Тата Орлова - Анастасия. Дело для нежной барышни

Соул был вынужден подтвердить мое откровенное вранье, что ему очень не понравилось.

А что делать…. Пугать ее сильнее, чем она уже была напугана, точно не стоило.

— Над нами будет смеяться весь департамент, — зло взбрыкнула я. — Попытка ограбления….

— С позволения Елизаветы Николаевны, — перебил меня Сэм, — я поживу пока здесь. Вы ведь не будете против? — обратился он к матушке.

Про "против" сказать сложно, но довольна она не была. Выбор из двух зол. Мой характер она знала: нет — значит, нет. А Джакс, хоть и сын человека, к которому матушка не питала особо приятных чувств, но все-таки проверенный. Уже почти свой.

— Я буду благодарна тебе, Самюэль, — тем не менее, с искренней улыбкой ответила она. Перевела взгляд на меня: — Я пришлю тебе служанку. Пока Лала не поправится, присмотрит за всем.

Я — вздохнула, у Соула дернулись уголки губ. Судя по всему, о девушках, что служили у госпожи Волконской, он знал не меньше меня. Тут никакой охраны не нужно…. Одно слово — волкодавы.

— Хорошо, матушка, — смиренно произнесла я, радуясь, что все закончилось не с теми последствиями, которых я опасалась.

Несмотря на мою категоричность, она вполне могла найти веские аргументы и все-таки настоять на том, чтобы я на какое-то время переехала к ней. И я бы согласилась…. Скрепя зубами, но понимая, что на такую жертву во благо ее спокойствия вполне готова.

Матушка хотела еще что-то добавить — я видела это по глазам, но лишь попрощалась и пошла к выходу из гостиной.

— Час ночи, — посмотрев на циферблат настенных часов, многозначительно протянула я, как только Елизавета Николаевна покинула комнату. — Не пора ли нам всем….

Продолжать, говоря, что эксперты свою работу уже практически закончили, я не стала. Они и так это знали.

— Утром договорим, — недовольно проворчал Соул, повторяя путь матушки. — В девять у меня. Оба!

— То есть я и ты, — уточнил его слова Маркони, проходя мимо. Почти догнав Фариха остановился, обернулся: — Выпей теплого вина и ложись.

— Как скажешь! — улыбнулась я. — И предупреди там, кто будет уходить последний, пусть закроет за собой дверь.

Ответа не последовало, да я и не ждала. Проверить замкнут или нет защитный контур, могла и сама.

— Где и что находится, разберешься, — сладко зевнув, бросила я, направляясь к скрытой за тяжелыми шторами двери. — Завтрак в восемь двадцать. Много чего не обещаю, но голодными на службу не пойдем.

— Ты никогда не рассказывала о своем детстве. — Вопрос Сэма стал для меня полной неожиданностью.

— А что рассказывать? — вздохнула я. — Детство, как детство.

— А лихорадка… это — та, черная?

— Нет, — мне пришлось все-таки повернуться. — Магическая. Первая инициация.

— Потому и потеряла память?

— Уверен, что хочешь знать? — испытующе посмотрела я на него.

Он улыбнулся… получилось грустно, и кивнул.

Вот тебе и поспали….

— Тогда отправляйся за вином и бокалами, — приказала я, возвращаясь в кресло. — И найди что-нибудь закусить.

Вернулся Сэм подозрительно быстро. Только вышел и… зашел. Поставил поднос на столик, посмотрел на меня….

— Матушка? — сглотнула я смешок. Вид у моего следователя был… ошарашенный.

— Страшная женщина! — шепотом ответил он, сделав огромные глаза. — Не знаю, о чем они говорят — выставили купол, но Маркони с Соулом выглядят на ее фоне стажерами.

— Это она умеет, — улыбнулась я. Потом добавила: — А на твоем месте я бы не сильно радовалась. Отыгрываться завтра они будут на нас с тобой.

— А я тут причем? — мгновенно растерял весь свой пыл Сэм.

— Присутствовал, — объяснила я ему тонкости внутренней политики. — Был, так сказать, свидетелем.

— Ничего не видел! — довольно убедительно произнес он. — Совершенно ничего!

— Наливай, давай, — злорадно усмехнулась я, намекая, что при этом раскладе все признаки преступления налицо.

Прежде чем выполнить просьбу, Сэм продолжил начатую Маркони перестановку. Передвинул столик, поставив его сбоку от кресла. Для себя выбрал стул, развернув его спинкой ко мне…. Нравилось ему сидеть именно так.

Закончив, осмотрел свое творение. Судя по тому, что взялся за бутылку, остался доволен.

— Ты не молчи, не молчи, — поторопил он меня. Оценил игру вина в бокале, подал. Губы еще улыбались, но в глазах уже просвечивало что-то… дружеское.

Наверное, он был прав. Усталость — усталостью, но ложиться спать в таком состоянии невозможно.

— Ты был тогда в Марикарде или….

— Или… — понял он меня. Взял свой бокал, приподнял: — Чтобы это была самая большая наша проблема.

— За скорейшее возвращение Лалы, — согласилась я с ним.

Сэм сделал глоток, замер, словно наслаждаясь послевкусием…

— К тому времени я уже год, как значился младшим кадетом гвардейского корпуса. Как только прибыл вестник с известием о черной лихорадке, крепость была закрыта. Три месяца никаких контактов.

— Я столько же пролежала без памяти, — поерзала в кресле, устраиваясь удобнее. Переодеться мне так и не удалось. — Все, что со мной происходило, знаю только из рассказов. Елизаветы Николаевны, да воспитательниц.

— И совсем ничего? Даже смутных образов? — не поверил Сэм.

— Ничего, — подтвердила я. Отпила, перевела взгляд на огонек свечи. Тот встрепенулся, реагируя на мое внимание, но тут же затих, продолжая свой медленный танец. — Матушка говорила, что Марикард был готов к приходу чернухи. Амулеты, лекарственные смеси…. Умерших было немного, из тех, что совсем бедняки. А вот искореженных болезнью — да. Магические средства защищали полностью и излечивали без следа, а вот лекари со своими снадобьями с ней полностью не справлялись.

— Я этим как-то раньше и не интересовался, — Сэм устроился на стуле. — Ну, была и была….

Я не стала объяснять, что заниматься прошлым меня заставила нужда. Хотела знать…. Нет, не почему они меня оставили — это я и так знала, кем были.

— Матушка о своих подопечных позаботилась сразу, как стало понятно, насколько все серьезно. Монеты на нас она никогда не жалела.

Продолжить мне Сэм не дал, приподнял руку, останавливая:

— И много вас таких было?

— Это уже воспитательница рассказывала, — улыбнулась я, радуясь проницательности Сэма. Вот что значит, следователь! — Четыре девочки и пятеро мальчиков. Но реальных подкидышей оказалось только двое, у остальных нашлись родственники в ремесленном квартале.

— И что с ними стало? — Сэм даже подался вперед.

— А ты как думаешь? — вопросительно посмотрела я на него.

— Елизавета Николаевна выгнать не могла, — уверенно ответил он.