Диана Джонс - Дом ста дорог

— Опять она, — девочка изобразила отчаянье. — Бродяжка, прочь отсюда!

Питер понял намёк и скрылся прежде, чем тётушка Семпрония успела обернуться и заметить его. Миссис Бейкер забеспокоилась ещё больше.

— Не переживай, Вероника, — произнесла тётушка Семпрония. — Я согласна, что собаки — грязные, вонючие и очень шумные животные, но они прекрасно охраняют дом. Нужно радоваться, что у Чармейн есть такая защитница.

— Думаю, ты права, — неуверенно согласилась миссис Бейкер. — Но… разве ты не заверяла меня, что твой двоюродный дедушка Уильям защитил дом… ну… своим волшебным мастерством?

— Да, да, так и есть, — жарко подтвердила Чармейн. — У дома двойная защита!

— Конечно, дом защищён, — кивнула тётушка Семпрония. — Ни один незваный гость не сможет преодолеть барьер.

Словно в доказательство обратного, рядом с тележкой неожиданно возник кобольд.

— А ну, внимание сюда! — настойчивым тоном обратился он, такой маленький и синий.

Миссис Бейкер вскрикнула и расплескала кофе. Тётушка Семпрония подобрала юбки и с великим достоинством отодвинулась от кобольда. Тот, в свою очередь, озадаченно уставился на дам, а потом посмотрел на Чармейн. Девочка тут же заметила, что это не Ролло: его нос был куда мясистей, одежда соткана из дорогой синей ткани, а сам он, видимо, привык отдавать приказы.

— Ты важная шишка среди кобольдов? — спросила его девочка.

— Можно и так сказать, — чуть растерянно проговорил кобольд. — В этих краях я главный и зовут меня Тимминз. Я глава здешнего клана. Мы сильно обеспокоены, а нам тут говорят, что волшебника нет дома, или же он не хочет нас принять, или…

Чармейн видела, что он начал сам себя накручивать и быстро вставила:

— Его тут нет, это правда. Эльфы забрали его, чтобы вылечить. А я присматриваю за домом в его отсутствие.

Кобольд всматривался в её лицо своими глазками-бусинками.

— Ты говоришь правду? — произнёс он.

«Похоже, меня весь день собираются обвинять во лжи,» — сердито подумала Чармейн.

— Чистейшая правда, — подтвердила тётушка Семпрония. — Уильяма Норланда на данный момент нет дома. Так что не мог бы ты покинуть комнату, дорогой мой кобольд. Ты пугаешь бедную миссис Бейкер.

Кобольд пристально посмотрел сначала на тётушку, а потом на миссис Бейкер.

— Тогда, думаю, у нас нет никакой возможности разрешить конфликт, и не будет!

Он исчез так же неожиданно и незаметно, как и появился.

— Высшие силы! — выдохнула миссис Бейкер, хватаясь за сердце. — Такой маленький! Такой синий! Как он проник сюда? Не позволяй ему пробегать под юбкой, Чармейн!

— Всего лишь кобольд, — успокаивала её тётушка Семпрония. — Ну, Вероника, возьми же себя в руки. Кобольды не интересуются людьми, поэтому я даже теряюсь в догадках, что они тут делают. Полагаю, двоюродный дедушка Уильям заключил с ними какую-то сделку. С волшебников станется.

— А я пролила кофе… — захныкала миссис Бейкер, промокая пятно на юбке.

Чармейн взяла чашечку и налила матери ещё кофе.

— Мама, съешь пирожное, — успокаивающе произнесла она, протягивая тарелку. — Двоюродный дедушка Уильям нанял кобольда ухаживать за садом, и тот очень сердился, когда я столкнулась с ним…

— Но мы же не в саду, а в гостиной комнате. Что же он здесь забыл? — настойчиво вопрошала миссис Бейкер.

Чармейн только вздохнула, отчаявшись объяснить матери происходящее. «Она не глупая, — думала про себя девочка, — она просто не хочет взглянуть на вещи по-другому.»

— Я говорила про другого кобольда, — спокойно пояснила она.

Кухонная дверь отворилась, и в комнату просеменила Бродяжка, крохотная, как и прежде. Она оказалась куда меньше кобольда и очень деликатно преподнесла себя. Она непринуждённо прочапала к Чармейн и, принюхиваясь, подняла нос к тарелке с пирожным.

— Бродяжка, — посмотрела на неё девочка, — мне и так страшно подумать, сколько всего ты съела на завтрак.

— Это и есть сторожевая собака? — произнесла миссис Бейкер дрожащим голосом.

— Если так, — заметила тётушка Семпрония, — то лучше всего она защитит от мышей. Сколько, ты сказала, она съела на завтрак?

— Пятьдесят мисок, — не подумав, брякнула девочка.

— Пятьдесят! — воскликнула её мама.

— Ну, я, конечно, сильно преувеличила, — начала оправдываться Чармейн.

Бродяжка, заметив, что всё внимание принадлежит ей одной, присела на задние лапки, прижав передние к подбородку, и состроила жалостливые просящие глаза. Эффект был просто чарующий. «Клянусь, она даже специально роняет одно лохматое ушко,» — решила девочка.

— Ах, смотрите, кто это тут у нас такой хорошенький, — с умилением затараторила миссис Бейкер. — Маленькая миленькая собаконька! Хочешь кушать, лохматик?

Она протянула Бродяжке остаток своего пирожного. Собачка аккуратно взяла его, проглотила и продолжила выпрашивать ещё проникновенней. Миссис Бейкер отдала ей целое пирожное с тарелки.

— Я сильно разочарована, — обратилась Чармейн к Бродяжке.

Тётушка Семпрония тоже угостила собаку пирожным, а потом повернулась к девочке:

— Признаюсь, что с такой великолепной сторожевой собакой, тебе нечего бояться, разве что, голода.

— Она очень грозно лает, — заметила Чармейн. «И не надо сарказма, тётушка Семпрония. Я прекрасно знаю, что она не сторожевая собака.» Но как только эта мысль промелькнула в её голове, тут же пришло осознание противоположного: Бродяжка как раз сейчас и защищала её. Собачка полностью завладела вниманием матери, заставив забыть про кобольда, про кухню и прочие опасности, ради её спасения Бродяжка приняла прежние размеры. Благодарность захлестнула Чармейн с головой, и она тоже протянула собаке пирожное. Бродяжка поблагодарила девочку, ткнувшись носом в её ладонь, а затем снова обратила мордочку к миссис Бейкер.

— Просто очаровашка! — вздохнула миссис Бейкер и угостила Бродяжку пятым пирожным.

«Она точно лопнет,» — проносилось в мыслях Чармейн. Но как бы то ни было, благодаря Бродяжке всё оставшееся время визита протекло безмятежно. Только перед самым уходом, когда дамы стояли у порога, миссис Бейкер вдруг всплеснула руками:

— Ой, совсем забыла! Тебе пришло письмо, дорогая.

Она подала дочери увесистый конверт, запечатанный красным воском. На обратной стороне слегка неровным, но изящным почерком было написано «госпоже Чармейн Бейкер».

Чармейн взглянула на письмо — сердце её бешено заколотилось, будто в груди забили молотом по наковальне, а перед глазами всё поплыло. Дрожащими руками она приняла конверт — сам король ответил ей. Девочка узнала его почерк: точно такой же, как в письме к двоюродному дедушке Уильяму.