Ник Перумов - Дочь некроманта

Второй раз обитатели Тупика услышали его голос — второй раз за все два года его жизни в этих краях.

— Ну, чего вылупились? — он крутанул свое странное оружие над головой, и сталь загудела, рассеивая воздух. Никто из собравшихся не смог различить движения — только стремительный взблеск и шипение. — Думаете, за спиной Звияра и мостовских отсидитесь? Ничего подобного. Поури одной деревней не удовольствуются. Выжгут всю округу. И пока последнего из них не прибьем, бой не кончится. Так что встали все и пошли!

Как ни странно, простые эти слова подействовали. Мужики перестали горланить, препираться и как-то на удивление быстро все решили: кому уходить с бабами и ребятишками в лес, кому прикрывать их отход, кому оставаться в деревне и тому подобное. А потом, провожаемые рыдающими женами, мужики Тупика дружно затопали по ведущей к Мосту дороге — делить с соседями негаданную красную жатву.

Сотник Звияр прочно сидел в седле, уперев левую руку в бок, всем видом своим являя монумент Уверенности и Непреклонности, хотя на самом деле на душе у сотника кошки не то что скребли, а, пожалуй, дружно пилили в целую тысячу лап. Немногие из его сотни имели дело с поури, и эти немногие сейчас или мрачно молчали, или исступленно молились, или отчаянно ругались. Остальные дружинники смотрели на них с некоторым недоумением — хотя страшные истории о карликах слышали все, верили в них мало — до первой собственной с ними встречи, которая зачастую оказывалась и последней.

Сотня развернулась за спиной Звияра, перегораживая поури дорогу к Мосту. Далеко протянувшийся степной язык касался здесь круга полей, словно громадный зеленый зверь и впрямь лизал лакомый кусок. Протолкнувшись через лесные узкости, травяное море широко разливалось окрест, на западе доходя до Говоруньи, а на востоке упираясь в уже непроходимые чащобы предгорий. Конечно, лучше всего было б встретить врага подальше от деревни, на степной дороге, — но весть пришла слишком поздно. Набегов поури эти края еще ни разу не видели, последнее время с воинственными карликами держался какой-никакой, но мир — чего же, спрашивается, сотнику Звияру бояться набега с юго-восточной стороны?..

Все всадники взяли луки и по три полных колчана стрел. Сегодня не до молодецких сшибок, не до копейных забав, предстоит тяжелая работа — не подпуская поури слишком близко, выбивать и выбивать стрелами их ряды, не допустить до Моста, при этом не теряя своих, — поури раз в двадцать-тридцать больше, они просто сомнут и затопчут сотню, только дай им дорваться до рукопашной.

Сейчас княжеская дружина просто стояла, растянувшись длинной и редкой цепью. Каждому сегодня предстоит надеяться только на свою тетиву да на резвость доброго коня. Если конь плох, устанет, выдохнется — считай себя покойником. Поури стащат с седла и разорвут на кусочки.

— Идут, сударь сотник, — негромко сказали позади него. — Мужики подходят. Кажись, из Тупика. И еще кто-то с ними.

Звияр обернулся. Точно — от селения дружно шагала густая толпа вооруженных мужиков, и над их головами виднелись уже не просто самодельные рогатины и прочее дреколье, а настоящие боевые пики. Сотник вспомнил — по весне, после зимнего набега гоблинов, многие меняли добычу белотропа на доброе железо, вместо бабьих обновок или иного, полезного в дому.

Не зря, как оказалось, тратились.

Сотник решил было нахмурить брови, но, увидав во главе мужичьего ополчения того самого воина в доспехах (и внезапно, впервые за два года вспомнив, как рубил этот воин огров и абраков), тотчас же передумал.

— Отводи своих, сотник, — не тратя времени на приветствия, походя бросил ему воин. — Поури прут, как весенний паводок, стрелами ты их не остановишь.

— А чем же тогда? — неожиданно вырвалось у Звияра. Голос бравого сотника звучал, скажем прямо, более чем жалко.

— Отходи за заставу, — приказал воин. — Собери сотню в кулак, дождись, когда поури все втянутся в бой и покажут вам спину. Тогда ударишь. Все понял? Когда покажут спину, не раньше!

Звияр торопливо закивал, словно зеленый новобранец перед седобородым десятником. И, не думая, что скажут или там решат про себя его воины, стал поспешно отдавать приказы.

Сотня конных двинулась прочь, оттягиваясь к видневшимся неподалеку деревенским домам; воин проводил их взглядом и повернулся к своим ополченцам:

— Не растягиваться! Стоять дружно, ряды сбить! Щиты вперед! Лучникам — во второй ряд! Все делать, только когда я скажу! Кто ослушается — найду и взыщу аж в посмертии.

Последние слова он произнес вроде бы без всякого выражения, но отчего-то никто из мужиков ни на миг не усомнился в том, что это свое обещание он сдержит — как, впрочем, и любое иное.

Ополченцы — а тут собрались люди и из Тупика, и из Моста, и жители дальних хуторов, навроде Косьмы-углежога, — послушно сбились все вместе. Появились широкие, наспех сколоченные из горбыля деревянные щиты — прикрыться от лучников.

Молодой воин остался стоять впереди, перед строем, небрежно отведя в сторону правую руку со странным двухклинковым мечом — никто из поселян и понятия не имел, как называется это оружие.

Ждать ополчению пришлось очень недолго.

Длинные, оттянувшиеся далеко в стороны шеренги поури как-то все разом, дружно стали выныривать из-под лесного занавеса. Карлики избрали для боя рассыпной строй; многие несли небольшие луки или арбалеты. Впрочем, большой угрозы их стрелки пока не представляли — далеко, ополчение стоит на возвышенности, к тому же людские луки пошлют длинные стрелы куда дальше, чем самые хитроумные устройства поури.

Мужики оцепенело смотрели на приближающегося врага. Невелики ростом поури, но от их славы мороз проберет по коже даже самого неустрашимого воителя.

Сто воинов Звияра. Сотни три с половиной жителей Моста и Тупика. Против самое меньшее трех тысяч карликов, каждый из которых в бою более чем превосходит человека. Конечно, стой ополчение на высоких каменных стенах, тогда да — лучники проредили бы шеренги атакующих задолго до того, как они успели бы приставить лестницы, но тут деревянный частокол стал бы просто ловушкой. Поури он надолго бы не задержал.

Молодой воин по-прежнему стоял перед строем, небрежно опустив оружие и, казалось, даже не смотрел в сторону близящегося врага. Не похоже было, что предстоящее сражение хоть сколько-нибудь волновало его — или он и в самом деле был так неколебимо уверен в том, что сам, своими руками перебьет всех до единого карликов?

Поури перешли с шага на бег — обычный их прием, как можно скорее сшибиться с врагом врукопашную, пока его луки не нанесли слишком большие потери.