него смотрят подобным образом, даже если смотрит сам отец-настоятель. Зависть он еще готов был простить. А вот раздражение во взгляде настоятеля Гуарама неприятно поразило его. Разумеется, Лумиан не стал выказывать охвативших его чувств, а лишь склонил голову, чтобы спрятать заблестевшие глаза.

— Брат Лумиан, — настойчиво произнес Гуарам. — Ты сегодня же должен отправиться вместе с остальными.

— Но как же? — недоуменно спросил монах, дотянувшись до ноги и погладив пальцами воспаленную широкую рану. Бедро тут же пронзила острая боль, от которой на глаза навернулись слезы, однако Лумиан нашел в себе силы сдержать рванувшийся наружу крик. Где-то в глубине души он подивился, что рана затянулась столь быстро, — ведь его нашли меньше суток назад, но поразмыслить над этим Лумиан не успел, поскольку полог, закрывающий дверной проем, откинулся и в келью шагнул Вилонд — второй из Старших братьев Ордена. Подойдя к настоятелю, он наклонился и что-то шепнул тому на ухо. Гуарам в ответ кивнул и, указав Старшим братьям на лежащего, произнес:

— Пора, отнесите его в Туманную залу и ожидайте меня там.

Братья, подхватив Лумиана на руки, поспешно шагнули за порог кельи. Монах отказывался что-либо понимать. Он никогда не слыхал о Туманной зале — в пещерах было не так уж и много места. Однако Лумиан промолчал, справедливо посчитав, что увидеть все самому будет гораздо надежнее.

Сначала его несли по коридору по направлению к главной пещере, где проходили богослужения и праздничные жертвоприношения Райгару. Пройдя под высоким сводом, братья оказались во внешней галерее, идущей вокруг пещеры. Здесь находились кельи отца настоятеля и Старших братьев.

Монахи пронесли Лумиана через галерею не замедляя шага, а затем свернули в один из проходов, которые лучами расходились во все стороны от главной пещеры. Пол был покрыт тонким слоем пыли, по которой змеилась цепочка следов. Брат Шатрад, выхватив из держателя вмурованного в стену чадящий факел, ни на миг не задерживаясь, двинулся по проходу, освещая путь. Лумиана теперь тащил только Вилонд, и, казалось, ему это совершенно не было в тягость.

Неожиданно впереди замаячила стена. В первый момент Лумиан подумал было, что Старшие братья ошиблись и понесли его не по тому коридору, но ни Шатрад, ни Вилонд даже не остановились, а все так же быстро продолжали идти к перегораживающей проход стене. А дальше произошло уж совсем странное. Шедший чуть впереди Шатрад вытянул вперед обе руки и бросил почти догоревший факел в стену. Не долетев до камня, факел ярко вспыхнул и… исчез. С пальцев Шатрада сорвались несколько белых молний и вонзились в гранит. Стена неярко засветилась, а затем раздалась в стороны, открыв широкий проход. Ход несколько раз раздваивался, но несущие Лумиана братья безошибочно выбирали верное направление — видно не впервой им тут было ходить.

«А ведь отец-настоятель так и не разъяснил до конца, что за Знака мы ждали», — подумал монах.

— Знак подал сам Райгар, чтобы возвестить о том, что Великие Змеи отправили послов за осколками Пламенеющего Шара, — буркнул Вилонд и снова замолчал, шумно выдохнув и поудобнее перехватив Лумиана. Эти слова Старшего брата поразили монаха даже больше, чем тайный коридор, скрытый за магической стеной. Выходит, Вилонд мысли читать умеет?

— Тебе-то какая разница? — буркнул Шатрад, даже не повернув головы. — Можешь не беспокоиться насчет этого, скоро ты овладеешь не одним подобным умением.

Проход как-то сразу оборвался, и перед братьями возникло огромное помещение, заполненное клубящимся розовым туманом.

Лумиан тотчас же догадался, что это и есть та самая Туманная зала, о которой говорил Гуарам, хотя вокруг не было видно совершенно ничего, так что определить истинный размер помещения было весьма затруднительно. Старшие братья безбоязненно шагнули в туман — и все вокруг исчезло. Лумиан не мог разглядеть даже самого себя. Со всех сторон полилась ненавязчивая, но ритмичная музыка, будто кто-то веником из тонких прутьев бил в барабан и играл на свирели.

Лумиан притих. Все происходящее с ним с момента прихода в залу он воспринимал как-то отрывочно, цельная картина никак не желала вырисовываться. Лумиан помнил, как его несли сквозь туман, а в следующую секунду он ощутил под своей спиной ровную теплую каменную поверхность. Руки и ноги его развели в разные стороны и сковали тяжелыми цепями так, что монах, даже извернувшись, не смог бы вырваться. На миг на Лумиана накатил страх, но быстро исчез, сменившись странным безразличием. Все же он принялся кончиками пальцев ощупывать камень, к которому его столь сноровисто приковали. Плита казалась гладкой, но монах почти тут же определил, что камень покрывали неглубокие бороздки и ямки. Письмена. Некоторые иероглифы он смог различить на ощупь. Наиболее часто встречался иероглиф, обозначающий бога. Потом Лумиан опознал символы Дороги и Силы, а также иероглиф Великого Предназначения, смысла которого доподлинно не знал уже никто, кроме разве самих богов. Монах попытался связать их воедино, но четкой картины не получалось. Бог, Дорога, Сила, Предназначение…

Поразмышлять еще Лумиан не успел, поскольку музыка неожиданно смолкла, и тут же послышался голос отца Гуарама:

— Твой час пришел, брат Лумиан. Сегодня жизнь твоя изменится и душой ты целиком и полностью примешь Незабвенного, отдав ему себя без остатка. Райгар даст тебе часть своей силы, чтобы ты мог верно служить ему и исполнить то, для чего предназначен. Прими Незабвенного, позволь ему войти в тебя, и ты увидишь, как может быть прекрасен мир, когда в нем есть только Райгар.

Навалилась тишина, и Лумиан сквозь мгновенно поредевший туман разглядел смутные силуэты пяти колонн, стоящих вокруг каменной плиты, на которой он возлежал. Каждую колонну венчало что-то весьма схожее с парой шипастых крыльев, точнее рассмотреть Лумиан не смог — мешал не до конца разошедшийся туман. А потом вдруг колонны начали вращаться, описывая вокруг плиты широкий круг… Или же это стала крутиться сама плита вместе с лежащим на ней монахом? На это Лумиану ответить было довольно трудно. Тело само понимает, движется оно или стоит на месте, но сейчас Лумиану мешало какое-то незнакомое чувство, раньше ни разу им не испытанное. Сверху вновь полился голос отца настоятеля, но теперь в его речи слышались непривычные интонации. Да и говорил Гуарам на одном из древних языков, распространенных когда-то на юге Империи, еще до сошествия Великих Змеев в поднебесный мир.