Александр Башибузук - Хроники Горана. Прознатчик

По тому, как осеклись мать и дочь, я понял, что действительно рано. И понял еще одну вещь — найти свое место среди этих людей будет очень трудно.

— Спасибо, матушка Хроня, за стол; благодарствую, дядя Крон, — я встал и поклонился. — Но мне пора еще урок выполнить.

— И то дело, — кивнул мне кузнец. — Сходи прогуляйся, а потом сюда. Ночевать у нас будешь. А доспех твой я к завтрему слажу, тока вечерком мне подмогнешь. Готовые подклады есть, так что все ладно будет…

От общения с семьей Крона стало как-то теплее, Ольград уже не казался чужим, а люди на улице, окидывающие меня жалостливыми, а порой презрительными взглядами, вызвали симпатию. Я даже попытался их оправдать за такое отношение к Гору. Ославы — нация воинов, практикующая культ силы и мужества и презирающая слабость. Так какого отношения стоит ожидать никчемному дурачку? Хорошо, что не убили еще в младенчестве. А сейчас? А сейчас я попробую…

Травница Власта, которой предназначалась посылка Малы, как будто знала, что я уже в поселке, и встретила меня на улице. Маленькая, сухонькая старушка, ничем не отличающаяся от своих ровесниц, окинула меня внимательным взглядом, молча забрала сверток и ушла.

— Ну вот, урок выполнен. Можно возвращаться к Крону. Хотя… — я приметил, что люди тянутся к гавани и решил тоже туда прогуляться. Интересно же…

Гавань как гавань. Несколько каменных причалов, с десяток больших гребных судов на стапелях. Множество рыбацких суденышек. Остро пахнет морем и рыбой. Ославы ходят на промысел и зимой, так как теплое течение не позволяет замерзать Океану вплоть до самого материка….

— Вернулись…

— Вавула Краснобай, в первый раз сам дружину водил…

— Полоняников-то, страсть как много…

— Любят его Старшие…

— Ты гля, гля… румийцев прихватили…

Народ, оживленно гомоня, увлек меня к причалам. У одного из них стояли два больших струга — так называют свои суда ославы. Длинные, по пятьдесят весел с каждого борта, посередине высокая мачта с косым парусом, на носовой балке искусно вырезана Удрина, богиня моря. Корабли очень похожи на драккары… знать бы еще, что значит это слово.

С одного корабля нескончаемой цепочкой сносили тюки с хабаром, а со второго сходили на берег скованные в ряд пленницы и пленники. Неожиданно смуглые, почти черные на фоне ославов.

Да, уже знаю, здесь это вполне обычное дело. Кто-то из пленников отправится в шахты на Островах, остальных продадут на специальных рынках, куда приходят со своими караванами купцы-саидиты, промышляющие скупкой рабов. Для ославов все просто: не сумел защитить свою жизнь, не смог убить себя, отдавай ее на милость другому.

Тут же, неподалеку от причалов, спешно накрывали столы для ватажников, вернувшихся из похода. Впрочем, они, в том числе и девушки, не дожидаясь угощения, вовсю хлебали ковшами из открытых бочек.

— Все сюда! — вдруг заорал один из них — огромный медведеобразный великан со спутанной гривой волос, в одних штанах и нательной рубашке. — Пей ославы, пей до дна! Я, Ждан Каменный Кулак, всех угощаю! Добрый хабар — все прогуляю…

— Я Вышенега Злая Тетива! — одна из девушек вскочила на бочку и вздернула к небу сжатый кулак. — Это мой второй поход! Вот этой рукой я отправила в Темные Пределы восемь грязных румийцев!

— Я Млава Рудая Коса! — рядом с ней встала еще одна девушка. — Это мой первый поход. Согласно обычаю, отдаю половину хабара на нужды детинца!

— Вран…

— Купава…

— Отрад…

— Олга…

Дружинники вставали рядом друг с другом и, выкрикнув свою речь, брались за руки. Наконец, вперед вышла уже немолодая, мощная телом воительница, с пушистым черным хвостом на навершии шлема. Она тащила за волосы совсем юного смуглого паренька.

— Родовичи!!! — Женщина подняла руку, призывая всех замолчать. — Я Искра Черный Хвост, это мой пятнадцатый поход! — Она как пушинку вздернула цепь, подтянув вверх судорожно захрипевшего пленника. — И мой последний поход! Я хочу в честь сего подарить вам, родовичи, кровь моего последнего пленника… — Кинжал вылетел из ножен и с хрустом перерезал горло мальчишке.

— Хвала!!! Любо!!! Хвала!!! — над водой полетел свирепый рев, многократно отражаясь от скал и пугая стайки чаек и бакланов.

Не знаю чем, но зрелище мне не понравилось. Нет, раба не жалко: ведь все в твоих руках, не хочешь рабства — возьми и убей себя. Просто стало как-то неприятно. Уже собрался потихоньку выбираться из толпы, как…

— С дороги, мразь… — чья-то ладонь смачно влепилась мне в лицо.

Ничего не успел подумать, даже не успел оскорбиться, но моя рука уже перехватила молодого крепыша в богатом доспехе, без шлема и в роскошном меховом плаще. Все случилось само по себе, будто меня кто-то подтолкнул.

— Повтори…

— Да как ты смеешь?! — лицо парня исказилось в ярости, а рука потянулась к длинному ножу на поясе. — Я Вавула…

Мозги подали четкую команду телу, кулак описал дугу и с тупым стуком врезался в прикрытый только волнистыми светлыми локонами висок Вавулы. Парень охнул и медленно осел на раскисший снег.

Вокруг мгновенно воцарилась мертвая тишина. Народ расступился и молча смотрел на меня.

— Гор заговорил… — недоуменно сказал кто-то в толпе.

— Горан заговорил… — подхватил другой голос.

— Да как это может быть?.. — ахнуло сразу несколько человек.

— Этот трус ударил… — голоса были наполнены растерянностью.

Из толпы вышел высокий старик с очень длинной белой бородой, заплетенной во множество косиц. Присел возле неподвижно лежащего Вавулы и провел над ним ладонью. Немного помедлил и сухо сказал, как отрезал:

— Он его убил.

— Смерть!!! — вокруг меня лязгнули мечи, выхватываемые из ножен.

— Тихо, родовичи!.. — поднял руку старик. — Не дело самосуд чинить. Решать по нему будет Совет рода… — после чего ткнул в меня своим посохом.

Ноги сразу подкосились, тело охватила страшная слабость. Я попытался что-то сказать, поднять руку, но не смог. Последним явным ощущением было покачивание — меня куда-то несли…

Глава 8

«…навия, сиречь бережница, також рекомая водяницей и ошибочно — мокрицей, никоим образом не соотносится с берегинями, ибо берегини суть духи богоподобные, а навии не более чем мерзкие монструмы. Свидетельства очевидцев об их приятном мужскому взгляду обличье не можно принимать во внимание, ибо сие есть морок, а познавшие истинный вид навий уже никогда не смогут свидетельствовать. Усилиями студиозусов кафедры монстрологии университета Града Великого восстановлено ранее пребывавшее в печальном состоянии чучело навии, и кажен желающий, заплатив сущую безделицу, может полюбопытствовать на оное в нашем скромном музее…»